Кремлевский визит Фюрера - Кремлев Сергей. Страница 11
21 марта Германия наконец совершила естественный и законный для нее шаг и потребовала от Польши передачи ей Данцига.
22 марта немцы высадились в исконно немецком порту Мемель, который в Литве называли Клайпеда.
28 марта войска генерала Франко вошли в Мадрид. А 31 марта Англия предоставила Польше гарантии против агрессии…
ИНТЕРЕСНАЯ инверсия дат… «Золотая» Англия, пропитанная масонством аристократического толка, подтолкнула Польшу (а главное — народ Англии) к войне с Германией 31 марта.
А вот «золотая» Франция, пропитанная масонством не только аристократическим, но и «демократическим» еще со времен тамплиеров и катаров, была откровеннее. И подтолкнула себя и Польшу к войне с Германией не в какой-либо иной день, а именно 13 (тринадцатого!) апреля, дав Польше и свои гарантии — в дополнение к английским.
27 апреля в Англии был принят закон о всеобщей воинской повинности, а 28 апреля Германия расторгла в одностороннем порядке договор о ненападении с Польшей и морское соглашение с Англией.
Апрель закончился.
Начинался май…
К ВЕСНЕ 1939 года осенняя судьба стала уделом не только Лиги Наций. Посреди буйной московской весны и майского цветения наступала политическая осень и для Максима Максимовича Литвинова.
5 мая он был снят с поста народного комиссара СССР по иностранным делам. Его заменил председатель Совета народных комиссаров СССР Вячеслав Михайлович Молотов. При этом Молотов остался и во главе Совнаркома.
В НКИД началась капитальная чистка «валлаховых конюшен». А Молотов на собрании сотрудников НКИД заявил: «Литвинов не обеспечил проведение партийной линии в наркомате в вопросе о подборе и воспитании кадров. НКИД не был вполне большевистским, так как товарищ Литвинов держался за ряд чуждых и враждебных партии и Советскому государству людей».
Если бы Молотов прибавил также «…и идей», то картина литвиновской политики была бы полной. Однако новый нарком лишнего не говорил. Тем не менее в стенах НКИД теперь прописывались совершенно иные идеи…
Вместо дружбы с членами Лиги Наций Россия начинала поворачиваться лицом к державе, закончившей с этой Лигой расчеты уже давно. Россия разворачивалась в сторону Германии…
В Кремле рождались новые идеи, и для них требовались не только уже умудренные политическим опытом, но и новые, свежие люди.
Ибо на многое в стране надо было посмотреть новым, свежим взглядом.
Глава 2
Лондон — Берлин — Москва — Токио
ОСЕНЬЮ 1939 года полпред СССР в Швеции Александра Михайловна Коллонтай ненадолго приехала в Москву и встречалась со Сталиным… Генеральская дочка Шурочка Домонтович, оставившая в 26 лет мужа Владимира Коллонтая ради будущей революции, пришла в революционную среду на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Не сразу она стала большевичкой, и в ее бурной жизни в разные времена случалось разное. Однако уже с 1923 года вся ее партийная работа проходила за рубежом — на посольских постах… Полпред и торгпред в Норвегии, полпред в Мексике, потом — опять в Норвегии, а с 1930 года — в Швеции. В 23-м году ей шел уже пятьдесят первый год, но Коллонтай была еще хороша и умела очаровывать не только острым умом, но и чисто женскими чарами.
Впрочем, высокие должности обязывали. И былая Шурочка уступила место элегантной даме, которая была светской лишь внешне. По своей внутренней сути это был все тот же партиец ленинской выделки, умеющий не терять голову независимо от того, как идут дела…
Сталин и Коллонтай (которая была старше его на шесть лет) были знакомы давно, так что разговор сразу начался отнюдь не дипломатический, а откровенный. В Польше уже шла война, немцы успешно продвигались к Варшаве, и двум старым соратникам поговорить начистоту было о чем…
— Как вы оцениваете наш пакт с немцами, Александра Михайловна? — почти сразу же спросил Сталин.
— Ну что ж, я уверена, что эта акция укрепила мир. Она смешала карты, и это было важно и нужно.
— Мир? — Сталин ухмыльнулся в усы. — Александра Михайловна, но сейчас весь, — последнее слово Сталин выделил громко и презрительно, — мир кричит о том, что большевики своим пактом с нацистами открыли дорогу войне!
— А, — Коллонтай махнула рукой так беззаботно, что впору и Шурочке Домонтович, — стоит ли говорить об этом нам, — она тоже выделила это «нам», — и здесь! Мир находится в состоянии перестройки. Разве не этого мы желали в юные годы? Увы, человечество не в состоянии понять, что благодаря всем этим коллизиям и переменам мы быстро движемся вперед, а ведь в тридцатые годы мы проделали путь, равный веку!
— Итак, вы нас поддерживаете?
— Конечно! Социалистическая страна должна решительно прибегать к новым формам в вопросах внешней политики и решать межгосударственные проблемы новыми методами.
— Хорошо, — согласился Сталин.
— Вы знаете, Иосиф Виссарионович, я взираю в будущее с радостью и уверенностью…
Сталин опять согласно кивнул, а Коллонтай продолжила:
— Но несколько дней назад я получила угрожающее письмо от тех поляков Бека, которые уже сбежали из Польши.
— Ну-ну, — заинтересовался Сталин.
— Пишут, что рассчитаются со мной, и заявляют: «Если вам жизнь дорога — убирайтесь отсюда»…
— Жизнь… — задумчиво, как бы про себя произнес Сталин, и Коллонтай тут же откликнулась:
— Я, конечно, люблю и ценю жизнь, но если бы эти трусы, сбежавшие с линии огня, знали, как это прекрасно — умереть за идею на, так сказать, баррикадах…
— Это вы зря, — махнул рукой Сталин. — Во-первых, подобные угрозы редко осуществляют, а во-вторых, вы нам нужны целой, невредимой, здоровой и бодрой…
Собеседники помолчали, а потом Сталин совершенно особым, незнакомым Коллонтай задушевным тоном сказал:
— Эх, Александра Михайловна! Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны прежде всего за рубежом, да и в нашей стране тоже…
— В нашей? — не поверила своим ушам Коллонтай, а Сталин даже раздраженно подтвердил:
— В нашей, в нашей… Сионизм, рвущийся к мировому господству, будет жестоко мстить нам за наши успехи и достижения. Он все еще рассматривает Россию как варварскую страну, как сырьевой придаток…
Коллонтай, пораженная силой и смыслом сталинских слов, не находила, что ответить. А Сталин, с тоже никогда не слышанной от него горечью, прибавил:
— И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано… Мне припишут множество злодеяний…
КОЛЛОНТАЙ не стала тогда утешать Сталина и уверять его в обратном… Тогда она в ответ лишь вздохнула, а уж потом сказала, как и Сталин ей до этого:
— Ну, это вы зря…
— Поживем — увидим, — бросил в ответ Сталин.
И Коллонтай отбыла в Швецию, где ей вскоре предстояли серьезные и ответственные хлопоты…
ХЛОПОТ в 39-м году хватало, впрочем, у многих… 25 марта Сидней Коттон, сорокачетырехлетний австралийский кинобизнесмен и бывший летчик королевских ВВС в Первую мировую войну, впервые взлетел на своей двухмоторной «Электре» для высотной аэрофотосъемки территории Германии и Италии. В апреле он дважды пролетел над Берлином.
Вначале полеты Коттона финансировали французы, а затем — сами англичане. Лондон все более внимательно присматривался к ситуации на континенте в реальном масштабе времени. И лишний взгляд на нее с высоты разведывательного полета был нелишним.
Нелишним был взгляд на ситуацию и просто разведывательный — через агентуру. «Интеллидженс сервис», как и германский абвер, имела и в этом отношении широкие возможности, однако советская разведка тоже лаптем щи не хлебала. И не только потому, что ее сотрудники лаптей не носили.
Вот почему уже в конце февраля 1939 года на стол начальника 3-го (контрразведывательного) отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР Деканозова легло очередное агентурное донесение, переданное ему из 7-го (специального) отдела ГУГБ. Это был перехват письма бывшего царского дипломата Саблина из Лондона своему эмигрантскому шефу Маклакову в Париж от 14 февраля…