Белый Пилигрим - Краснов Антон. Страница 37
– Эге-ге-м-м! Сколько народу ко мне! А много народу – мало кислороду, а ведь как я забочусь об обогащении атмосферы этим полезным газом! – таким замечательным манером царь начал аудиенцию. – А, Дмитрий Иваныч? Верно я говорю?
– Совершенно правильно изволили заметить, ваше величество, – скрипучим голосом начал человек с синеватой бородой. – Кислород обеспечивает процесс окисления, при котором…
– Ладно, Дмитрий Иваныч. Потом, потом!.. Эге-ге-м-м! Здравствуйте, господа! Елпидофория, а кто ж это такие? Кого ты ко мне привела? А то мне сообщают: приехали из сыскного агентства, а с ними какие-то подозрительные личности да ещё девочка маленькая! – Царь покосился на тапочки Макарки и мои шлепанцы элитной китайской фирмы «Reabakk», но ничего по этому поводу не сказал. А высказался по совсем другому поводу: – А вы присаживайтесь, господа, что вскочили? Вот на этот диванчик. («Диванчик» – четырех метров в длину.) Или, еще лучше, пройдемте в зимний сад. Там обогащенная атмосфера. Правда, Дмитрий Иваныч?
Тот закивал и снова принялся что-то скрипеть, непонятно с какого перепугу ввернув во фразу термин «промискуитет» и еще какие-то «государственные преференции», но энергичный царь его уже не слушал. Через несколько минут мы расположились в бамбуковой беседке на большом диване, обтянутом шелком. Царь уселся напротив нас и некоторое время, полуприкрыв глаза, с явным удовольствием вдыхал пряный аромат каких-то больших лиловых цветов с оранжево-черными пестиками, растущих прямо в беседке.
– У меня не в порядке легкие, – словоохотливо сообщил самодержец, – и врачи рекомендовали… хе-хе-с!.. А вам известно, что на днях я учредил новый орден? Кстати, чуть не забыл сказать: я в прескверном настроении, милостивая государыня. (Царь с удивительной легкостью перепрыгивал с темы на тему.) Да, да! В прескверном, отвратительнейшем, омерзительном настроении, вот так! Потому, собственно, я и передал Трилогию Горынычу мою просьбу…
– Никаких Змеев Горынычей не существует, – занудно проскрипел синебородый министр. – Это мифологическое построение, призванное отразить взаимоотношения человека и природных стихий, которые…
Царь сморщился так, как будто раскусил зловонного зеленого клопа, имеющего обыкновение обитать в малиннике:
– Дмитрий Иваныч! Господин главный министр! Ну нельзя же все время так, честное слово. У вас даже цвет лица нездоровый. Да-с! О чем я говорил? Ах, ну да! Конечно же, я говорил о том, что нахожусь в отвратительном расположении духа! Бесспорно, бесспорно! Бес-спс…
Третье «бесспорно» договорено не было, потому что, произнося первые два, его величество изволил дергать за стебель ползучего растения, да так, что оно оторвалось от своей опоры и рухнуло прямо на самодержца. Министра подбросило кверху, и он бросился избавлять царя-батюшку от последствий его неуемной активности. Чертова помогала Дмитрию Ивановичу стягивать с царя зеленый вьющийся шлейф, из-под которого раздавалось:
– Нет, нет, и не говорите!.. (Хотя все остальные как раз молчали.) И не говорите, мне решительно, р-р-решительно не везет! Мало того, что какие-то возмутительные канальи обчистили мою библиотеку, что вчера я объелся и у меня было расстройство желудка… так еще на меня падают растения из собственного зимнего сада!
– Государь, вы вызвали нас сюда, верно, не для того, чтобы сетовать на ваш прекрасный зимний сад, – почтительно, но твердо выговорила Чертова. – Ваше время очень дорого, и…
– Ну конечно, моя дорогая! Я так понимаю, эти люди – ваши новые коллеги, которые могут помочь в работе? Эгеем-м-м… Своеобразная манера одеваться у вас, сыщиков. Впрочем, вы люди эксцентричные. Ладно… – Царь вцепился пятерней в свою бороду, словно желал вырвать целый клок ее, и сказал:
– Дело вот в чем. Из государственной библиотеки похищены несколько весьма и весьма ценных книг. Сам первый министр спускался в книгохранилище и обнаружил труп главного библиотекаря! Естественно, что я тотчас же дал указание министру полиции, но толку от розыскных мероприятий не воспоследовало никакого! Впрочем, сам первый министр скажет более точно! Я, знаете ли, склонен увлекаться мелочами… (О-ого, кажется, удалось обнаружить в его величестве определенно положительное качество: он не чужд самокритики.) Дмитрий Иваныч, прошу вас.
Синебородый министр откашлялся и начал:
– Вот в чем штука. Время от времени я провожу инспектирование главного книгохранилища страны. В отдельном помещении у нас хранятся несколько десятков томов, представляющих особенную ценность. Там находятся подлинники важнейших исторических документов, сочинения отцов храма, летописи, культовые книги. О последних речь пойдет особо. Я – атеист, скептически смотрю на религиозные предрассудки и разного рода мистику. Но тут… честно говоря, в нашем случае я даже готов пойти на некоторые уступки и допустить, что все происходящее имеет какую-то мистическую подоплеку…
– Факты, господин министр, излагайте факты.
– Факты. Прекрасно! Будут вам факты. Не далее как три дня назад, во второй половине дня, я в сопровождении своего личного охранника спустился в книгохранилище. Мне нужно было поработать с текстом древнего автора Броманта, отличного химика, предвосхитившего многие идеи позднейших ученых и даже некоторые мои. Я – тоже химик, – важно отрекомендовался Дмитрий Иванович и пригладил синюю бороду, верно, приобретшую такую окраску из-за взаимодействия с медным купоросом. – Сочинения Броманта хранятся в том самом отдельном помещении, в так называемой свинцовой комнате…
– Стены покрыты свинцом, чтобы обеспечить оптимальную сохранность ценных книг? – уточнила Чертова.
– Совершенно верно. Уже на подходах к свинцовой комнате книгохранилища я почуял недоброе. Отсутствовала охрана. Обычно там дежурят двое гвардейцев и всегда находится один из двух главных Хранителей библиотеки, они сменяют друг друга. А в тот раз… Охраны не было. Вообще не было, понимаете? Пустое книгохранилище, железная дверь, ведущая в свинцовую комнату, распахнута настежь. На полу, испещренном кровавыми разводами, на этом холодном каменном полу, сером и потрескавшемся, как губы мертвеца…
– Ясно. На каменном полу, – прервала министра Чертова. – Это я усвоила. Что же вы увидели на полу, господин министр?
– На полу я увидел труп главного Хранителя, который недавно заступил на смену. Бедняга уже остыл… хотя в книгохранилище вообще очень холодно, там даже летом нужно сидеть едва ли не в тулупе. А гвардейцы и вовсе пропали, хотя им некуда деться из книгохранилища, туда только один путь. Я вошел в свинцовую комнату и с ужасом обнаружил, что несколько ценнейших книжных экземпляров пропали! Пропал летописный свод Несториуса «От истоков земли», пропала книга Каллиоста «Сонм духов», пропали, наконец, два громадных тома Иоанна Солнечноликого, его сакральное сочинение «Божественное предписание как сумма слагаемых, неизменных вне зависимости от инвариантности человеческих судеб»! Книга, представляющая собой огромную историческую ценность, хотя я совершенно и не согласен с ее содержанием! Главное, я не понимаю, как можно было незаметно вынести около десятка фолиантов, ведь один том Иоанна Солнечноликого весит, как упитанный взрослый мужчина!
– Так, – сказала сыщица Чертова, – я все-таки полагаю, что нам следует спуститься в книгохранилище. Там будет как-то нагляднее.
– Да ну что вы в самом деле, куда так спешите, милая моя, – поморщился царь Уран Изотопович. – Дмитрий Иванович еще только начал рассказывать, а вы уже рветесь вниз, в хранилище! В конце концов, мы еще не обедали. Он расскажет еще немало интересного, о чем вы будете потом размышлять. Продолжайте, Дмитрий Иванович.
Против указаний самодержца особенно не попрешь. Елпидофория Чертова вынуждена была умерить свой сыскной пыл. Министр продолжал:
– Хранитель был убит ударом какого-то тяжелого предмета. Удар пришелся слева, возле астериона, проще говоря, того места, где соединяются височная, теменная и затылочная кости…
– А еще проще? – вставил Телятников, шаря рукой по собственной голове. – Где этот… астер… Астерикс, Обеликс… где это?