Истинный облик Лероя Дарси (СИ) - Петров Марьян. Страница 36

Ужастиков мне хватило выше крыши. Потом я сидел, как замороженный, часа полтора и думал: «За что?!» Но мой вопрос, видимо, носил риторический характер, и ответить мне мог только мой Создатель при личной встрече…

Меня разбудил не Свят, он-то посапывал в полуметре от меня, уважая моё личное беременное пространство и без боя отдавая большую половину нашей постели. Обнимашки я терпел ночью недолго, потом меня бросало то в жар, то в холод… чаще в жар, а Макеев был, как печка, горячий. Он имел, видимо, повышенную температуру тела. На Доране, где ночи даже летом были прохладными, я, одетый в пижаму, часто прижимался к его голой спине, чтобы забрать часть жара. Ну, точно пёс! Но осенью в доме Роше исправно работала система отопления, и я даже раскрылся.

Надо мной нависал Мирро: его глаза горели шальным блеском, губы припухли, а на шее красовался яркий засос. Очевидно, юноша только что вырвался из жадных лап француза.

— Ты чего, золотце? — буркнул я и зевнул. — Анри же сейчас по запаху нагрянет, и нам с тобой влетит по первое число.

— Он вырубился, ещё часа два пушкой не разбудить. Уж я-то знаю! — чех мило улыбнулся и сел рядом.

Я, покряхтывая, лёг поудобнее.

— Эх, надо Анри про его узел напомнить, чтобы кое-кто самовольно из кроватки не сбегал. Ладно, и что ты хотел от меня в два часа ночи?

— Поговори с Фабио! — умоляюще выпалил Мирро и сложил ладони вместе на уровне груди, как индус.

— А?! Шутишь? — я тут же отвернулся к сыну попой. — Не смешно ты это делаешь! — я скрипнул зубами от негодования.

— Татенька, это серьёзно! Он решил… посвятить себя Богу! Он хочет оставить мирскую жизнь!

— И? — конечно, горький ком встал поперёк моего горла, но вмешиваться я не имел никакого морального права. — Сын, я достаточно испортил Фаби жизнь. Дал ему надежду, заставил поверить, что мы будем вместе, а потом предал. Нери — по-настоящему сильный и умный человек. Если он решил так продолжить свой путь, я могу только с уважением это принять. Если бы не железная воля Макеева, я бы до сих пор метался между ним и Фабио. Свят решил мою проблему за меня. Я… уже говорил с Нери по скайпу, он просил с ним встреч больше не искать, сказал, что растворится в заботах о маленьком сынишке Лу.

 — Луиджи тебе тоже не сказал? — печально пробормотал мой старший сын.

Наверное, это главная проблема хороших и счастливых людей, похожих на Влада. Они не могут просто и тихо наслаждаться своей жизнью, они и весь мир стремятся осчастливить. Это потому, что они ещё молоды и неукротимы, их не обожгла чья-то зависть, не ранило злое слово, никто не попытался бесцеремонно влезть… А вот от этого, пожалуй, я свою семью не смогу застраховать!

— Как думаешь, почему, Мирк? — мягко сказал я и погладил чеха по плечу. — Лу прекрасно знает, что я ощущаю острую вину за Нери. Этот маленький властный омега — мудрейший интриган и аналитик. Иначе как объяснить, что его именем пугают таких идиотов, как Джек Кравец?

— Пап, Фаби не должен ставить на себе крест!

— Да, я хочу этого меньше всего, но что я ему скажу? Что смогу посулить?

— Да как ты не поймешь, тату! Он тебя любит! Сильно! Как он сможет искренне и верно служить Господу нашему на избранном поприще, если сердце его, душа и мысли все отданы тебе?!

Я, разбившись о логику сына, закрыл лицо рукой, рядом резко сел Свят, которому уже как пять минут назад надоело притворяться спящим.

— Так, Владмир, брысь в свою койку, пока Роше не хватился! — хрипловато рыкнул якобы недовольный и разбуженный альфа, хотя его синие глаза, оправдав мои предположения, были совсем не заспанные. — Лер, давай, все звонки и разговоры отложим на завтра! Ложись спать!

Он опрокинул меня на подушки и поцеловал в губы довольно целомудренно и нежно. Мирро грустно улыбнулся, глядя на нас, хотя я прочитал в тёмных бархатных глазах небольшой укор.

— Если Фаби так тебе дорог, я позволю… тебе уйти. Только роди сначала без нервов и суеты, старик! — произнёс Макеев после того, как мой сын выскользнул из нашей спальни.

— Свят, ты дурак или святым прикидываешься? Меня, знаешь ли, обижает такое равнодушие к моей персоне. Отдашь? Просто позволишь уйти? Я только-только завязал самого себя в узелок, чтобы не болтаться из стороны в сторону! А тут ты со своим чёртовым великодушием! Я не призовой кубок, который между школами передаётся. Я — твоя пара, беременный от тебя! И после рождения малыша мы оба разделим ответственность и заботы о НЁМ! Или… ты, папу твою, не согласен?!

— Лерк! Любимый старик! — меня сжали в медвежьих объятиях, задрали футболку и начали нежно покусывать за соски.

— Скотина дурная! — взвыл я, впуская пальцы в жёсткую гриву волос. — Я никогда к тебе не привыкну! Надёжный, безголовый, упрямый, озабоченный и МОЙ!

— Тво-о-ой, Лерка! На веки вечные, пока смерть не разлу… — я зажал большой несносный рот.

— О смерти… не надо, Свят, по…жалуйста! — тихо шепчу я, а голос срывается и глохнет.

— Прости, больше не буду, Лерк! Лерка моя! — меня целуют от шеи до пят, переворачивают на бок и целуют снова. И Свята опять сотрясает крупная дрожь. Он порывается встать из постели…

 — Лежать! — приказываю я безапелляционным, грозным тоном. — Приспусти штаны!

— А…

— Штаны до колен, раз-два!

Альфа выполняет, чуть приподнимаясь на локтях, жадно ловит каждое моё движение. Теперь во мне нет неуверенности. Его ствол совершенен, Макеев даже там красив: крупный, красивого цвета и формы член просится в руки, подрагивая и на глазах увеличиваясь в размере. Я осторожно вбираю губами гладкую головку, обвожу её языком, дразня уздечку, и получаю в глотку немедленный искромётный выстрел.

— Свя… кхм?! — давлюсь я, беспомощно глотая горько-солёное семя; он накрывает сверху, бережно, чтобы не придавить своим весом. — Скорострелом ты вроде бы… не был?

— Лерк, я тебя люблю… больше жизни… Слышишь? — шепчет мне в ухо хрипловатый жаркий голос, от которого плавится воля и здравый смысл.

Я верю каждому его слову.

Потому что тоже очень сильно люблю…

— Пронто! Знаете, который час? — недовольный сонный голос приятно будоражит слух. Я представляю твоё лицо с чуть припухшими веками, красивые ключицы в вороте шёлковой пижамы, растрепанные волосы…

— Фаби, привет! Выгляни в окно! — беззаботно и задорно выдаю я, продираясь показной весёлостью через сдавленное горьким спазмом горло.

— Леееер???!!! Ты что, сду…рел?! — топот твоих ног набирает темп, потом резко стихает. — Больной, ты больной, а не беременный! Кто ж так шутит? — тоскливо и явно разочарованно шепчешь ты, не нашедший меня жадными глазами.

— А ты… здоровый?! Решил упечь себя в монастырь мне назло? Страдай, мол, старый гад, за то, что выбрал не меня!

— Лер, кто тебе сказал?! — звенят гневные нотки, я вижу, как ты сжимаешь до побеления кулак.

— Цыц! Я говорю! Не смей себя наказывать за моё предательство! Ты нужен Андорре и Лу! И мне будет спокойно, коль я буду знать, что рядом с моим дитём Фабио Нери. Ясно?

— Лер, ты вернулся? Когда? — твой голос устало глохнет, ты малыми порциями позволяешь просачиваться своей нестерпимой тоске. — Где ты? — я ясно представляю румянец, выступающий на твоих бледных щеках. — Как перенёс перелёт?

 — Всё хорошо! — продолжаю играть свою трагикомедию, прекрасно понимая, что Фаби и себя самого мне обмануть не удастся. — Я воссоединился с моим выводком и херею от новостей. Роше с Миркой женятся, Пэтч беременный, Задира в качка превратился, а один безголовый бета на постриг готовится… На Доран вас вернуть, что ли? Чтоб мозги по местам вернулись!

— Анри получил разрешение! Мирро, должно быть, на седьмом небе! — твоя радость за друга такая искренняя, что мои губы невольно растягиваются в улыбке.

— Фаби, стрелки не переводи! Мой разумный старший сын считает, что ты совершаешь роковую ошибку. Богу ты служить не сможешь, потому что всем сердцем и душой любишь меня. А теперь ты мне скажи, малыш, так это… или нет?