Прирученное Бедствие II - Огинская Купава. Страница 9

– Йен, – я хотела наворчать на него, но смогла выдавить из себя лишь тихое, – спасибо.

Он старался для меня и я это ценила. Даже если не считала, что заслуживаю.

– Можно, я останусь?

– Что?

Йен пожал плечами, очертания белой нательной рубахи в темноте были хорошо видны, чтобы я могла заметить любой его жест.

– Весь день ты проведешь с Келом. Я буду скучать. – он потянулся ко мне. Медленно, неуверенно, ожидая моего решения.

– Хорошо.

Цветы зашуршали, опадая на пол, некоторые из них, я была уверена, смялись и затерялись в складках одеяла. Амелию утром ждал неожиданный и не то, чтобы приятный сюрприз.

Йен обнял меня, подмял под себя, устраиваясь так, чтобы положить голову мне на плечо. Вздохнул длинно и облегченно, будто сбросив с плеч большой груз.

Он был холодный и твердый, как кусок льда, но я знала, что со временем, Йен отогреется и его мышцы расслабятся. Нужно было только немного подождать.

И я ждала, перебирая его волосы, пропуская жесткие пряди сквозь пальцы.

– Шани?

Тихий шепот теплым дыханием коснулся плеча, проникая под тонкую ткань ночной сорочки.

– Что?

Йен молчал. И я решила, что это был один из тех случаев, когда ему просто нужно услышать мой голос, чтобы убедиться, что я правда здесь. Но спустя несколько минут, он заговорил, приняв для себя какое-то решение:

– Мне не нравится, когда мы не вместе и я не знаю что с тобой происходит. Я постоянно скучаю и беспокоюсь. Иногда мне кажется, что лучшим решением было бы запереть тебя в этой комнате, чтобы точно знать где ты, и всегда быть с тобой. – он вздохнул. – Но я знаю, что ты меня за это возненавидишь… Ты ведь возненавидишь?

Йен снова это делал: проверял, как много я готова ему позволить. На этот раз открыто и даже нагло.

Когда он был такой ласковый и послушный, я забывала, как груб и жесток он был с девушкой из имперской канцелярии; и как равнодушно рассказывал о том, что покалечил Гарибальда. Эти шесть лет безвозвратно изменили его, чем дольше я была рядом, тем отчетливее это понимала.

Как понимала и то, что никогда не смогу от него отвернуться. Но точно должна буду проявить строгость и даже жесткость в некоторых ситуациях. В такой, как, например, эта…

Затаив дыхание, Йен ждал моего ответа. Едва ли он верил, что я по доброй воле соглашусь стать узницей его нездоровых намерений, но все равно, как будто, на что-то надеялся.

– Да. – сказала я. – Наверняка, возненавижу.

Он дрогнул.

– Не хочу, чтобы ты меня ненавидела.

Я взъерошила его волосы. Этот разговор мне не нравился.

– Тогда не делай глупостей. – велела я. – И давай уже спать. Нас ждет сложный день.

Йен тихо рассмеялся. После возвращения он часто смеялся.

– Шани, я тебя люблю. Полюби и ты меня. – после недолгой тишины, в которую уместилось два удара моего сбившегося сердца, он едва слышно и жалобно добавил: – Пожалуйста…

– Но я же люблю тебя.

– Как и Кела.

– Конечно, мы же семья. – я завозилась, ощущая странное напряжение, появившееся между нами, попыталась сбросить Йена, но он лишь сильнее в меня вцепился. Зарылся лицом в сорочку.

– Ох, Шани… – вздохнул он. И глухо спросил, не поднимая головы. – А замуж за него ты бы пошла?

– С ума сошел? Он мой брат! – я потянула его за волосы, желая заглянуть в глаза, но Йен только сильнее вжался лбом в мое плечо. – Что ты опять себе там надумал? У меня есть только ты и Кел. Ближе вас нет никого.

– А пекарня?

Я вспомнила мистрис, девочек, запах свежей выпечки… Неожиданно желудок свело от желания съесть знаменитую вертушку с корицей, приготовленную по секретному рецепту семьи Брэгдан.

– Они тоже мне дороги. Но это другое. Не такое… тяжелое чувство.

Йен что-то промычал. Было неясно, удовлетворил его мой ответ, или сделал только хуже. Он просто расслабился и затих, оставив меня гадать, что же это все значило.

Рассвет я встречала с тяжелой от мыслей и недосыпа головой.

Образ того Йена, которому приходилось делить комнату с Келом, и который ушел с альсами, чтобы защитить нас, постепенно забывался. На его смену пришел этот напористый и уверенный Йен, с неприглядными тайнами в прошлом. Ожесточившийся, но, одновременно, все еще ласковый и по-мальчишечьи легкомысленный.

Такого повзрослевшего и изменившегося, я все еще его любила. Я знала это. Как знала и то, что никогда не смогу любить его так, как ему необходимо. Не потому что не хотела, ради Йена я готова была сделать что угодно, просто не знала как это сделать.

А Йен не мог объяснить, что именно ему нужно.

Я не чувствовала правую руку и плечо, на которой он все еще лежал. Казалось, за всю ночь, Йен даже не пошевелился.

– Тебе пора возвращаться к себе, – прошептала я, легко похлопав его по спине.

Медленно приподнявшись, Йен посмотрел на меня сонным, расфокусированным взглядом, я была не уверена, что он вообще меня видит.

– Что?

Я попыталась объяснить ему, что уже рассвело, совсем скоро проснутся слуги и ему нужно поскорее покинуть мою комнату. Потому что, даже если слухи не уйдут дальше этого дома, мне не хотелось, чтобы хоть кто-то знал, что Йен пробирается ко мне по ночам.

Но освобожденная от тяжести его головы, моя рука начала оживать и договорить я не смогла. Зашипела, сквозь сжатые зубы от невыносимого покалывания в мышцах.

– Больше никогда не используй меня в качестве подушки. – велела я, растирая онемевшее предплечье.

– Прости. – Йен выглядел таким растерянным и виноватым, что все мое раздражение иссякло. И когда он потянулся, разминать мне руку и плечо, я позволила ему, хотя это делало только хуже. Вместе с иголочками, засевшими в мышцах, по коже от его ладоней и пальцев расходились щекотные мурашки. – Я научусь спать так, чтобы не доставлять тебе неудобств. Не хотелось бы, чтобы ты лишилась из-за меня руки, когда мы поженимся.

– Когда я за тебя выйду, мы будем спать в разных покоях. Так положено по этикету. – наставительно произнесла я, следя за тем, как Йен разминает мою руку. И подняла на него взгляд, когда он остановился. – Что?

Удивление, появившееся на его лице после моих слов, быстро сменилось на осознание, а потом и восторг. Йен набросился на меня. Сжал. Повалил.

Зашуршали погибающие под нашими телами, бумажные цветы.

– Ты что творишь?! – возмутилась я в его рубаху, отчего вышло приглушенно и совсем не зло.

– Шани, ты сказала «когда»! Ты сказала «когда».

– Ты не слышал, что я сказала после этого? – проворчала устало. Но вместо того, чтобы оттолкнуть, обняла его в ответ.

Глава 5. Опрос

Когда дверь в особняк герцога открылась, впуская Келэна, я заметила две приметные головки, выглядывавшие из коридора. Амелия и Теция с большим интересом рассматривали молодого стражника, ради которого Йен велел подать завтрак чуть позже обычного.

Кел тоже заметил заинтересованные девичьи взгляды. Застыл.

Мне пришлось почти силой тащить его в столовую. А после ненадолго оставить наедине с Йеном. Которому радостное «Йенни» испортило аппетит на весь день.

Амелия и Теция нашлись недалеко от столовой. Взволнованные. Увидев меня, Амелия спросила шепотом, нервно комкая в руках передник:

– Неужели что-то плохое случилось?

Я не поняла, что именно заставило их думать, что в доме герцога случилась какая-то беда, пока Теция, оказавшаяся куда спокойнее своей подруги, не пояснила:

– Герцог не жалует городских стражей. И раз один из них появился здесь, это не к добру.

– Это мой брат. – сказала я, стараясь сдержать улыбку. Вытянутые от удивления лица девушек оказались поразительно похожими и очень забавными.

– Брат. – повторила Амелия, выглядывая из-за моего плеча, чтобы увидеть приоткрытую дверь столовой. Судя по тому, как засветилось ее лицо, ей эта новость пришлась по вкусу. – А он… ну, женат?

Я вспомнила Нессу, которая будет рада увидеть сегодня Кела. Вспомнила, как та всегда смущалась упоминая моего брата. И вспомнила, как сам Кел совершенно не замечал интереса с ее стороны…