Прыжок тигра - Казанцев Кирилл. Страница 26

– Каждый день приезжают, на машинах, – шепотом вываливал Максиму информацию сторож, – каждый день. Один на огромной такой и квадратной, окошки в ней как щели. И других привозят, сюда только по рекомендации можно, иначе никак, охрана не пустит. Те сначала в кабинет к директору идут, выбирают, или сразу говорят, кто им нужен. А часа через полтора-два уезжают. Каждый день, – повторил пенсионер.

– Чего они делают? Выбирают? Мужик, а ты не обалдел? Ты мне не гонишь? – Сторож замотал головой и попытался сделать шаг к двери. Максим рванул резвого пенсионера за ворот футболки и вернул на место. В голове, в хаосе мыслей крутился старый, невесть когда услышанный анекдот: «Товарищ старший лейтенант, почему при задержании у вас тридцать трупов?! Патроны закончились, товарищ полковник…» Тварь поганая со сгнившими мозгами, тварь эта Боброва, тут и правда не хватит никаких патронов, вернее, легким Артемьевым оружием не обойдешься. Здесь инструменты нужны серьезные, основательные, чтобы ее разнести в труху, в опилки, в пыль космическую. И про тех, кто на машинах приезжает, не забыть. Или начать с них.

– Все, я понял, – Максим шагнул к двери сарая. – Сволочь ты старая, вот ты кто. Дерьма кусок, о тебя и нож пачкать жалко, и руки. Живи, мразь, только на глаза мне больше не попадайся.

– А я что? Что я мог? Пенсия маленькая, деньги нужны, – лепетал мужик ему вслед, и заорал вдруг, зло, с надрывом:

– Да их родители бросили, они никому на этом свете не нужны, никому! Я им кто? И они мне… – продолжал визжать он из темноты.

Максим не ответил. Он толкнул деревянную рассохшуюся створку и вышел из душного пыльного сарая на солнце. Постоял немного у костра, в котором догорал старый деревянный хлам и какие-то тряпки, посмотрел на огонь. «Рекомендации, говоришь? Есть у меня с собой немного, осталось кое-что после вчерашнего, должно хватить». Он зашагал к входу в ближайший корпус, к тому, на двери которого висела красная с золотом табличка.

«Октябрьский детский дом-интернат для умственно отсталых детей» – все верно, он пришел по адресу, указанному в распечатке. Правда шел долго и огородами, а можно было взять такси и доехать за пятнадцать минут – за воротами Максим увидел отличную, ровную, покрытую асфальтом дорогу.

– Вам кого? – в холле спросила его сидящая на диване перед монитором женщина-охранник в синей форме.

– Мне нужна Боброва Марина Владимировна. Она у себя? – не поворачивая головы в сторону женщины, ответил Максим. Даже если Бобровой сейчас нет, он будет ждать ее, сколько потребуется. Поселится где-нибудь поблизости – в лесу, в сарае, на кладбище, в конце концов, и будет ждать.

– Прямо по коридору и направо. – Максим поблагодарил женщину и зашагал к цели.

– Эй! Эй, вы, стойте, подождите! Вы как вошли? Стойте, кому говорю! – Максим услышал за спиной торопливые шаги. Сотрудник охранного предприятия проявила похвальную бдительность. Выведенная на монитор картинка с камер наружного наблюдения не зафиксировала проникновение постороннего через ворота или калитку. А за сараем и забором за ним камера не следила, и бегущая позади полноватая нескладная тетенька сделала правильный вывод. «Это я удачно зашел». Максим ускорил шаг и почти бежал по коридорам на встречу с директором. А той тетеньке позади сейчас лучше бы вернуться на свой пост и продолжить выполнять свои обязанности. Или здесь произойдет несчастный случай, и кто-то получит производственную травму – любого, кто попытался бы его остановить, Максим был готов убить голыми руками. Череда белых дверей оборвалась, коридор сделал поворот, и Максим вышел на финишную прямую. Вон она, заветная дверь с табличкой, осталось немного, шагов пять или шесть. Да и охранница отстала, кричит что-то, задыхаясь, издалека. Плохо у них с физо, никуда не годится. Как она своему начальству о происшествии доложит, интересно?

Дверь кабинета приоткрылась сама, и Максим едва успел притормозить. Из-за обитой дерматином створки доносилось довольное квохтанье – Марина Владимировна говорила по мобильному телефону. Она стояла на пороге своего кабинета, и громко, как в лесу, делилась с кем-то впечатлениями от вчерашнего культпохода в торговый центр.

– Везде распродажи, и все недорого, очень недорого. – Дикция и тембр голоса у Бобровой были великолепные. Но вся эта красота гнездилась в конструкции под названием «баба на чайник», только кокошника на голове не хватает. На голове начес, плюс крохотные – без подводки их и не видно среди складок – глазки, тушку облегает черный в крупный цветочек бесформенный балахон. Еще одно ископаемое монстроподобное существо, вроде курицы из опеки. «Может, их специально где-то выводят?» Эта идиотская мысль пришла в голову первой. Максим распахнул дверь и шагнул в кабинет, Боброва отступила назад и вылупила на посетителя крошечные мутно-коричневого цвета глазки.

– Вы к кому? – Вопрос можно было считать риторическим, но Максим все же ответил:

– К вам, Марина Владимировна. Я по рекомендации, – и по-хозяйски захлопнул дверь перед носом подоспевшей охранницы.

Боброва соображала быстро, она бросила телефон в сумку и, грохоча каблуками «шпилек», кинулась к столу. Плюхнулась в кресло, поставила бесформенный кожаный мешок перед собой на стол и поинтересовалась ядовито-любезно:

– А вы по какому вопросу? Да, и кто же именно посоветовал вам обратиться ко мне? Фамилию назвать можете?

Максим уселся на стул напротив Бобровой, достал из внутреннего кармана ветровки то, что осталось от «вчерашнего», и положил на стол перед директором одну крупную купюру.

– Простите, – Боброва с недоумением посмотрела на деньги, потом уставилась на Максима. И улыбнулась развесистыми, густо намазанными вишневого цвета помадой губами.

– Что-то я вас не пойму, – начала она повышенным тоном, – что вы себе позволяете, я охрану вызову…

На стол поверх первой легла вторая купюра. Боброва уже не улыбалась, она смотрела то на Максима, то на деньги и на крики из коридора и стук в дверь внимания не обращала. И молчала.

Две купюры накрыла третья. Охранница орала, билась в запертую дверь, Боброва не сводила взгляд с денег, Максим ждал. Но ничего не происходило, директор интерната сидела, уставившись в стол. Максим не мог рассмотреть выражения лица тетки, ему мешала упавшая на ее глаза сцементированная лаком челка. Он положил на стол предпоследнюю купюру и свободной рукой приподнял полу ветровки, коснулся рукояти пистолета.

– Хорошо, я вас поняла, – ожила Боброва и проорала хорошо поставленным голосом провинциальной примадонны:

– Не беспокойтесь, Светлана Сергеевна, все в порядке! Это ко мне! – Крики и стук в дверь прекратились. Максим прислушивался к звукам из коридора и одновременно наблюдал за Бобровой. Она переместила сумку с места на место, и деньги исчезли под днищем кожаной кошелки. Баул рывком отъехал в сторону и вниз, деньги исчезли вместе с ним. Максим убрал остатки наличных на место и откинулся на спинку стула.

– Кто вас интересует? Мальчики, девочки? Возраст? – Боброва уже грохотала ящиками стола.

– Девочки, от десяти до тринадцати лет, – ответил Максим.

– Блондинки, брюнетки? – Над столешницей шевелился залитый лаком начес на затылке Бобровой. Блестящий клок дрожал, концы прядей тряслись, как лапки раздавленного, но еще живого насекомого. Максим отвернулся, задавил подкативший к горлу липкий комок и посмотрел в окно.

– Я хочу посмотреть на всех, чтобы выбрать, – обернулся на голос Максим, – мальчики, девочки – на всех.

– На всех так на всех. Вот, пожалуйста, – на столе перед ним мгновенно появились два объемистых альбома в одинаковых бордового цвета обложках. Боброва даже вспотела, она подвинула альбомы поближе к Максиму, вылезла из-за стола и потопала к зеркалу, восстанавливать поблекшую во время сделки красоту. Максим перелистывал картонные страницы и рассматривал фотографии детей. Тонкие бледные затравленные лица чередой проходили перед его глазами, под каждым снимком была подпись – имя и возраст. Странно, что не указана цена, или все они идут по одному прайсу?