Шаманка. Песнь воды (СИ) - Лин Айлин. Страница 9

– Иду, – выдохнула пару минут спустя. Страх слететь с катушек победил осторожность. Рассказать отцу о своём состоянии не смогла, хотя несколько раз открывала рот, но ни единого слова так и не вымолвила. Кто-то или что-то мешало.

И мне категорически не нравилось это состояние беззащитности перед непонятными силами.

Захлопнув створку, вернула засов на место и села на кровать. Осталось дождаться глубокой ночи, когда все крепко спят.

Время тянулось бесконечно долго, никогда не любила ждать. Но это лучше, чем догонять.

Ближе к трём часам ночи принялась переодеваться.

Плотное платье с глухим воротом под самое горло, под нижними юбками тёплые шаровары, поверх наряда накинула жилетку, на голову повязала платок.

– Пусть мне повезёт.

И шагнула к двери. Выйти из дома оказалось на удивление легко. Стражников видно не было, что удивительно, неужели пошли спать? Не верится в подобное везение! Подозрительно нахмурившись, замерла, обдумывая ситуацию. Затем, решив, что мне благоволят местные высшие силы, отправилась в сторону задней двери, что располагалась на кухне.

Выскользнуть тенью в сад и оттуда к потайному ходу, располагавшемуся в заборе.

И снова никаких преград.

Совсем обрадовавшись, чуть ли не бегом помчалась по пустынным улочкам Зэлеса туда, куда звал меня настойчивый шёпот, с каждым мгновением, становившимся всё громче.

Как я оказалась на краю города? Каким образом взобралась на дрожащих ногах на барханный гребень? И почему именно он? Ответов не было. Но было жгучее желание его узнать.

Бум-м-м! Бум-м-м! Бум-м-м!

Пели пески, им вторил ветер и шелест змей по атласной поверхности великой пустыни.

И в свете огромной серебристой луны чужого мира я увидела её…

Хатэ.

Шапка шаманки, колдуньи, способной помочь племенам сети оазисных городов противостоять опасностям внешнего мира и сохранить свой суверенитет. Спасти свою свободу и не быть рабами у тех, кого больше, кто сильнее…

Мне до боли в пальцах захотелось прикоснуться к ней, провести по блестящим граням драгоценных камений, услышать стук магии в груди.

– Не делай этого! – хриплый голос позади остановил мою руку в сантиметре от магического головного убора. Я вздрогнула и резко обернулась, чтобы встретиться с хмурым взором отца.

– Прошу, дочка, не касайся хатэ, иначе не будет дороги назад. Ты слишком слаба, чтобы смочь подчинить силу, которая непременно на тебя обрушится, стоит надеть шапку на голову. Дай себе время восстановиться. Иначе магия сломит твоё тело и сожрёт душу.

– У нас нет времени, – я словно слышала свой голос со стороны, чужой и холодный. Какой-то бездушный.

– Я дам его тебе столько, сколько потребуется, даже ценой своей жизни, Эльхам. Когда ты сможешь перебороть зов и заставить его смолкнуть, ты будешь готова принять колдовской дар и повелевать им по собственному усмотрению… Дай мне руку, – и протянул ко мне свою раскрытую ладонь.

А я стояла и думала, что не хочу ждать, что хочу сейчас.

– Пожалуйста, – одними губами прошептал Горн, и только тогда я заметила, что мужчина не может ко мне сделать и шагу, будто сильный вождь наннури наткнулся на невидимое непреодолимое препятствие, мешающее ему подойти ко мне ближе.

Секунды складывались в минуты, а когда из носа папы тонкой струйкой потекла кровь, я очнулась и сделала шаг ему навстречу…

Глава 10

Мы сидели вдвоём с отцом в главном холле. Было тихо, лишь слышался треск дров в единственном очаге в доме. Во всех остальных помещениях стояли переносные жаровни, и только здесь, в приёмной зале, горел самый настоящий камин.

Я буквально утонула в широком, обитом бархатом кресле и, потягивая горячий травяной взвар, кутаясь в шерстяной плед, невидящим взором смотрела прямо перед собой, при этом всём телом стремясь впитать благодатное тепло, исходившее от камина.

Холод пустыни словно навсегда поселился в моём теле и выгнать его оказалось не так уж и легко.

– Эльхам, – заговорил наконец-то папа, привлекая к себе моё внимание, – хатэ – это не только атрибут шаманки, это вместилище, сосуд всех тех знаний, коими обладали все предыдущие колдуньи. Там такая сила… Тебе, восьмилетней девочке, просто физически не совладать с той бездной информации, что на тебя обрушится. Не частями, а всё сразу. Я знаю, о чём говорю.

– Откуда?

– Я праправнук шаманки Паголеи, – помедлив секунду, ответил он. А у меня челюсть отвисла.

– Так ведь… – но договорить мне не дали.

– Она была замужем и уже имела дочь, когда её позвала пустыня, на тот момент женщина была убита горем – потеряла супруга и сопротивляться зову не имела ни сил, ни желания, – спокойно пояснил Горн, взор его был устремлён в танцующий огонь, но мыслями мужчина был далеко отсюда. – Бабка потом многое мне рассказала. И самое сложное в жизни ведуньи – пережить близких людей. Это страшно, дочка. Она ушла, когда мне было пять лет. Енини заняла её место. Енини была уже в возрасте и имела своевольный характер. Сложный. Она изначально жила одиноко: ни мужа, ни детей. И её пребывание в статусе колдуньи не продлилось долго: пришла быстро и столь же стремительно нас всех покинула.

Мы одновременно поднесли увесистые кружки к своим лицам и сделали глоток обжигающего напитка. Я улыбнулась, и отец улыбнулся в ответ.

– Прежде чем ты станешь Шаманкой, подрасти. Найди любовь, заведи детей. А потом уж в омут с головой.

Подумав секунду, произнесла вслух то, что меня больше всего тревожило:

– Я боюсь потерять вас… Ежели пришельцы победят? А я, зная, что могла вам помочь, надев эту волшебную шапку… и в итоге отступив в последний момент… жить с осознанием вины будет сложно.

– Эльхам, пойми, ты сегодня могла погибнуть, натянув хатэ на голову. И в этом случае, как ты понимаешь, уже было бы совсем неважно "а что потом?". Для тебя стало бы неважно. Поскольку ты перестала бы существовать, понимаешь? Тебе следует окрепнуть не только физически, но и повзрослеть, как бы выразиться понятнее… – нахмурился Горн, подбирая нужные слова.

– Созреть духовно, набраться жизненного опыта, – подсказала я и он удивлённо вскинул брови.

– Удивляюсь тебе, такие вещи понимаешь… Но, да, тебе следует созреть и только после этого принять силу шаманки, – отставив чашу на маленький столик, стоявший между креслами, Горн продолжил: – Зов стихает в дневное время, ночью не даёт покоя и сводит с ума, я удивлён, что ты так долго смогла продержаться. Я чувствовал в тебе перемены и не оставлял своим вниманием ни на минуту. Мне пришлось заставить охрану прятаться по углам, чтобы ты их не заметила, если вдруг решишь покинуть дом. Мне необходимо было убедиться, что это именно зов хатэ тебя растревожил. Моей бабушке первое время помогал держаться огонь в очаге, чем ближе она к нему была, тем тише становился шёпот. И если бы не песчаная буря, потушившая все костры, Паголея, возможно, побыла бы с дочерью ещё некоторое время.

– То есть мне нужно найти то, что поможет выдержать эту назойливую песнь?

– Да, – вздохнул отец поднимаясь.

– Кстати, зов стал тише, – заметила я, прислушиваясь к себе.

– Так ведь рассвет близок, – пожал широкими плечами папа, – пойдём, тебе нужно прилечь и попробовать уснуть.

Я кивнула и неловко встала. Горн подхватил меня на руки и бережно прижал к груди.

– Матери только ничего не говори. На её долю и без того пришлось слишком много переживаний.

– Хорошо, ничего не скажу, – понятливо кивнула, удобно устраиваясь в надёжном коконе из рук папы.

– Огонь и ветер тебе не помощники в борьбе с колдовской силой, – вдруг заметил вождь, шагая в сторону узкой лестницы, ведущей на второй этаж. – Надо попробовать землю, воду и растения. Завтра ночью проведём испытания.

Оказавшись одна, плотно завернулась в тёплое одеяло и смежила веки. Сон не шёл, поскольку на краю сознания я всё ещё ощущала изрядно надоевшее нашёптывание. Около получаса крутилась и вертелась с боку на бок, пока первые робкие солнечные лучи не заглянули в узкую щель между ставнями. И лишь после этого я наконец-то смогла заснуть.