Долгая дорога к дому (СИ) - Ефимов Алексей Иванович. Страница 22

25.

Элари недолго пришлось размышлять о превратностях судьбы. Его попутчики постепенно оживились и он — единственный раненый — оказался в центре их внимания. Помочь ему было, собственно, нечем, но юноши, как могли, перевязали его ноги и грудь. Он попросил одежды поприличнее, чем лохмотья туники, но у них ничего не было. Они засыпали его вопросами и Элари вдруг почувствовал себя старше их всех — взрослым среди детей, может быть, потому, что пережил гораздо больше их.

Рассказывая о своих приключениях он понимал, что есть вещи, о которых нужно молчать — не только о своих любовных похождениях, но и о вещах, на вид безобидных — например о том, что вождь сурами пощадил его. Или о корове. Это были его личные дела и никого больше они не касались. Он много рассказывал о Жителях Пустыни — тут пригодились длинные беседы с Суру, вроде бы ни о чем — и его слушали с жадностью. Элари поражался их невежеству и мысль о том, что благодаря войне он избежал призыва в армию лишь сейчас пришла ему в голову. Начнись она всего недели на две позже — и он оказался бы в числе этих, ничего не понимающих ребят, — или, что куда более вероятно, в числе тех, из кого сурами сейчас резали окорока. И, кстати, если бы они не напали — он бы никогда в жизни не покинул бы пределов Айтулари — и, скорей всего, вскоре пал бы жертвой своей дружбы с Суру, окончив жизнь в тюрьме Председателя. Чрезвычайная Комиссия Государственной Безопасности уже сделала ему предложение, над которым он обещал поразмыслить, но которого не мог принять…

Простая мысль о том, что у любого явления, даже столь ужасного, есть и своя хорошая сторона, показалась Элари настоящим откровением. Он понял, что впервые после начала вторжения всерьез надеется выжить… и устыдился этого.

Он не сразу заметил, что солдаты спрашивают его советов — как старшего, — а заметив, охотно воспользовался своим авторитетом. Сейчас его единственным желанием было ехать не останавливаясь до самой Си-Круаны — и он легко убедил в этом солдат. Он убедил их свернуть и ехать окольными дорогами, когда главная оказалась забита беженцами. Он убедил их не останавливаться и не подбирать никого, сделав исключение лишь для трёх девушек, навьюченных узлами. Он убедил их не останавливаться, даже когда их пытались остановить — всего несколько раз, и однажды им пришлось удирать от пуль.

В конце концов окольные дороги оборвались и они вновь выехали на главное шоссе, — но основная масса беженцев осталась позади и сама страна Председателя кончалась. Впереди простерлись голые равнины — вначале поросшие травой, потом каменистые, они плавно поднимались вверх, к скалистой иззубренной стене хребта Лабахэйто. Уже хорошо была видна седловина Солнечных Ворот. Все, кто ехал, сейчас были впереди, идущие отстали — их машина оказалась единственной на огромном пустынном склоне, наверное, последняя из всех, что проезжали здесь. Склонявшееся к западу солнце уже окрасило закатным золотом тянувшийся за ними длинный шлейф пыли и весь поднебесный мир.

Громады гор вблизи уже нельзя было охватить взглядом — они возвышались над ними, словно грозовые тучи, но не туманные, а твёрдые, пугающе реальные, в рыжих рёбрах выступов и синих извивах провалов. Их острые золотые вершины вонзались в глубокую синеву неба на страшной высоте.

Элари оглянулся назад. Долина Айтулари лежала перед ним огромной чашей, наполненной невесомым воздухом. В нём, плавно спускаясь вниз, растворялась наклонная равнина. В этом призрачном море парили темные острова дымовых облаков — уже не вверху, на одном уровне с ними, — но на таком расстоянии их ужасная природа не осознавалась и это было просто красиво.

Всё вместе — пики хребта, вздымавшиеся над бескрайней равниной, простор, величественное спокойствие заката — всё это вызвало у Элари странное ощущение сна, теперь очень счастливого, какие снились ему в раннем детстве, и он не хотел, чтобы этот сон кончался, он хотел снова быть малёньким…

Перевал — он же граница — показался неожиданно. В сущности, перевала тут не было, равнина — точнее, плато, — тянулась дальше за горами, плоская, как стол, а здесь был узкий перешеек её, стиснутый скалистыми отрогами. В самом узком месте он был перегорожен бетонным забором чуть выше человеческого роста. Возле дороги забор загибался внутрь, в короткий коридор, перекрытый с обеих концов шлагбаумами. За ним, сбоку стоял небольшой дом для часовых — и всё. Артиллерийских батарей Элари нигде не увидел, хотя и знал, что они размещены по обе стороны прохода — настолько искусно они были скрыты в скалах местными инженерами. У шлагбаумов стояли часовые — солдаты Жителей Пустыни в таких же, как у Суру комбинезонах, и с такими же винтовками.

К удивлению Элари, их пропустили почти беспрепятственно, после чисто символического осмотра — правители Жителей Пустыни приказали пропускать всех беженцев, мудро рассудив, что у них просто нет иного выхода. Пока машина стояла между шлагбаумами, юноша осматривался. За забором возилось множество солдат — солдат Айтулари — которые рыли за ним траншею и долбили амбразуры в монолитном бетоне. Дальше возвышалась старинная стена с единственными чугунными воротами. Она упиралась в крутые скалы и впечатляла даже на вид — большое двухэтажное, под зелёной крышей, здание таможни казалось рядом с ней игрушечным. Стену облепили многочисленные, как муравьи, люди, приводя её в порядок. Перед ней, почти вплотную, стоял ряд серых железобетонных башен, уже более современной постройки — похожих на шеи насторожившихся гусей. На скалах по обе стороны прохода тоже копошились тысячи людей.

Элари обернулся. Вся предгорная равнина лежала перед ним — голая, открытая, бесконечная. Сюда никто не мог подобраться незаметно и он решил, что сурами никогда не смогут пройти здесь — ни сейчас, ни вообще когда-либо.

Когда они миновали белое здание таможни и внушительные ворота стены, Элари встрепенулся. Окруживший их пейзаж казался ему невероятным сновидением. Отвесные кручи красных скал по обе стороны прохода алели настоящим пламенем в лучах заходящего солнца. По дну ущелья разлилась густо-синяя тень, столь глубокая, что казалась мрачным туманом. Над ней высилась сплошная стена алого огня, испещренная синими провалами. Из них выступали башни, террасы, арки и лестницы, также ярко пылавшие — целый фантастический город из пламени. Прямо впереди, в теснине Солнечных Ворот, сходились две стены: левая — огневая, правая — исчерно-синяя. Небо хмурилось и с востока над пылавшими скалами сплошной стеной шли низкие, быстрые серые облака. Зрелище было столь впечатляющим, что все они застыли в невольном молчании.

Когда скалы хребта расступились, Элари увидел разбросанные по равнине ряды палаток, мачты полевых радиостанций. Дальше, скрываясь за каменистыми отрогами, виднелись ряды длинных крыш — гарнизонный городок Жителей Пустыни. Едва заметные дороги вели к укрытым в скалах складам оружия, и наверх, к артиллерийским фортам. Он не ошибся — это место действительно было неприступным.

Потом всё это осталось позади и вокруг потянулась пустыня — голая каменистая равнина с чёрными провалами круглых озер, разбросанных повсюду. Суру говорил, что вода в них сносна на вкус, но отравлена ядовитыми солями и её лучше не пить. Элари представил себе толпы беженцев, бредущих под палящим солнцем через эту равнину шириной в два дневных перехода — и содрогнулся. Ему и в самом деле повезло, но он не чувствовал радости — один лишь жгучий стыд.

26.

Раньше ему никогда не приходило в голову, что пустыня может быть красива. Но испещрённая синими провалами бескрайняя открытая равнина была красива. Клочковатые лимонно-рыжие облака плыли, казалось, прямо над их головами. Далеко впереди, над невидимым отсюда морем, словно ало-золотые башни, неподвижно стояли кучевые облака.

Дорога здесь шла очень ровно и Элари незаметно задремал. Когда он проснулся, спустившееся к западу солнце светило слева, в щель между горизонтом и низко плывшей над ними огромной тёмно-лиловой тучей. Вся равнина стала светло-золотой в полукольце красных гор. Впереди она прогибалась, скатываясь вниз, в огромную, обрамленную песками котловину. Её дно было из ровной, словно выглаженной глины. На её восточном краю высились грозные барханы. Дальше они превращались в настоящие горы песка высотой с сорокаэтажный дом и Элари смотрел на них, как во сне — он не мог поверить, что эти невыразимо огромные и безупречно правильные массивы создал ветер.