Браки заключаются на небесах - Крейг Джэсмин. Страница 33

«В этом-то вся беда, — печально размышляла она, вдыхая незнакомый аромат. — Все это не для меня». Ей по душе свежий запах лимонного шампуня и хорошего мыла, в то время как Бен провел всю свою взрослую жизнь в окружении женщин, благоухающих французскими духами. И после общения со светскими львицами заниматься любовью с такой заурядной женщиной, как Лаура, ему так же интересно, как есть всю жизнь обеды из приготовленного на пару риса.

Решительно пожав плечами, Лаура протянула руку к ночной рубашке. Шелк скользнул по ее коже с чувственным шорохом, и она разгладила его на теле, чтобы тонкая, полупрозрачная материя прильнула к округлостям ее бедер и выпуклой груди.

Она посмотрелась в зеркало, с вызовом вздернув подбородок. Черт побери, у нее действительно хорошая фигура, если только Бен соизволит обратить на это внимание. И хотя она и не обладает большой практикой в том, как заниматься любовью, мечты, осаждавшие ее в эту последнюю пару недель, снабдили ее поразительным набором самых смелых эротических фантазий. И если она постарается отбросить ненужную скромность, то, может, Бен обнаружит, что его простенький рисовый обед более интересен, чем он мог ожидать.

Лаура распахнула настежь дверь ванной — и ее встретила темнота. Не уверенная, надо ли принимать это за хороший знак, она прошла в спальню при свете слабого ночника и юркнула в постель. Конечно же, Бен уже был там. Но он не мог оценить по достоинству ее фигуру, ночную сорочку и экзотический аромат духов. Судя по всему, он крепко спал.

Лаура подавила приступ истерического смеха. Потихоньку, стараясь не помешать своему свежеиспеченному супругу, она устроилась между накрахмаленными белыми простынями и пушистыми одеялами бежевого цвета. К своему удивлению, она обнаружила минут через пять, что вся дрожит, хотя в комнате было тепло и не было никаких причин, чтобы она так замерзла.

И только когда слезы заструились по ее лицу из-под прикрытых век, она позволила себе признать правду. Она дрожала и плакала от оскорбления и чувства страшной обиды на то, что Бен пренебрег ею. Несмотря на отчаянное сопротивление, она все-таки влюбилась в него и несколько последних дней мечтала, что их фиктивный брак со временем перерастет в настоящий и прочный союз. И никогда не допускала всерьез мысль о разводе через пару лет.

«Подумать только, — сказала она себе, перекатываясь на живот, — я даже намеревалась забеременеть и не сказать об этом Бену. Наблюдая за тем, как сильно он любит Кристи, я надеялась, что ребенок поможет удержать его в этом браке. Ведь не напрасно я приехала в этот отель без единого противозачаточного средства. Какая же я дура!»

То обстоятельство, что Бен ухитрился заснуть за то короткое время, которое она провела в ванной комнате, оказалось сокрушительным ударом не только по ее гордости, но и по ее влюбленному сердцу. Не говоря уж об ударе, кисло подумала она, нанесенном по ее гормонам.

Однако семейство Форбсов славилось в округе Покахонтас своим упрямством и стойкостью перед лицом самых неблагоприятных обстоятельств, и Лаура решила за эту долгую и бессонную ночь, что унаследовала этих упрямых форбсовских генов даже больше, чем ей полагалось по справедливости. Может быть, ей и не удастся превратить этот фиктивный брак в прочные супружеские отношения, но уж точно она так просто не сдастся и перепробует все. Лаура была реалисткой и понимала, что не обладает каким-либо из качеств, которое вдохновило бы Бена на пылкую любовь к ней, но она отнюдь была не гордой и готова удовольствоваться меньшим: его симпатией, если с любовью ничего не получится.

Если уж ничего не выйдет и с этим, у нее останется возможность быть матерью для Кристи; она будет компаньонкой для Бена, и если он хотя бы изредка станет заниматься с ней любовью, разве этого не будет достаточно?

Лаура не удостоила вниманием внезапную дрожь отвращения, пробежавшую у нее по спине. В конце концов, решила она, призывая на помощь остатки здравомыслия, если бы она хотела, чтобы Бен занимался с ней любовью, все, что от нее требовалось, это прямо сказать ему об этом. Он уже и так был достаточно любезен и предложил свои услуги всякий раз, когда она почувствует потребность в этом. И вообще, кто ей мешает прямо сейчас перекатиться к другому краю кровати, встряхнуть его за плечо и объяснить свои затруднения. «Прости меня, но я, по-моему, могу совсем свихнуться, если ты не обнимешь меня и не овладеешь мною немедленно».

Скорее всего он отзовется на это с восхитительным мастерством и типичным для Гаррисона Бранда обаянием, но не такой любви ей хотелось. Ей хотелось заниматься любовью с Беном, с собственным мужем, а не с каким-то телевизионным символом мужской сексуальности. И больше всего ей хотелось, чтобы он сам пришел к ней, обуреваемый страстью, а не из чувства долга либо извращенного понимания вежливости.

Понимая, что заснуть ей вряд ли удастся, Лаура подложила руки под голову и стала смотреть в потолок. Как же ей пробудить страсть в Бене? Что же, скажите на милость, должна предпринять денверская женщина-полицейский, среднего роста, с каштановыми волосами, чтобы успешно противостоять чувственной и томной телезвезде, такой, как Джиля Касселл?

Почти час Лаура посвятила размышлениям над этой проблемой. В итоге пришла к выводу, что обладает лишь двумя преимуществами перед легкомысленными милашками из обычного окружения Бена: он был ее законным мужем и они будут жить под одной крышей.

По каким-то причинам это призрачное преимущество оказалось достаточно обнадеживающим, чтобы погрузить ее в сон как раз в те минуты, когда первые бледные лучи восходящего солнца обозначились над горизонтом.

К шести тридцати утра Бен уже не в состоянии был притворяться. Он вылез из постели и поскорей натянул простыню на плечи Лауры, чтобы не видеть, как одуряюще соблазнительно торчат ее соски под кружевом ночной сорочки. Кажется, она мирно проспала всю ночь, тогда как он едва ухитрился ухватить лишь несколько минут беспокойной дремоты. «Благородные намерения, — с насмешкой подумал он, — уж точно отправляют мужское тело прямиком в ад». У него все ныло от неутоленного желания, а хуже всего было то, что он даже не понимал, почему устроил себе такое испытание. В его постели перебывало такое количество женщин, что он и вспомнить всех не мог, и вот теперь, наконец-то женившись, он вздумал настаивать на том, чтобы их отношения с женой оставались чисто платоническими! И в этом Бен видел самое доблестное рыцарство со своей стороны.

Он побрился и принял душ, удивляясь, почему это Лаура вызывала в нем такое непривычное желание защитить ее. Почему он не мог просто переспать с ней и не думать об этом? Бог свидетель, он делал это достаточно часто в последние несколько лет. Когда разрушился его брак с Рене, он поклялся себе самой страшной клятвой, что никогда в жизни больше не станет заложником своих чувств к женщине. Целых пять лет Бен прожил, не нарушая эту клятву. Любовь, насколько он мог судить, приносила одну лишь боль. Даже его любовь к Кристи принесла ему столько волнений, когда он безуспешно пытался ее отыскать.

Хмуро глядя в зеркало, он протирал лицо лосьоном. Мудрый человек знал бы, что спасается от множества огорчений, не позволяя себе чувствовать слишком глубоко. А после всего, что заставила пережить его Рене, Бен считал себя очень мудрым человеком. Лаура, конечно, милая девчонка, но явно не стоила того, чтобы он становился послушной игрушкой в ее руках. Ни одна женщина этого не стоила.

Бен вышел из спальни и натянул на себя джинсы и простую трикотажную рубашку. Одевался он как можно тише, но все-таки, видимо, разбудил Лауру. Она пошевелилась, ворочаясь на гигантской кровати. Бен замер, надеясь, что Лаура просто поудобнее устраивается во сне, но она повернула голову на подушке и открыла глаза. С минуту Лаура смотрела на него без всякого выражения на лице, а потом вспыхнула.

Даже этот румянец смущения показался ему чертовски сексуальным. Дьявол, он хотел эту женщину, невероятно сильно хотел, однако не было никаких причин предполагать, что это желание сохранится и потом, после того как он утолит свою страсть один раз. Так чего же он ждал? Почему не взял ее, чтобы покончить с мыслями о ней раз и навсегда? По тому, как Лаура каждый раз отвечала на его поцелуи, Бен не сомневался, что она станет возражать. Он заколебался и уже готов был подойти к постели и обнять ее.