Братья по крови. Книга первая (СИ) - Артемьев Юрий. Страница 20
— В туалет… — у меня уже не было никаких сил…
— А шумишь чего? Хулиган…
— Капитан, я сейчас прямо здесь обоссусь. Хватит мучить! Веди в туалет!
— Ты как разговариваешь с сотрудником милиции?
Всё… Терпеть я больше не мог, а мочиться в трусы меня ещё в детстве отучили… Я отвернулся от мятого капитана, приспустил трусы и стал отливать прямо в угол…
Бли-и-ин! Это какой же кайф! Мне сразу полегчало. Зато капитану, похоже, что поплохело…
— Ты что творишь, гнида?
Судя по голосу и шуму, который создавал капитан, он сейчас выскочит из-за своей перегородки и набросится на меня.
Но я уже закончил все свои дела, подтянул трусы и повернулся на шум.
Вовремя, однако. Капитан уже был рядом. Он замахнулся, и его кулак полетел мне прямо в левое ухо…
Дальше произошло то, чего я от себя даже и не ожидал. Каким-то невероятным образом я увернулся от удара, и схватив капитана за рукав кителя, «помог» его телу продолжить движение вперёд, заодно подставив ему ещё и подножку…
Несмотря на то, что капитан был намного крупнее меня, но приём из айкидо мне удался на все сто.
Пролетев мимо меня, капитан врезался в стену, и сполз по ней вниз, растянувшись в луже, которую я только что наделал…
Мысли скакали в голове, как белка в колесе.
Бежать? Куда? Мои данные им известны. Да и к тому же, босого и неодетого меня быстро догонят. Убегаешь — значит. виноват. Потом может быть хуже…
Куда уж хуже? Сейчас забьют до смерти, а потом скажут, что так и было. Про такие случаи я много чего знаю или слышал он надёжных людей… В семидесятые было несколько таких громких дел, когда менты людей забивали насмерть… Наиболее известное — убийство майора комитета госбезопасности на станции метро «Ждановская». Ну, а я совсем даже не майор КГБ, а букашка мелкая. Раздавят и не заметят. «А был ли мальчик?»
А сколько таких дел было тихих? Про которые никто никому ничего не рассказывал.
Что делать? Что делать?
И сам себе отвечаю голосом Папанова: «Сухари сушить!»
* * *
Капитан стал приходить в себя. Но, кажется, что он ещё не понял или не осознал, что же с ним случилось. Он сидел в луже и хлопал глазами. И в это самое время в дежурку зашёл тот самый сержант, который выводил меня из камеры.
— Ах, ты *ля! — вырвалось у него.
Сержант стал на меня наступать, расставив руки, как будто очень желал меня обнять. Но судя по его лицу, ещё он желал задушить меня в своих объятьях.
А я поймал какой-то кураж. Воспользовавшись тем, что мент широко развёл руки, я влепил ему ногой прямо по фаберже. Невзирая на то, что у меня были босые ноги, похоже, что ему крепко от меня досталось, или просто я попал очень метко. Его так скрючило, что мне аж самому стало больно на это смотреть. Но времени тратить на то, чтобы разглядывать поверженных противников у меня не было. В дежурку заходили с улицы ещё трое в форме…
Я отступил и прижался спиной к стене. Окрашенная краской стена, приятно охлаждала моё разгорячённое тело…
* * *
Какое-то время мне ещё удавалось уворачиваться от нападавших на меня ментов. Но всё же им удалось завалить меня на пол и заломать руки за спину. А потом они меня связали. Хитро так связали, ласточкой. Руки за спиной, и ноги связанные к ним притянуты. Да ещё и попинали слегка… Особенно капитан усердствовал. Его сержант еле-еле от меня оттащил…
У меня болит всё тело разом. Кажется, что рёбра сломаны… Губы разбиты, но зубы, кажись целые пока… В луже моей же мочи меня всё-таки извозили, но что радует, и сами менты извозюкались не хило, пока меня вязали. Да… Хреновая у ментозавров физическая подготовка нынче. Наберут кого попало…
Чёрт… Руки как крепко затянули, гады. Кистей и пальцев я уже не чувствую… Очень больно…
Жаловаться бесполезно. Я тут уже, наверное, с час валяюсь. Периодически какие-то люди в форме входят и выходят. Кое-кто даже не считает зазорным пнуть меня в бок, проходя мимо…
Я молчу… Но это вызывает только раздражение у сотрудников… Сдаётся мне, им надо, чтобы я выл и плакал, просил прощения. Или хотя бы матерился и требовал меня развязать… А так что? Игрушка не интерактивная… Неинтересно… Раздражает.
Вот снова меня кто-то пнул…
* * *
Тупая боль в руках куда-то ушла… Но появился нарастающий звон в ушах… Такой же шум был, когда ко мне память тела возвращалась.
Но я вроде бы всё уже вспомнил. Что теперь? Память рода? Или ещё чего?… А может я просто сейчас потеряю сознание? По голове меня вроде бы не били… сильно… Так, несколько ударов капитан ногой нанёс. Губы разбил, сука…
Похоже, что я сейчас отрублюсь…
Не спать!
«Держись, братишка!» — всплывают слова в голове, где-то на краю сознания.
* * *
Сквозь шум в ушах и дремотное состояние до меня доносятся громкие слова:
— Здравия желаю, товарищ полковник! Дежурный по отделению, капитан Бурков.
— Где начальник отделения?
— Он на выезде, товарищ полковник.
— А ты чего такой мокрый Бурков? И мятый весь какой-то… Чем это у вас воняет, капитан?
— Я… Мы тут…
— А это, что за тело?
— Хулиган, товарищ полковник. Прямо здесь вот в углу нассал. На меня напал.
— Кто? Вот этот мелкий?
— Он, наверное, псих. Дрался, как чёрт. Пришлось связать…
— Сержант! — командует полковник. — Поднимите это тело. Я гляжу судя по мокрой форме, ты тоже помогал вязать этого «злодея».
— Так точно, товарищ полковник…
— А кто ещё помогал вязать его?
— Экипаж ПМГ.
— Это вы его так избили?
— Никак нет, товарищ полковник. Он такой был.
— Да? Вызывайте ПМГ сюда. А ты, капитан, дай мне материал на этого «злодея»! Сержант. Ты развяжешь его или нет?
* * *
Меня кантуют, ворочают, развязывают верёвки… И тут уже начинается сущий ад… Кожа на запястьях чуть ли не до мяса протёрта и содрана. От боли, которая возникла как только к моим кистям стала приливать кровь, я не сдержался… Стоя на коленях и глядя на свои сине-чёрные руки, я выл в полный голос…
— А-а-аа-а!
— Вы что о*уели, уроды? — а голос-то у полковника, настоящий, командирский. — Вы же его чуть рук не лишили. Ещё немного и некроз бы начался. Быстро все мне рапорта на стол! Как было? Кто что делал?… Капитан! Где на него материал?
— А нет на него никаких бумаг… товарищ полковник…
— Как нет? А кто его доставил?
— Это… Он ещё со вчерашней смены остался в камере… товарищ…
— Тамбовский волк тебе товарищ! Начальника отделения сюда вызвать срочно.
Слышно как жужжит телефонный диск. Снова командный голос полковника.
— Полковник Авдеев! Дежурную группу срочно в ⁇ отделение! Жду…
А потом я наконец-то смог разглядеть полковника. Ну, что же? Монументальный человек. Ростом почти под два метра. Широк в плечах. Хорош собой. Прямо как в песне: «Ну, настоящий полковник!»
Чтобы общаться со мною ему пришлось слегка наклониться.
— Ты кто такой, боец?
С трудом шевеля разбитыми губами, отвечаю ему:
— Александр Григорьевич Тихий. Одна тысяча девятьсот шестидесятого года рождения. Мне ещё нет четырнадцати, товарищ полковник. У нас с братом день рождения второго августа.
— О, как! Прямо в день ВДВ вас с братом мамка родила. А брат твой где?
Я говорю медленно. Мне ещё пока тяжело дышать… Но боль в руках постепенно отступает, хотя кисти рук ещё горят и плохо слушаются…
— Его ножом ударили в живот. Скорая в больницу отвезла ночью.
— А родители твои где?
— Наша мама умерла, рожая нас. Отец — фронтовик. Был ранен на войне. Имел инвалидность. Умер в шестьдесят девятом. Мы с братом из интерната. На нас ночью напали… Семеро… Брата ножом ранили. Я отбивался тем, что под руку попало… А меня сюда привезли. Вот так… В трусах и в майке… Ночью. Сразу в камеру посадили. Там пьяные мужики ко мне приставать начали. Но за меня заступился… Там ещё один был… Я утром просил, чтобы в туалет вывели. А они меня бить начали…