Истинный облик Лероя Дарси (СИ) - Петров Марьян. Страница 99

— Алло, муж! — бодро и решительно начал я, морально готовясь к шторму.

— Что-то ты долго собираешься, старик, — устало-напряженный голос Макеева немного удручает. — Когда тебя ждать в Андорре?

Скорее всего, уже проболтался добряк Майлз!

— Люблю тебя, альфа, — шепчу я мобильнику.

— И я… тебя люблю, альфа…

Я поднял Мирку на ручки, ласково шепча в зарёванные глаза, что всё будет хорошо, и передал котика мужу. Роше хмурился, но не останавливал, обнимал и покачивал всхлипывающего Владмира. Задира с Лансом тоже тягостно молчали, очевидно, не находя даже призрачных аргументов, чтобы меня задержать. Майлз топтался на пороге, занимая половину прихожей.

— Лерк, надо поторопиться! Там буран в горах намечается. Нам посадку не разрешат!

— Хорошо бы с вами отправить Роука! — пробасил Полански, у которого от тревоги подсел голос.

— Пусть оберегает Шейна! Про Пая Роукам ни слова! Надеюсь, ясно всем? — я по-мужски крепко обнял Ланса и Анри.

Ещё раз поцеловал расстроенных пацанов, подмигнул:

— Никому без меня не хандрить и свечки за упокой не ставить!

По дороге к вертолёту Майлз объяснил, почему он позвонил Святу. Операцию вёл Ламертин, а внезапное появление «добровольно-нежданного» подкрепления в Андорре могло спутать все карты и без того усложнённой игры. Я был хмур и молчалив.

Майлз погладил меня по руке:

— Лерк, мы постараемся, уж будь уверен! — пропуская меня первым пройти по трапу в проём двери вертолёта.

— Да, — просто ответил я и замер…

Навстречу мне из кресла поднялся Фабио Нери с блестящими от плохо скрываемого счастья глазами. Он немного похудел, скулы стали более острыми, волосы отросли настолько, что собирались в хвост.

Я едва удержался от рывка навстречу. Майлз опускает голову, осознавая свою вину, как соучастника, ведь Свят — его друг. Дотягиваюсь до изящных прохладных пальцев юноши. Мулат делает своим пятерым солдатам широкий жест, мол, выйдем покурить, но… я останавливаю благородный порыв.

— Мистер Брук, не надо! — Нери садится напротив меня.

Мы даже не решаемся заговорить, словно печать острого стыда за наши неостывшие чувства жжёт огнём. Общаемся глазами жадно и настолько интимно, что вокруг нас электризуется воздух. Наконец, Майлз прерывает этот накал страстей.

— Лер, вы и его светлость не участвуете в операции. Это понятно? В противном случае геройство будет пресечено лично мной и в очень строгой форме.

— Фаби, ты… зачем полетел? — хрипловато шепчу я, склоняясь к плечу итальянца.

— Без князя мы бы не получили вертушку так быстро! — отвечает за Нери мулат, я приподнимаю бровь, и Фаби отводит взгляд.

Я лишний раз убеждаюсь, сколько величия, красоты и скромности в этом молодом человеке.

Мы взлетаем, сквозь шум винтов улавливаю слова Нери, почти читая шевеление губ:

— Я так соскучился, Лер Дарси… Amore mio… il respiro è il mio… la mia follia… если позовёшь, я приду в любое время дня и ночи.

Моё горло захлёстывает удушающая петля — Фаби, как всегда, сдержал слово…

Вальнордский курорт Пал-Аринсаль встретил нас неярким восходом над горной системой Восточных Пиреней. Небо в серой полумгле облаков было так непохоже на обычно яркое солнечное небо над Андоррой. Подтвердился невесёлый прогноз синоптиков и Майлза. Представители правопорядка городка, уже предупреждённые о прибытии новой группы «якобы туристов», тут же проводили нас в нужный отель.

Свят в одном толстенном свитере двойной вязки из белой ангоры, который, кстати, я и сделал, курил на лоджии. При виде Фабио муж весь подобрался и скрестился жёстким взглядом со мной.

Нери, предупреждая колкий вопрос, спокойно произнёс:

— Это я позвонил Леру.

— Окей! — Макеев сглотнул.

— Свят, не ругай при людях, пойдём, уединимся? — попросил я торопливо.

Макеев, сопя, проволок меня в штаб-номер, где изучал маршрут Илья. Там мы с Майлзом были посвящены во все ближайшие планы операции. Мы узнали, что Колмагоров с моим сыном прибыл в Пал-Аринсаль двумя часами ранее. Оставалось гадать, что он успел сделать с Паем. Загородный дом Рудольфа на возвышении, с шикарной видовой площадкой и собственным лыжным спуском планировался, как съёмные апартаменты для трёх семей. Но Лютоволк приобрёл всю виллу и периодически устраивал там недельные гулянки с размахом, во время визитов во Францию. Трижды в день туда привозилась заказная ресторанная еда, подача питьевой воды из скважины и водопровод исправно функционировали круглый год. Сейчас от Колмагорова уже поступил заказ на четыре персоны по классу «эконом» и люкс-заказ на двоих, из чего следовало, что с Рудольфом четыре телохранителя и один драгоценный гость.

У меня заныло в груди. Омежка-горничный, только что вернувшийся после уборки виллы, рассказал, что очень красивый мальчик, прибывший с Колмагоровым, крепко спал. Но когда пришла пора прислуге уходить, то Рудольф поднялся в спальню к гостю… Медлить было нельзя!

Пай поднял гудящую голову с подушки. Запах свежевыглаженного постельного белья с ароматом травяного кондиционера был приятен, однако домом не пахло. Юноша потёр лоб и тяжело вздохнул; он смутно помнил последние минуты игры. Их команда рубилась с АрхиМагом, потом его куда-то повели и… провал!

— Как спалось, Сахарочек? — раздался рядом низкий рокочущий голос Рудольфа.

— Я… ничего не помню. Мы где? Почему я не… Дольф, что произошло? — расплывающаяся картинка перед глазами Престона постепенно обретала чёткость.

— Это и я хотел бы знать, сладкий!

— Мы где, Дольф? В гостинице? А игра?! Кто победил?!

— Фонд Сирот и детей-инвалидов! — язвительно рыкнул русский.

Глаза Престона стали немного больше.

— Об этом потом! — Рудольф лежал рядом с ним на огромной кровати в белом пушистом халате.

Мужчина пил виски из квадратного низкого бокала, в котором звенели шунгитовые камни, украшенные гравировкой на заказ. Пай облизнул губы, он бы не отказался от стакана прохладной воды или чая. Рудольф усмехнулся и глазами указал на прикроватный столик, там в графине стояла вода, початая бутылка виски и блюдо с нарезанными фруктами. Престон убедился, что голова не идёт кругом, соскользнул с шёлковых простыней королевского ложа Колмагорова, стараясь ничего не предполагать, и, налив себе воды, жадно выпил.

— Дольф, как игра? — снова спросил Пай.

— Закончилась. Папа твой победил, — голос Рудольфа был угрожающе-равнодушным.

— Я… в чём-то провинился? — Пай плеснул новую порцию воды и быстро сделал глоток.

— В этом я и пытаюсь разобраться, Сахарочек, — глаза хищника смотрели пристально и остро. — А пока прими-ка душ!

— Зачем? — Пай запнулся.

— А ты не привык ложиться в постель чистым? — альфа недобро прищурился.

— Я спать не хочу! — Престон ещё пытался казаться наивным простачком, но…

— А мы и не будем спать, до-о-оолго, до самого вечера!

— Дольф? — юноша весь подобрался. — Ты… хочешь меня заставить…

— Да! — ледяным тоном оборвал Колмагоров. — Я, знаешь ли, затрахался тебя обхаживать! Я тебя хочу прямо сейчас… во всех возможных и невозможных позах!

Пай сжал рубашку на груди: тёплый джемперок с него давно сняли. Ну вот, собственно, и всё! Какой тут возможен другой исход? Молить Волка о пощаде? Он вряд ли сможет унять свою похоть.

— Ты обещал, что… меня не обидишь, Дольф. Я тебе начал верить.

— Я тоже верил тебе, Сахарок, а ты стал наживкой для меня, разве нет? — вдруг зловеще выдал Колмагоров.

— Я не понимаю! Ты из-за Лестора? Где мои часы?! Дольф, это глупо!

— Глупо? Ты с ним спал, сладенький?

— НЕТ! — Пай обнял себя за плечи, уже не изображая настоящие смятение и страх. — Почему ты меня обвиняешь?! А главное… в чём?! Я говорил, что не люблю тебя и боюсь? Я говорил, что есть ещё один человек в моей жизни? Говорил!

— Довольно! Я обесчещивать тебя не намерен, милый мой зая. Посмотри, какие на столике интересные бумажки лежат! — Рудольф осклабился.