Девять королев - Андерсон Карен. Страница 10

Может быть. Но ревнители уходят один за другим, и места их пустуют, – подумал Грациллоний. Он уже успокоился. Проданных земель все равно не вернуть, и нечего бередить отцу раны.

– Значит, налогов ты теперь платишь гораздо меньше, – начал он с бодростью. – Начнешь разводить скакунов, и дела, даст бог, поправятся. Будет что оставить Луцию и его детям.

Губы Маркуса сжались. Налетел сильный порыв ветра, и некоторое время они шли в молчании.

– Нет. Я не хотел огорчать тебя вчера, – произнес Марк безжизненным голосом, глядя на дальние холмы. – Не хотел портить нам вечер. Луций не подарит мне внуков. Луций теперь христианин. Он учится у епископа в Аквах Сулиевых. Собирается стать священником. И принести обет безбрачия.

Грациллоний похолодел. Ему показалось, что вся кровь разом вытекла из его сердца, и вместе с ней тепло, и что сердце заполнилось черной пустотой.

– Не может быть, – прошептал он. Марк взял его под руку.

– Что ж, сын, тебе придется с этим смириться, как смирился я. У нас был разговор. Я пытался понять его. Что он сказал? Что это религия его матери, и сестер, и мужей сестер и что… что Максим, который оградил наш край от варваров, тоже христианин… Я не хочу его осуждать. После моей смерти он должен был стать декурионом. Принятие христианства – один из путей этого избежать.

Один из путей, повторил про себя Грациллоний. Другим путем была армия. И сам он выбрал этот путь, хотя будь он старшим сыном в семье, в армию его не взяли бы. По закону Диоклетиана, старший сын наследует имущество, класс и род занятий отца. Закон этот, разумеется, можно было обойти, но декурионы – землевладельцы, купцы, в общем, люди с относительным достатком и весом в обществе – были слишком на виду. Когда-то считалось честью принадлежать к их классу. Они были советниками и судьями. Они не устраивали грандиозных зрелищ на потеху толпе. Это прерогатива цезарей, сенаторов, а в последнее время – и разбогатевших выскочек. Нет, они выполняли не всегда заметную, но полезную обществу работу. Сейчас времена другие. Обязанности у декурионов остались, а вот права почти все отобрали.

– Ты же знаешь, я сам хотел покинуть свой класс, – продолжал Марк. – Поэтому и ушел в море. Можно было вполне сносно существовать. Даже твой дед одобрил мое решение, а уж он-то был человеком долга и чести. И все равно потребовались все его влияние и, кстати, немалая сумма, чтобы мне, сыну декуриона, разрешили стать навикулярием. Потом твой дядя, мой старший брат, умер, и мой статус, как это называется, упорядочили. Я вступил во владение собственностью. И, как видишь, почти все потерял.

– Да, но я не понимаю, каким образом?

– Я не объяснял тебе, потому что не в правилах у меня жаловаться, тем более сыну. Причина на самом деле проста. Подати. Налоги и сборы, которые растут с каждым годом. Чем больше землевладельцев разоряется, тем выше подать. Ты можешь сказать, что имея такие обширные земли, налог заплатить нетрудно. Это не так. Мы давно уже обходимся почти без денег. Обмен, продукты со своего хозяйства – так и выживаем. А империи нужна звонкая монета. Только где ее взять? Ты знаешь, я часто вспоминаю наши с тобой бесшабашные морские деньки. Славное было время. А таланта Коммиуса сдирать с бедняка последнюю рубашку бог мне, к счастью, не дал.

Марк вдруг расправил плечи, в глазах его зажглись озорные огоньки, и он зычным голосом, как будто снова очутился на носу своего брига, крикнул:

– Держись, парень, не все так плохо!

Затем посерьезнел.

– На самом деле тебе ничего не грозит. Вряд ли законники смогут привязать к ферме боевого офицера, да еще доверенное лицо самого Максима. Возможно, он выхлопочет для тебя сенаторский ранг. Что до меня, то и я не пропаду. У меня толковые, работящие зятья. Мы объединимся и поднимем хозяйство.

– А если не выйдет? – печально спросил Грациллоний.

– Не знаю, не знаю. Я полагаюсь на себя и на Господа нашего, Митру, – Марк остановился и покачал головой. – Во всяком случае, я не сбегу и не стану скрываться под чужим именем.

– Как бы мне хотелось помочь тебе, отец. Да ты и сам знаешь, но… Я еду с миссией, и что будет дальше, я не могу предвидеть.

– Пойдем, – сказал Марк. Некоторое время они шли молча.

– Итак, – снова заговорил Марк, – командующий посылает тебя в Галлию. А у тебя хватит денег нанять опытного шкипера?

– И не только денег, – Грациллоний улыбнулся. – У меня предписание забирать любой корабль, какой только приглянется. Я собираюсь пройти кратчайшим путем – от Дубрия до Гезориака. Там трудно заблудиться, даже и в густом, как овсянка, тумане. Сушей я пройду больше, но не стану рисковать на море.

– Что ж, значит, вы и в Лондиний заглянете, – с наигранной веселостью произнес Марк. – А пока, может, поставишь меня на довольствие? Давненько я не ел из солдатского котла!

Грациллоний с сожалением покачал головой.

– Мы уходим сегодня, отец. Это первая и последняя остановка. Внеочередная побывка. У нас впереди – пол-Британии, потом четыреста миль по Галлии, потом… В общем, дело срочное.

Они дошли до того места, откуда уже видны были палатки легионеров. Грациллоний позволил разбить лагерь не по уставу – центурия была неполная. Но колья вбили глубоко, растяжки нигде не обвисали. Ветер не мог забраться под кожаные пологи, как ни старался, зато знамя он трепал с таким ожесточением, будто хотел сорвать его и унести с собой.

Легионеры упражнялись в метании копий и дротиков. Поодаль стояли стреноженные кони, вьючные и ездовые. Наверное, кони считали глупыми забавы своих тщедушных двуногих властелинов. Но они ничему не удивлялись. Кони отдыхали.

– Четыре палатки, – сказал Марк. – Тридцать два человека. Немного.

– Немного, зато отборные. Лучшие из лучших. Жен не имеют. Почти все – британцы. Я никому не приказывал, они вызвались идти со мной сами. Горячие головы. Может, даже слишком горячие. Главное – дать им притереться друг к другу. Потом – научить действовать сообща. И уж тогда мой отряд будет стоить центурии, если не манипулы.

– И все-таки в твоем голосе мне слышатся нотки сомнения…

– Таков был приказ командующего. Максим сказал… В общем, больше он дать не может.

– Так я и думал. Значит, он предполагает, что в бой вам вступать не придется.

– Да. Они… мой эскорт. А я – эмиссар Рима.

– Где?

– Отец, миссия секретная…

– Итак, четыреста миль по Галлии. Не на юг, это ясно. На юге нечего делать отряду в тридцать два человека; там развернут не один легион. Максим, скорее всего, знает, что ты вдоль и поперек исходил всю Арморику. Значит, на запад. Но западные области тоже полностью подконтрольны Риму. Я не думаю, что командующий Арморики окажет теплый прием тайным посланцам командующего Британией. Он, напротив, встревожится и попытается вас задержать, хотя бы для того, чтобы выяснить, в какой курятник метит забраться этот старый лис, Максим. Командующий Арморики, разумеется, не поставлен в известность о цели вашей миссии. А когда новости до него дойдут, – будет поздно. – Марк покачал головой. – Узнаю повадку… В общем, ваша задача – нейтрализовать Арморику. Для Максима.

Грациллоний расхохотался. Заяц, пригревшийся в вересковом кусте, подпрыгнул, заметался и, едва касаясь земли, зигзагами помчался к лесу.

– Отец, твоя проницательность превосходит все границы!

– Ты же знаешь, у меня много друзей почти во всех провинциях империи. И я внимательно читаю их письма. В воздухе пахнет войной. Гражданской войной. Максим хочет, чтобы британские легионы провозгласили его Августом. Шестой давно готов – Максиму стоит только щелкнуть пальцами. Он поднимет легионы и поведет их на Рим.

– Отец, подожди. Он так не говорил. Он сказал, что в империи грядет смута и что в смутное время Риму нужен будет верный человек в Арморике.

– Верный ему, и ты это прекрасно понимаешь.

– Он… отважный военачальник, отец. Он мудрый человек. И тонкий политик. А Риму так не хватает твердых и умных правителей.