Сага о двух хевдингах (СИ) - Сторбаш Н.В.. Страница 24

Где-то тут таким же дозором ходили его кровники, сыновья ярла Скирре. До них быстро дошел слух о корабле отца, внезапно обнаружившемся в никому неизвестном хирде, и они не поверили байке, что Харальд случайно наткнулся на пустой драккар. По негласным законам чести сыны должны отомстить за гибель отца, взять виру либо серебром, либо кровью. Серебром откупиться не выйдет по трем причинам. Первая: сыны Скирре намного богаче, и запрошенную ими виру Харальд выплатить не сможет. Вторая: чтобы потребовать серебро, нужно устроить суд у конунга, а Рагнвальд уже сказал свое слово в защиту Прекрасноволосого. Третья: брать виру серебром за родного отца — позор. Одно дело за раба или нелюбимого родича, а за отца… В Северных островах все ярлы отвернутся от детей Скирре, если те посмеют запросить злато или серебро.

А, значит, рано или поздно Скиррессоны придут за Харальдом. И хорошо бы только за одним им. Как же невовремя напали Бездновы сарапы на Бриттланд! Почему бы им не прийти позже на год-другой? Может, тогда Харальд бы сумел поменять корабль и вернуться в родные моря.

Прекрасноволосый снова встрепенулся, постучал рукой об руку и продолжил идти, обходя своих людей.

Вдалеке показались яркие точки факелов. Наконец их пришли сменить. Больше Харальд не позволит сыну сбежать, пусть сидит возле Магнуса и набирается ума-разума.

А где же сам Хакон?

Конунговы дружинники во главе с Колпаком также увидели факелы, обрадовались, оживились, скоренько собрали свои пожитки. Харальд же и думать забыл про сборы. Куда запропастился этот мальчишка?

В сером полумраке видно было всего на несколько десятков шагов. И хёвдинг бегал от одной тени к другой, вглядывался в лица и спрашивал, не видел ли кто Хакона. И все-то его видели, причем совсем недавно, но никто не знал, где он сейчас.

Как всегда, от страха за сына у Харальда пробудился дар, и он побежал, уже чуя сына.

— Хакон! Хакон! Ты где, паршивец?

Из-за острого края вздыбившейся, да так и застрявшей, льдины вышел Хакон, неспешно подвязывая штаны.

— Да тут я. Тварь, что ли, появилась?

Харальд с трудом сдержал порыв треснуть сына и обнять его. Его вины в испуге отца не было, подумаешь, отошел задницу поморозить.

— Уходить пора. Другой хирд показался, — хмуро сказал отец. — И больше ты из Хандельсби ни ногой.

— Понял, — отмахнулся мальчишка.

Понял-то он понял, а что сделает, так и не сказал.

Успокоившись, Харальд с сыном вернулся к своим хирдманам. Те тоже быстренько повскакивали, собрались и ждали хевдинга.

Колпак к тому времени сошелся с хельтом, что должен был его сменить, и коротко пересказывал, что произошло за эти две седмицы, сколько видели тварей, каких рун и прочее.

— Всё взяли? Ничего не забыли? — спросил Харальд строго.

— Борова забыли, — отвечал кто-то.

Харальд оглядел своих хирдманов. И впрямь, Борова нет.

— Куда он подевался? Кто его видел?

На Борова это не похоже. Он более других хотел вернуться в город, к бабам. Мордой Боров не вышел, походил на откормленную свинью и вздернутым к небу носом, и свисающими пухлыми щеками, и черной жесткой щетиной по всему телу, но воином был добрым. И главное — надежным.

— Может, живот прихватило? — предположил один хирдман.

— Да было б с чего прихватывать!

— Харальд! — крикнул Колпак. — Ты скоро? Мы уходим.

До Хандельсби ведь еще нужно было добраться, при том по льду, не гладкому и ровному, как во фьорде, а взъерошенному, как иглы у ежа, и изломанному, как деревянный меч у перворунного. Дорога туда-обратно была тяжелее, чем стережение возле острова.

— Погодь немного. У меня боец пропал.

Полдня Харальд со своими хирдманами прочесывал местность, выискивая Борова или хотя бы его следы. Из-за морозов снег давно не выпадал, и всю округу вытоптали полностью. Лишь в одном месте Хакон приметил, будто что-то там волокли.

Дальше Колпак ждать не захотел, потому Харальд попросил дружинников, пришедших им на смену, еще раз поискать Борова, и коли тот найдется, чтоб не выгоняли и привели опосля в Хандельсби. Те пообещали, но надежды у Прекрасноволосого было мало.

Впервые он хотел, чтоб его хирдман был мертв. Лучше бы его сожрала тварь или поглотила трещина во льду, чем поймали люди Скиррессонов. Ибо в этом случае недолгая жизнь Борова будет весьма неприглядна.

Закончилась только первая песнь. Продолжение будет здесь же.

Песнь 2. Глава 1

Чуть прихрамывая, я последним зашел на корабль, прошел к носу, сел, взял в руки весло и сказал:

— Пошли!

Несколько взмахов двух десятков вёсел, и «Сокол» отплыл от причала.

Там, на пристани, стояла вся моя семья: погрузневший отец, мать с первой проседью в волосах, заплаканная Ингрид, прыгающий по доскам братишка Фольмунд, неуверенно стоял на коротеньких ножках Ульварн, держась за подол Фридюр. И еще одно дитя, что пока лишь зародилось в чреве моей жены.

Мы выдюжили, пережили эту долгую зиму. Теперь, когда растаяли льды и зазеленели леса, сторбашевцы смогут побороть голод. Скоро пойдет приплод у скота, придет рыба, да и торговцы непременно заглянут в эту укромную бухту, а уж серебра у Эрлинга достаточно, чтоб закупить припасов на несколько зим вперед. И в этот раз отец не станет скупиться.

Бритты в Растранде благодаря ульверам так же выжили. Да, они съели почти весь скот, померли какие-то дети, подхватив неведомую заразу, некоторые бритты поморозили пальцы и уши так, что пришлось их отрезать. Но это пустое. Такое и у нордов что ни год случается. Зато те ульверы, что прожили зиму в той деревушке, научились если не говорить, то хотя бы понимать бриттскую речь, даже тугодумный Видаррсон.

Когда я прощался с семьей, Фридюр спросила, когда ж теперь ждать меня обратно. Не сразу я нашел ответ.

— Жди каждый день. Но не пугайся, если не вернусь через зиму или две. Кто знает, как оно повернется? Вдруг конунг решит пойти нынче в Бриттланд? Или еще что приключится.

Мы примерно так и рассчитывали: уйдем то ли на лето, то ли на несколько зим. В этот раз я взял с собой часть богатств, скопленных хирдом. Вдруг удастся как-нибудь их распродать? Пусть даже и не в полную цену.

Я оглядел усердно гребущих хирдманов и понял, что всё идет как должно. Да, нас стало меньше, зато все воины нынче в моей стае. Не осталось недоверия или сомнений хоть в ком-то. И Тулле, наконец, вернулся в хирд. Эмануэль, судя по недовольному лицу, отпускать его не хотел, но не препятствовал уходу.

— Истинным жрецом он пока не стал, зато теперь хотя бы не беспомощный младенец, сможет себя защитить.

А потом добавил, обращаясь только к Тулле:

— Когда-нибудь, через зиму или через десять, поймешь, что твой путь лежит не с Фомриром, а только с Мамиром.

Друг молча кивнул. Да и вообще сказал всего несколько слов, будто долгая зима в горах отучила его разговаривать.

Застоявшиеся за зиму хирдманы гребли в охотку, радостно, и «Сокол» скоро вылетел из оков сторбашевской бухты в открытое море. Без Росомахи и его соратников с мачтой и парусом нам пришлось повозиться, зато потом корабль помчался по волнам так, словно тоже истосковался по воле и морским просторам.

Хандельсби встретил нас неприветливо: сильным встречным ветром и крутыми волнами. Обе пристани были полны кораблей со всех Северных островов. Люди в городе же не казались испуганными или хмурыми, знать, не так сложно было побороть тварей с земель Гейра. О тинге тоже никто не говорил. Так что недолго думая, я отправил хирдманов договориться насчет старого дровяного сарая, ибо вряд ли мы отыщем иное место для ночлега и стола, а сам, прихватив Тулле и Херлифа, сразу же пошел к кузнецу. Зима прошла. И моя секира уже должна быть готова! Так чего ж тянуть?

Пока шли, я вдруг подумал, что Альрик редко ходит один, за ним всегда увязываются Вепрь и кто-то еще: либо Дударь, либо Энок, либо Эгиль. Да и я сам зову с собой Тулле, Простодушного или Рысь, а порой даже не зову, они сами как-то оказываются рядом. Почти как дружники у конунга. Как заплечные. Херлифа в этот раз я позвал нарочно, не хотел, чтобы он тосковал по погибшим друзьям. Пусть лучше ходит со мной.