Двое (СИ) - "Villano". Страница 65

— На сегодня все, хватит с нас секса. Я хочу лежать, обнимать тебя и слушать твой голос.

— Старикашка, — повозился Серж. — Скажи еще, что спать хочешь!

— Не хочу, но…

— Пойдем купаться, — перебил меня он и подхватился с постели так быстро, что я растерялся и руки разжал. — Точно! Бля, Ромка, ну ты и сволочь! Мы ж на море, а ты меня как в номер затащил, так и не выпустил! Терминатор-потрахун! Железный, бля, Гомосек!

Я Сержа остановить не смог, хоть и пытался. Хорошо хоть слова по поводу акул и недавних с ними инцидентов удержали его от купания в море, так что воду мы баламутили в офигенном отельном бассейне. Серж пил ром с колой, рассекал кристально чистую воду голышом и заставлял меня смотреть на луну, звезды, фонари, пальмы и прочую флору и фауну. Я послушно кивал головой и смотрел, но уже через пару секунд отводил взгляд и начинал облизывать взглядом его. Как маньяк, еб твою мать! Трахаться сил нет, но потискать все равно тянет.

Мы вернулись в номер рано утром, сразу после того, как на восходе солнца Серж все-таки залез в море. Я вытащил его оттуда силой, закинул на плечо и утащил в номер. Он бубнил, лапал меня за задницу прилюдно и обещал вынести мне мозги, если я его как следует не развлеку днем. Я невнятные угрозы к сведению принял, уложил Сержа на постель, поставил будильник на восемь утра и завалился спать, как обычно, прижав его к себе спиной. Развлечения желаете? Их есть у меня!

Господи, кто бы знал, как мне всего этого бардака не хватало!

…

Я смеялся. Нет. Я ржал, как конь, когда увидел округлившиеся глаза сонного Сержа в зеркале ванной утром.

— Куда ты меня записал?!

— На турнир по пляжному волейболу. Он идет между отелями уже больше месяца, и сегодня у них полуфинал и финал. Фарид, владелец нашего отеля, слезно умолял меня принять участие, но мне же нельзя, у меня колено новое, да и не спец я по волейболу, а вот ты — совсем другое дело.

— Я ж не играл сто лет! — возмутился Серж, но я увидел огонек азарта в выразительных глазах и не обратил на возмущенный вопль внимания. Просто поцеловал в шею, и все. — Ромка, ты опять оглох? Хочешь, чтобы я при всех опозорился? Слил победу конкурентам?

— Ни в коем случае, — открестился я, поглаживая его по груди. — Ты будешь неотразим.

— Неотразим, говоришь…

Серж посмотрел на мои руки в зеркало, а потом поменял нас местами, нагнул меня над столешницей и отымел так, что у меня чуть сердце из ушей не выскочило во время оргазма. Смотреть на нас в зеркало, видеть лицо Сержа, когда он не контролирует себя, когда ведет, врываясь в меня по самые яйца, когда думает, что я не вижу его — это зрелище останется со мной до конца моих дней. Я сказал ему об этом сразу после того, как он на пару с итальянцем в финальном поединке проиграл команде, в составе которой был игрок молодежной сборной России по пляжному волейболу. Фарид на радостях (его отель никогда даже в пятерку не попадал, а тут второе место!) собрал всех участников, организаторов мероприятия и приближенных персон на своей яхте и устроил праздничный дебош с выпивкой, женщинами, салютом, купанием в открытом море и даже стрельбой по мерещащимся акулам.

Серж звездил, острил, подкатывал к женщинам, спорил с мужиками, смеялся и заражал народ вокруг себя безбашенным весельем человека, которому нечего терять. Энергией человека, который готов делиться своим теплом и светом со всеми, кто захочет их принять. Решимостью упрямца, который может увести за собой, как Данко, и умереть ради того, во что верит, не задумываясь ни на секунду. А я смотрел на него и думал о том, что такому, как он, не выжить в этом мире без такого, как я: осторожного, прагматичного, верного, как собака, надежного и несгибаемого, как скала.

Я сказал ему все это ночью, забравшись в него по самые помидоры и прижав лицом и грудью к стеклу балконной двери нашего номера, а он в ответ прогнулся так, как никогда не смогу я, нашел мои губы своими, едва не свернув себе шею, и сказал всего одно слово «ДА», которое подарило мне не надежду, нет, УВЕРЕННОСТЬ в том, что как бы далеко мы ни были, что бы ни случилось, сколько бы мы денег ни растеряли, кто бы нас ни соблазнял, в каких бы больницах мы ни лежали, наша любовь выстоит и станет еще сильнее.

Я сжимал Сержа в объятиях, смотрел на огни фонарей, на море, на звезды и думал о веч…

— Ромка, хватит так пафосно сопеть, — обломал меня Серж. Я отвесил ему подзатыльник, но он увернулся. — Не, ну правда! Такими темпами ты с Богами разговаривать начнешь, мне потом что делать? Из нас двоих я сумасшедший, помнишь? Не смей отбирать у меня лавры!

— Да иди ты в баню! — отмахнулся от него я, но увидел, как зажглись огоньки в лукавых глазах, и застонал вслух. — Нет. Я в сауну не пойду! Три часа ночи!!!

— Не фиг было меня энергетиками на чемпионате поить, — отрезал Серж, натянул шорты на себя, потом на схватившегося за голову меня, и потянул на выход. — Давай, старичок, шевели булками!

— Какой я тебе старичок!

— Железный, — отрезал Серж. — Гомосек. Или Пластиковый. Не знаю, что за хрень тебе в коленку воткнули, но на лося ты уже не тянешь.

— Ох, дождешься ты у меня, ох, дождешься!

Серж затолкал меня в лифт, прижал к стене, прошептал на ухо:

— Жду, не дождусь.

Я подумал, подумал… дождался, когда лифт спустится вниз… когда за нами закроется дверь сауны… и пустился во все тяжкие.

====== 39. Грозный нянь ======

Комментарий к 39. Грозный нянь Песни Андрея Козловского “Моя деревянная голова” и “Между мною и мною”

11.10.15

— Ты что, серьезно собираешься здесь ночевать?!

— А что такого? Тепло, светло и мухи не кусают.

Я обвел взглядом потрепанный актовый зал ДК села Гадюкино, шарахающихся по нему реконструкторов, одетых кто во что горазд, но одинаково накативших ближе к ночи не одну рюмку чаю, и вытащил на божий свет гитару.

— Серж, до дому ехать всего час, одумайся! — не унимался Ромка, вяло улыбаясь знакомым мужикам, то и дело вмешивающимся в наш незримый партизанский бой. — Утром на битву приедем, никто и не заметит, что ты съебался.

— Я хочу пить и петь, — отрезал я, поставил ногу на сиденье, упер в нее гитару и провел по струнам пальцами. Ага, пятая струна лажает. Подкрутил колок. — И плевать я хотел на все остальное. Я, в отличие от тебя, не сноб, и могу спать хоть в коридоре, лишь бы спальник теплый был.

— Сере-е-ега-а-а-а!!! — ворвались в зал гусары. — Приехал! Красава, братан! Щас Димона найдем и на две гитары зажгем!

Я показал Ромке, снесенному толпой гогочущих мужиков в сторону, фак и принялся обниматься с друганами. С последнего феста всего месяц прошел, а как будто сто лет не виделись.

— Димка щас придет, — с видом Самого Главного Заговорщика и очень-очень громко «прошептал» мне на ухо Вован. Я чуть не оглох. — Он девицу третий месяц охмуряет, сечешь? Надо помочь!

— Сделаем, — с самым серьезным видом кивнул я. Для гусар дамы — это святое, а уж нетраханные так и вовсе.

— Серега, слышь, ты тока это, для начала всякую фигню пой, лады? — подкатился ко мне с другой стороны Степан. — Димка ж у нас не такой голосистый, как ты, да и стесняется. Вдруг его девица на тебя перекинется? Он же ж нас всех потом затрахает нытьем своим бесконечным. Вот напоим Димку, он в раж войдет, тогда делай, что хочешь, лады?

— А она из приличных? — спросил я, задумчиво перебирая струны гитары.

— Да. Девка хорошая, всего за два месяца пошилась, сечешь? Графиня теперь. Наш человек.

— С женатыми не связывается?

— Да кто ее знает? — почесал затылок Степан.

Вован разлил коньяк по серебряным стопкам, едва не снеся с ненадежного походного стола закуску. Вручил всем, оперся на Ромку для устойчивости и замер в нетерпении. Трубы-то горят! А мы медлим!

— Сразу от ворот поворот дает, — подал голос лежащий на спальнике на полу Стас. — Я как-то попытался, огреб и отвалил. Ну ее в пизду, эту недотрогу! Пусть Димон за ней бегает.

— Вздрогнем, — оборвал нас Вован, поднимая стопку. — За все хорошее.