Сага о двух хевдингах (СИ) - Сторбаш Н.В.. Страница 28

Как же они спорили! До хрипоты, до брызжущей слюны, до покраснения! Махали кулаками, сетовали на скупость, на траты высокие, на богатства неслыханные, что жадные торговцы берут за доброе оружие, на корабли, что в постоянном уходе нуждаются, на дорогой постой.

Я умаялся слушать, отошел в сторонку, а там стояли незнакомые карлы, следили за спором и пили пиво. Мне тоже протянули кружку. Слово за слово с ними, так и выяснилось, что это люди того самого Игуля, ходят с ним второе лето. Показали корабль торговца: круглобокий, непривычного вида. У него не снималась мачта, а вместо носовой фигуры было небольшое украшение в виде завитка, ни тебе оскаленной пасти, ни диковинной морды. И хотя корабль выглядел вместительным, вряд ли он будет поспевать за быстрым «Соколом» как при парусе, как и на вёслах.

Альрик не напутал, под рукой Игуля и впрямь ходили безрунные трэли, да и рунные недалеко от них отошли, всего-то карлы. Был один хускарл на шестой руне, единственный, кто хоть как-то походил на воина, и он не пил пиво вместе с остальными людьми торговца, а что-то делал на корабле. Хмурый, темный, изредка хускарл поглядывал на пристань, где Игуль спорил с Беззащитным. Видать, приглядывал за Рябым. Я попытался заговорить с хускарлом, но тот даже отвечать не стал, прикинулся, будто не слышит. Ну и пошел в Бездну!

Я вернулся к Альрику, а там спор подходил уже к концу.

— Ладно, уболтал, злоязыкий! — вскричал Игуль, вскидывая руки к небу. — Две марки я заплачу, когда пройдем через Дёккхаф, и еще три — в Раудборге, после первого дня торговли.

— И по пути с тебя стол и все сборы, — добавил Альрик.

— Добро. Тогда третьего дня отходим, как рассветет.

— Успеешь ли припасы закупить? У меня два десятка людей, все хускарлы, и вареным зерном сыты не будут.

— Успею, — отмахнулся торговец.

Но Альрик не успокаивался.

— Что закупать думаешь? У кого? В Хандельсби нынче с едой туго, только у конунга полные закрома. Вижу, не привык ты к дальним походам, так я бы помог посчитать, сколько и чего надобно.

Я бы на месте Беззащитного с радостью переложил такие думы на другого, например, на нанимателя. Ему же сказано, сколько людей и какой силы, поди, дурить не станет. Опять же, куда он денется? Мы и числом превосходим, и рунами. Как с нами не расплатиться?

— Вот и я думаю, что в городе дорого брать, — радостно закивал торговец. — Так что соберу припасов на несколько дней, а остальное по деревням закупать буду. В деревнях оно всегда дешевле, и им тоже выгода: не надо никуда возить, сами придем и всё возьмем.

— Э нет, приятель, — усмехнулся Альрик. — Ты забыл, что нынче конец Скирирова(1) месяца. Снег еще не везде сошел. Откуда в деревнях нынче снедь на продажу? Они за зиму все подъели, только на посев что-то оставили. И скот нынче никто резать не даст. Зря что ли зимой кормили, от себя отрывали? Пойдет трава, скот откормится, приплод даст. Сейчас резать — себя в убыток вводить. Нет, парень, такое никуда не годится. Пока сам не увижу все припасы в дорогу, мы из Хандельсби не двинемся.

И снова я купился на слова Игуля. Пока Альрик всё не растолковал, я и не догадался, в чем тут обман, хотя ведь прекрасно знал, каково по весне в деревнях. У нас в Сторбаше едва ли лучше. Еще понял, зачем меня Беззащитный притащил сюда. Видать, хочет, чтоб я ума-разума набрался, поглядел на хитрые уловки торговца, убедился, что верить можно разве что слову конунга, при людях сказанное. А вот если бы не сказал он про припасы, как бы сложилось? Зашли бы раз в поселение, другой, убедились, что снедью делиться никто не желает, Игуль развел бы руками, мол, сам видишь, я уговор блюду, но не выходит никак. И пришлось бы ульверам тратить время на охоту и ловлю рыбы, да еще и Игулевых людей кормить. В конце похода он бы, конечно, прослезился от нашей доброты, обнял бы, назвал братом и, довольно потирая руки, скрылся б на Раудборгском рынке.

Как бы скучно мне ни было, все дни до нашего отплытия я ходил за Альриком хвостом, вникал в его слова, вместе с ним заглядывал в короба со снедью, нюхал пиво в бочонках, считал мешки с зерном, осматривал колбасы и вяленое мясо. А вдруг Игуль из бережливости порченое возьмет, с прозеленью? Мда, хёвдинг — это не только бежать в бой впереди хирда, но и думать, что делать до и после боя, решать, нужен ли этот бой вообще. Можно, конечно, переложить скучные хлопоты на кого-то другого, я так и делаю, но всё равно должен понимать, как и что делается.

За день до отплытия в наш сарай заглянул сам Стиг Мокрые Штаны. Я было подумал, что нас зовут к конунгу, но хельт хотел узнать, чем думают заняться ульверы. И когда Стиг услыхал про поход в Альфарики, он обрадовался.

— Магнус слышал про несчастья, настигшие Харальда Прекрасноволосого и некоторых ярлов, потому забеспокоился и об ульверах. Вижу, что и у вас в хирде потери. Был же еще один хельт!

Я угрюмо ответил:

— То другая беда. Хельт не хирдманом, а предателем оказался, из разбойников.

— Ясно, — протянул Стиг. — Словом, пойти в Альфарики — мудрое решение. Нам нынче нужно укреплять с ними торговлю.

— А Бриттланд? А твари?

— Может статься, конунг этим летом вообще не пойдет в Бриттланд.

Простодушный не удержался, подошел ближе, влез в разговор:

— Как так? Рагнвальд ждет, пока сарапы еще людей навезут? Чтоб нордов там трэлями заделали?

— Херлиф из Бриттланда, — напомнил я Стигу.

Могучий хельт помолчал недолго, потом сказал:

— Как по мне, ни к чему вам знать больше, но Магнус отчего-то доверяет Каю, хочет, чтоб вы на это лето ушли из Северных морей. Потому скажу, как есть. Не так уж сильны сарапы, как нам видится. Их родина невелика, но за последние два десятка лет сарапы захватили немало земель. Это и Грикланд, и Годрланд с Золотым городом, и север Свортланда, и Иберика. Бриттланд слишком далеко. Держать большое войско там расточительно, перевозить семьи, как это сделали норды, тоже не будут, есть места и получше. Не так уж богат и хорош Бриттланд, как мы привыкли думать. Так что Рагнвальд хочет выждать.

— Так зачем было вообще воевать? — спросил Простодушный.

Стиг хмыкнул.

— Мы спрашивали, но их жрецы не так много знали. Всё твердили, что должны распространить свет и учение Набианора на все земли, что лежат под этим небом.

— А не заворожат ли они всех в Бриттланде, как это сделали с Магнусом? Одно дело — биться с сарапами, и другое — со своими же.

— Не заворожат. Не все сарапы так умеют, и даже не все жрецы. Перво-наперво нужно увидеть самого Набианора. Тех, кто удостоился такой чести, сарапы называют раальнаби, «видевшие пророка». Потом эти самые раальнаби должны несколько месяцев возносить хвалы Набианору, кланяться, круги водить руками, и постепенно в них растет колдовская сила, которой они могут заворожить одного человека. Так что да, чем дольше они сидят, тем больше человек заколдуют, но за одну или две зимы мало что успеют.

— А почему их жрецы волосы на макушке режут? И даже кожу скоблят! — поинтересовался я.

Вдруг конунговы умельцы и это вызнали?

Стиг расхохотался.

— Да это я и прежде знал. Они говорят, что волосы мешают солнцу доносить до них всякое хорошее, но по правде так жрецы стараются походить на Набианора. А тот, судя по всему, лысый.

Так что уходили мы из Хандельсби со спокойным сердцем. Не погибнут под напором тварей Северные острова, не пойдет конунг на Бриттланд, пока ульверы ходят по чужим землям.

Неуклюжий круглобокий корабль Игуля под названием «Утроба» переваливался по волнам, еле поспешая за «Соколом». Не сразу мы подладились под его ход, крутили парус так и сяк, то подбирая его снастями, то снова распуская, чтоб не уйти вперед торгового кнорра. И дело было не только в небольшом, по сравнению с нашим, парусе, и не только в выпирающих боках, но и во взятом грузе. Игуль забил «Утробу» товарами так, что корабль изрядно просел, и нам пришлось взять большую часть снеди к себе.