Прирученное Бедствие II - Огинская Купава. Страница 11

Все мы знали, что я не смогу бросить работников пекарни. Те, в свою очередь, не смогут бросить родных, а у родных тоже найдется кто-то, кого они не захотят оставлять.

Тихого побега из обреченной столицы не получилось бы.

– Я все испортил.

У нас были причины подозревать, что после того, как Йен избавился от всех представителей общины, которые хотели участвовать в уничтожении империи, оставшиеся заговорщики вынуждены были ускориться. Быть может, им даже пришлось изменить те части плана, которые были известны Йену.

Альсов он покинул в конце весны. Тогда внедрение диверсантов планировалось на последний месяц лета, но все могло измениться.

Единственное, что нас спасало – скрытность общин. Было три осколка от сердца забытого бога, три диверсанта и три плана по проникновению осколков на территорию столицы. И одна община не знала какой план разработала другая.

Благодаря излишней осторожности и подозрительности альсов, причастность Йена к диверсии было сложно отследить. А после того, как он уничтожил всех возможных свидетелей, это стало почти невозможно.

– Не говори глупостей. – чайник засвистел, сообщая о своем закипании, но я потянулась не к нему. Йен удивленно замер, когда я потрепала его по волосам. – Ты сделал то, что посчитал нужным. Вот и все. Ты ни в чем не виноват. Ты ведь не знал, что мы тоже живем в столице.

– Шани дело говорит. – поддакнул Кел. – Кто знает, как бы все могло обернуться, сделай ты другой выбор.

Тогда и стало понятно почему Йен так настаивал, что искать подозрительные статьи мы должны начиная с первого месяца лета.

***

Едва мы вышли на Цветочную улицу, как Кела потянуло к ближайшей едальне, из которой доносились вкусные ароматы.

– Давай заглянем, на пару минут, – попросил он, жадно глядя на дверь.

– Мы только позавтракали…

Кел возмущенно обернулся ко мне.

– Да мне кусок в горло не лез. Не представляю как Йенни каждый день ест в таких условиях! Кошмар какой-то.

Я хотела признаться, что обычно приемы пищи проходят тихо и спокойно. Йен запрещал кому-либо заходить в столовую, пока их не позовут, а сегодня не стал одергивать забывшихся служанок, только потому что ему нравилось наблюдать за растерянным и смущенным Келэном.

Но брат не дал мне сказать ни слова, схватил за руку и потянул к едальне.

– Я не могу работать голодным.

В помещении запахи были еще насыщеннее. Мне и самой захотелось чего-нибудь съесть, хотя я плотно позавтракала, предчувствуя, что день будет тяжелым.

Пока Кел с аппетитом уплетал завтрак из сегодняшнего меню, я направилась к Фелис – одной из официанток едальни. Время завтрака подходило к концу и в небольшом помещении, на восемь столиков, кроме нас и немолодого мужчины, неторопливо заканчивавшего есть, посетителей не было.

И Фелис скучала в углу, присев за один из пустых столиков. Заметив мое приближение, она улыбнулась.

Мы были недостаточно близки, но неплохо ладили.

Рыжая, маленькая и очень проворная, Фелис была старшей среди детей и вынуждена была не только присматривать за младшими, но и приносить деньги в дом. Ее жизнь нельзя было назвать простой, и, все же, она не унывала.

Перебросившись парой формальны фраз, я собиралась перейти к интересующей меня теме, но не успела. Фелис подалась вперед, почти распластавшись по столику.

– Шана, а это правда, что ты скоро выходишь замуж?

– Что? – я опешила. Занятая своими заботами, я совсем забыла, что благодаря Йену и магистру, по этим улицам обо мне гуляют разные слухи.

– Поговаривают, тебя уже несколько раз звал замуж какой-то пылкий юноша. А еще, что за тобой начал ухаживать представительный мужчина. Вроде бы, маг. И ты непременно в скором времени выйдешь за одного из них.

Фелис обладала сильным, грудным голосом, никак не вязавшимся с ее хрупким обликом, а в едальне было слишком тихо…

Кел поперхнулся и закашлялся, услышав слова девушки. Надсадно позвал меня, но я лишь отмахнулась. Объясниться с ним мне, конечно, придется, но позже.

– В ближайшее время я не собираюсь замуж, Фелис. Так и передай госпоже Борнс и мадам Форман. – прозвучало резче, чем мне хотелось бы, но исправить это я уже не могла. Стоило только вспомнить при каких условиях местные сплетницы увидели этого злосчастного представительного мужчину, как настроение стремительно портилось.

Повисла неловкая тишина. Фелис смущенно улыбалась.

Мужчина в дальнем углу едальни, перестал жевать. Его наша беседа по какой-то причине тоже заинтересовала. Мне пришлось дождаться, когда он перестанет подслушивать, доест свой завтрак и уйдет. На это ушло не больше пяти минут. Все это время Фелис не решалась со мной заговорить, но поглядывала с большим интересом.

Когда ненужных свидетелей не осталось, а Кел с мрачным видом приканчивал свой завтрак, сверля мою спину взглядом, я сама подалась к Фелис.

Завела разговор про выдуманные ограбления, начавшиеся с первым месяцем лета, в старом парке на границе квартала. Историю мы придумывали осторожно, чтобы не вызвать подозрений у местных любителей сплетен.

Фелис слушала меня жадно, жалела несуществующих жертв ограблений, и всерьез задумалась, когда я спросила, не знает ли она кого-нибудь, кто поселился поблизости в последнее время.

– Стража думает, это дело рук кого-то из недавно прибывших в столицу. – стыдно за ложь мне почти не было. Ведь я не совсем врала, я лишь немного исказила правду: тот, кого нам обязательно нужно было найти, промышлял не ограблениями, его преступление было куда хуже. – И проживающих в этом квартале. Сюда отправили моего брата, опросить местных, а я вызвалась ему помочь. Все же, я тут уже четыре года живу.

Фелис задумалась, но вспомнить смогла только недавно появившуюся женщину с ребенком, устроившуюся швеей в ателье на соседней улице.

– Но у мадам больные ноги, да и маленький ребенок. Вряд ли она стала бы заниматься чем-то противозаконным. – с сомнением добавила Фелис…

Ничего важного узнать в едальне я не смогла. В отличие от Кела. После известия о том, что кто-то ко мне сватался, он быстро закончил завтрак, еще быстрее расплатился и мы вышли на улицу.

– Рассказывай, – велел Кел.

Чтобы добраться до пекарни, нам предстояло пройти до конца широкой улицы, несмотря на погоду со все еще выставленными столиками перед кофейнями и ресторанами. Как говорила мистрис, практика летних веранд появилась не так уж давно, всего каких-то десять лет назад, но хорошо себя зарекомендовала, от чего все больше заведений устанавливали по весне навесы рядом со зданием, или просто выставляли у стены несколько столов, чтобы посетители могли одновременно наслаждаться едой и приятным, летним воздухом.

Выставляли столики всегда очень рано, а убирали неохотно.

За поворотом улица была куда уже и здания с одной стороны не стояли плотной стеной. Там, напротив выбитой в обрыве лестницы, и находилась пекарня.

Путь нас ждал недолгий, но Кел упрямо собирался за это время узнать все, что хотел.

– Кто сделал тебе предложение? Я его знаю? Ты ведь ему отказала? И что это за мужчина проявляет к тебе интерес? Мне нужно с ним поговорить?

Успокоить брата удалось с трудом. Он немного расслабился, когда я сказала, что не приняла предложение.

– Сам подумай, Кел, разве я сейчас могу думать о браке? В такое-то время?

Он послушно согласился, что самое главное сейчас – предотвратить уничтожение столицы. И помрачнел, когда узнал, что слухи про заинтересовавшегося мной представительного мужчину пошли из-за магистра, который увязался за мной в пекарню и попался на глаза сразу двум сплетницам.

– Ты про тот раз, когда вернулась совсем бледная и напуганная? – уточнил он.

Я кивнула. Это не было тайной, и я не стыдилась своей реакции на поступок магистра. Любой на моем месте испугался бы.

– А что за пылкий юноша? – спросил Кел, после нескольким мгновений неловкой тишины. – Он тебе нравится?

Я не стала упоминать, что предложение мне делал Йен. Не потому, что продолжала сомневаться в его чувствах. Просто не была готова к последствиям. Пусть я верила, что уж Йена-то брат точно одобрит, но не могла быть в этом уверена, и надеялась отложить решение этого вопроса на как можно больший срок.