Девушка за красной дверью (ЛП) - Грэхем Кэсси. Страница 2

Хэм был из тех парней, которых ненавидело большинство людей. Громкий. Неприятный. Самовлюбленный. Типичный парень из колледжа. Не то чтобы это было плохо. Он любил женщин, футбол и пиво. Наверное, мне тоже нравились эти вещи.

Женщины, точно.

Футбол, верно. Я живу в маленьком городке в штате Мэн. Американский футбол был моей жизнью.

Но в то время как он был шумным, я был тихим и сдержанным. Когда он взрывался из-за чего-нибудь тривиального, я сидел и все обдумывал. Наши инстинкты были полярно противоположны. Хэм сказал бы, что это потому, что я не чувствовал в себе достаточной страсти к чему-либо, и, возможно, он был недалек от истины. В жизни было бесчисленное множество радостей. Я просто не видел необходимости расстраиваться из-за такой обыденной ерунды, как то, что шеф-повар убирает тако из меню в обеденном зале.

Больше всего на свете я был готов продолжать обучение, и не был уверен, что Хэм хочет этого же. Может быть, это было потому, что он получал образование в сфере бизнеса, которую ненавидел. Или тот факт, что он практически заваливал свои занятия. Не то чтобы он когда-либо говорил о будущем — ни со мной, ни с кем-либо еще, он был не из тех, кто делится какими-либо чувствами.

В любом случае, мы шли в разных направлениях и это становилось все более очевидным по мере того, как мы приближались к выпускному.

Хэм вышел из ванной, открывая наш мини-холодильник:

— Я собираюсь на ориентирование (прим. программа адаптации для новых студентов), чтобы посмотреть на новое мяско, — он пошевелил бровями, открывая бутылку воды. — Хочешь пойти?

— Нет, спасибо.

— Твоя потеря, парень.

Я снова повернулся к своему компьютеру, когда он закрыл за собой дверь. Понятия не имел, почему он так преследовал новых студенток. Может быть потому, что большинство новеньких девушек не знали о его… репутации. Их было легче уломать, когда они еще ничего не знали.

Хэм был ходоком. Самым совершенным.

Я никогда не ходил на свидания. Ну, ладно, это была ложь. Я пытался ходить на свидания и с треском провалился. Я не был хорошим парнем. Я был либо занят театром (да, я продолжил свой путь в актерском искусстве, а Хэм бросил занятия через два месяца), учебой, либо просто пытался удержаться на плаву до окончания учёбы. Свидания были скорее отложенной мыслью, и я знал, что если решу влюбиться в кого-нибудь, то захочу уделить ей все свое внимание. Папа, по крайней мере, научил меня всегда ставить свою женщину на первое место, а у меня ни на что из этого не было времени.

Я снова включил видео на новостном сайте, еще раз прослушав историю женщины, прежде чем отправиться в театр, чтобы потусоваться до того, как профессор объявит о нашей осенней постановке. В ту секунду, когда мы получали задания, на меня наваливались все те реплики, которые я должен был запомнить.

Кто-то сказал бы, что моя преданность театру не была мужественной, и что из-за этого у меня было меньше мужских качеств, но было что-то такое легкое в том, чтобы находиться на сцене. Я смог избавиться от всякой неуверенности и подавленности, которые у меня были, и стать тем персонажем, которого мне нужно было изобразить. Я не был Ридом Виндзором на сцене.

Это было успокаивающе и пугающе, но это было частью соблазна.

Хэм постоянно ругал меня за это, но чем больше я упирался, тем больше начинал от него отворачиваться. Нам с ним не нужно было соглашаться во всем, чтобы быть друзьями, и мне этого было достаточно.

Актерская игра помогла мне интегрироваться в американское общество. Прошло почти восемь лет с тех пор, как я покинул свой родной город в Англии, чтобы поступить на учебу в штате Мэн, и я был уверен, что мой легкий переход был обусловлен тем фактом, что я надрывался в театре — изучая американские традиции и культуру и совершенствуя свой американский акцент. Хотя иногда я все еще говорил как иностранец.

Камера зафиксировала руки женщины на видео, когда она демонстрировала браслет, который сделала сама, когда кто-то постучал в дверь. Я нахмурил брови и нажал на «паузу».

Кто бы это мог быть, черт возьми? Летние каникулы для большинства студентов все еще были в самом разгаре. Я вернулся раньше срока, потому что завтра начиналась подготовка на ассистента учителя. А Хэм увязался сюда только потому, что ему нужно было подзаработать в местной кофейне, чтобы расплатиться по кредитной карте, которую он исчерпал в прошлом месяце.

Хотя, если быть честным, я бы в любом случае приехал на несколько дней пораньше — просто чтобы не бороться за троллейбус или лифт.

Надвинув кепку козырьком вперед, я натянул свои грязно-белые «Чак Тейлорсы» (прим. конверсы) и открыл дверь.

— Привет, — поздоровалась моя подруга Амелия, ее бирюзовые волосы были в беспорядке. — Приехал пораньше, лузер?

Я улыбнулся и заключил ее в объятия:

— Конечно.

Мы с Амелией дружили с тех пор, как она перевелась на второй курс. Она была для меня больше похожа на члена семьи, чем на подругу. Я знал, что это странно — иметь девушку, которая к тому же еще и подруга, и, поверьте мне, я так сильно переживал по этому поводу, но мы никогда не выходили за пределы френдзоны. Ну, если не считать того единственного раза в прошлом году, когда мы поцеловались на вечеринке. Мы были пьяны, и нам было скучно. Больше в этой истории было не так уж много интересного. Вдобавок ко всему, я был совершенно уверен, что она предпочитала поменьше придатков между ног — если понимаете, что я имею в виду. Я никогда не видел, чтобы она кем-то интересовалась, так что я мог быть далеко не прав. Или, может быть, она предпочитала держать эту часть своей жизни при себе. В любом случае, у нас никогда не было «этого разговора», но и говорить ничего не нужно было. Амелия была Амелией. То, к кому ее тянуло, не определяло ни ее саму, ни нашу дружбу.

— Хочешь вместе сходить в театр? — спросила Амелия, проходя мимо меня, чтобы присесть на кровать.

Я закрыл дверь и пригнулся, чтобы выглянуть в окно:

— Ты действительно хочешь прогуляться вместе или тебе нужен мой зонтик? — я спокойно посмотрел на нее, пока дождь снаружи барабанил по окну. Я должен был догадаться, что она не захочет идти со мной. Но, с другой стороны, Амелия была не из тех, кто любит такие легкомысленные вещи, как зонтики. Или рабочие машины. Или… носки. Это было частью ее очарования.

Что-то было не так.

— Ты слишком хорошо меня знаешь, Рид, — она вздохнула. — Нет.

Я усмехнулся.

— Ну, конечно, я хочу воспользоваться твоим зонтиком, он правда большой.

— Если ты понимаешь, о чем я.

Амелия фыркнула:

— Серьезно, я просто хотела тебя увидеть. Я скучала по тебе. Как прошло твое лето?

Я работал с отцом два месяца подряд, это было утомительно — не работа, а общение с папой, и был счастлив вернуться к учебе на некоторое время.

— Это было… — я завис.

— Ужасно, потому что ты работал со своим отцом, — закончила за меня Амелия, и я кивнул. Она слишком хорошо знала о моем прошлом.

Папа не был плохим парнем, просто он больше заботился о своей маленькой гостинице, чем о чем-либо другом.

Амелия опустила взгляд на свои ногти, меняя тему:

— Итак, как ты думаешь, какую постановку МакКензи выберет для нас в этом семестре?

Распахнув дверцу шкафа, я порылся внутри в поисках толстовки с капюшоном. — Слышал, она пишет оригинальную пьесу, — я сделал паузу. — Пьесу.

Губы Амелии сжались, потребовалась секунда, прежде чем до нее дошло:

— О нет, — она застонала. — Чужестранка?

Я рассмеялся, стягивая свитер через голову так, что горловина зацепилась за козырек моей кепки:

— Ага. Ходят слухи, что она делает из него мюзикл.

— Уф, — прохрипела Амелия. — Послушай, я люблю книги так же сильно, как и любой другой человек, но я не хочу петь и говорить с шотландским акцентом.

Я рассмеялся, протягивая руку, чтобы стащить Амелию с кровати:

— Почему, саксоночка, тебе не нравится горячий шотландец? — сказала я со своим лучшим шотландским акцентом, используя прозвище Джейми Фрейзера для Клэр.