Темный янтарь 2 (СИ) - Валин Юрий Павлович. Страница 47

Твердо обещать того, что не сможешь сделать – нельзя. Заверял как мог, молча, и это тоже действовало. Кира вовсе не была холодной девушкой, да и Янис старался поддержать честь Балтики. Ух, и ночи были… Засыпали как убитые, в хорошем смысле этого слова, если у этого слова вообще есть хорошее значение.

***

Ушел Янис в начале мая, чуть не дождавшись дня рождения Пыха. Заехал в последний раз к Софье Александровне, получил пространные медицинские инструкции. Вообще врач считала, что еще месяца два нужно оздоравливаться. Но перекомиссия ждать не будет, а отсрочка тут вообще не к месту. Дела на фронте опять шли как-то неуверенно – Янис не совсем понимал газетные и радиосообщения, но фронтовым опытом чуял – нехорошо там.

В Новокутск довезла Серафима. Вообще-то Янис подошел к делу ответственно, да и служебным положением воспользовался – вместе с директором заранее с военкомом созвонились. Так что медкомиссию призывник Вира-Выру прошел быстро, побеседовал с военкомовскими людьми по поводу ремонта электропроводки.

…— Слушай, я тебе месяц-два могу отсрочки сделать. Это же даже без всякого натяга, – сказал военком, немолодой, здорово побитый осколками лейтенант, без пальцев на левой руке. – Ты человек на весь район нужный, вы вон сколько мяса фронту даете. Но сам решай, ты человек опытный.

— Тяжело тянуть, – признался Янис. – Да и толку? Иные, вон – в первом бою гибнут. А я все же повоевать успел. Надеюсь, и дальше так пойдет. Выписывай повестку. Только во флот меня по возможности не надо.

— Во флот тебя и не возьмут. У тебя категория ограниченная Держи повестку, из Тыхау по железной в Бийск сам доберешься. Там формируют. Написал, чтобы тебя в техники направили. Ну, а как дальше пойдет… Сам знаешь, не от военкома зависит.

Оставалась еще неделя у Яниса. Ездил по подсыхающей степи, дел было уйма, улаживал. Возила Кира, не плакала. Ну, разве что ночами, чуть-чуть.

Провожали на станции Яниса многолюдно. Желали быть живу, разбить фашиста, непременно вернуться. Вскочил призывник на подножку проходящего вагона, в вещмешке была прощальная бутыль с надоевшим, но полезным козьим молоком. Оглянулся. Держалась Кира, сидел у нее на руках Пых, махал вслед вагону. Понятно, еще не особо осознал мальчишка, больше на паровоз отвлекался. Ничего, оставлена ему на день рождения тельняшка – почти новая, Янис специально берег. А сделанный из сережки кулон с треугольной каплей янтаря на тоненькой цепочке уже давно Кире сам на шею надел.

— Здорово вас провожали, – покачал головой куривший в тамбуре вагона гражданин. – Призвали? Из начальства будешь, парень? Под «броней» состоял?

— Техник. На фронт возвращаюсь, – Янис пошел разыскивать свободное место. Знакомо стучали колеса, качался вагон. Вот и всё.

А что еще? Всё. Оставлен дом, не особо нужный солдату чайник, оставлена тыловая жизнь. Ждет армия и фронт, ждет тяжелая военная работа.

[1]Талган или Талкан — мука из жареного ячменя или пшеницы. Используется как приправа, подается к чаю. Распространен в кухне алтайцев, ногайцев, чувашей, хакасов и еще много где в той стороне мира.

[2] Айнтопф – густой немецкий суп, заменявший первое и второе блюдо. Рецептов блюда множество, «по-степному» в каждой степи разный.

[3] СХТЗ 15/13 – колесный трактор, выпускавшийся в 30-х годах Сталинградским тракторным и Харьковским тракторным заводом. Мощность 31 л.с., масса 3 тонны.

[4] Аркадий Гайдар «Чук и Гек»

Глава 9. Бои местного значения

Ситуация (примерная и общая) на момент прибытия тов. Васюка на данный участок фронта

Ветер был западный – легче дышалось. Вот считай, целая жизнь здесь прошла, а организм все равно чутко реагировал. Серега хотел сплюнуть за бруствер, но воздержался: имело смысл сэкономить силы и слюни.

Больше месяца рота занимала этот рубеж: основу составляла недлинная немецкая траншея, дальше уже сами копали, удлиняли, разветвляли и совершенствовали. Левым флангом – зрительная и отчасти голосовая связь со второй ротой, правый флангом – опора на болото и низкорослую и изнуренную обстрелами приболотную рощицу. Рощица так себе, поганая, откровенный источник неприятностей. Сосед справа – хрен знает где, за болотом. Его позиции, видимо, загибают фланг к югу, но лейтенант Васюк там никогда не бывал, только так, догадывался – чисто приблизительно.

Нигде не был Серега, только вот здесь. На этом полукилометре, что занимает третья рота. А весь остальной мир, видимо, кончился, причем давненько.

Фронт. Вот это фронт лейтенанта Васюка. Поле в старых и относительно свежих воронках и высокой летней траве, со своими ориентирами, стратегическими направлениями и чуть заметными холмиками-трупами. За полем деревня Никоново[1] – от нее что-то формально осталось, как минимум, крепкий фундамент и немного стен солидно отстроенной церкви. Там немцы.

В тылу, за ручьем, прозванным Говенным, остатки деревеньки Сенчево и дорога в дивизионный тыл. Ну, от Сенчево и вообще ничего не осталось – деревенька стояла скромного размера, выгорела дотла еще весной, а остатки горелых бревен и печных кирпичей пошли на оборудование полосы обороны. Серый сам этим делом и руководил.

Лейтенант Васюк прохлюпал по воде к командирскому «ка-пэ» блиндажу, сел на приступочку, подтянул ноги на сухое. Лето уже, а в траншее вода и грязища, курад ее отсоси. Ну, такое это место, ничего не поделаешь.

Серега достал портсигар, открыл и принялся задумчиво рассматривать две оставшиеся сигаретки. Совсем куцые, с фильтром, одна была мятая, чуть надорванная. Немецкое курево, «Oberst» на пачке значилось. Поганую пачку лейтенант тогда сразу выкинул, а сигареты оставил. Бойцы к немецкому куреву относились пренебрежительно – «вкуса нет, одна бумага». Товарищ Васюк вкус вообще не чувствовал, главное – запах под носом чуть отбить.

Поколебавшись, Серега взял надорванную сигарету, без спешки подклеил прореху кончиком языка. Во – не зря слюну берег, пригодилась.

С водой тоже было плохо. Ручей Говенный по летнему времени измельчал, а из болота вода была… на вид – кофе, но вкус категорически не тот. С остальным было даже похуже.

По сути, дивизии нашей 39-й армии находились «в мешке». Подробностей лейтенант Васюк не знал, но снабжение, шедшее с единственной дороги, да и само расположение линии обороны, выгнутое чудным образом фронтом к северо-востоку, говорили сами за себя. Подвоз шел через узкую горловину «мешка», в связи с отдаленностью железнодорожных станций и полной хреновостью дорог доходило до стрелков очень немногое. Патронов вот хватало, с остальным…

Привык Серый. К полуголодному существованию, к вечной мокроте в траншеях, к швырянию мин бдительными немцами – к этому привык. Вот к недостатку информации привыкнуть так и не смог. И к запаху трупному. Воротит, прям из глубин пустого желудка, болезненно воротит. Чисто физиологическая реакция, и что ты с ней поделаешь?

Лейтенант осторожно прикурил. Зажигалка – тоже немецко-фашистского происхождения – раздражала своей безотказностью. Но выручала. Серый выдохнул первую струйку дыма, ноздри приятно защекотало.

Первая… всегда было что-то первое.

…— Вот новый командир взвода, товарищ лейтенант Васюк. Командир грамотный и опытный. С ним будет надежнее! – заверил проводник-политрук, сунул в руки ближайшего бойца тощую пачечку газет и исчез за поворотом траншеи.

Серега успел подивиться скороговорке проводника, но особо вдумываться было некогда: смотрели бойцы. Изучающе смотрели, и без всякого восторга.