!Фантастика 2024-4". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Проскурин Вадим Геннадьевич. Страница 274

А вот от опиума измены не бывает. Опиум не вызывает ни галлюцинаций, ни бреда, ни необузданных приступов ярости, он просто убирает душевную боль и наполняет сердце тихой, спокойной радостью. Ты сидишь или лежишь и наблюдаешь вселенную, а вселенная наблюдает тебя, и гармония всего сущего овладевает твоей душой, и это прекрасно. Морис Трисам очень любил опиум.

Наркоманов принято презирать. Отчасти это разумно, типичный наркоман, грязный, опустившийся и бесполезный для общества, не заслуживает ничего, кроме презрения. Но причина этого презрения не в том, что человек употребляет наркотики, а в том, что он грязный, опустившийся и бесполезный для общества. А если человек чист, опрятен и полезен — кому какое дело, что он употребляет? Сэр Морис систематически употребляет опиум протяжении уже не одну тысячу дней, и хоть бы кто слово сказал! Потому что все понимают, что Самый Дорогой Господин Человеческой Общины стоит выше всех законов и правил, установленных для рядовых членов общества. Он сам себе закон. И это прекрасно.

Очень трудно управлять Человеческой Общиной, не употребляя наркотики, практически невозможно. Сэр Морис понял это не сразу. Поначалу он честно старался вникать во все детали управления обществом, но чем больше усилий прикладывал, тем яснее понимал, что все тщетно. Все чаще ему казалось, что во всем Барнарде есть только один умный и честный человек — сам Морис Трисам. А все остальные или глупы, или бесчестны, а чаще и то, и другое одновременно. Какого чиновника ни возьми — либо некомпетентный раздолбай, либо циничный казнокрад. Как с такими людьми вести Великую Родину к Истинному Процветанию? Никак. Но надо. И чем больше ты размышляешь над этим парадоксом, тем глубже он въедается в мозг и тем сильнее болит душа от печальных мыслей о cудьбах Отечества. А как избавиться от душевной боли без опиума? К сожалению, никак.

Однажды Герка Рейнблад сказал Морису, что святой Маркс, якобы говорил, что религия — тоже в некотором смысле опиум. Что если придти в храм и искренне помолиться, на душе становится легче, и можно с новыми силами приступать к нелегкой руководящей работе. А если натренировать душу должным образом, можно даже в храм не ходить, а просто медитировать в саду камней, как сам Герка делает. Морис попробовал воспользоваться советом кардинала, завел себе привычку ежедневно молиться, и нельзя сказать, что Герка соврал, какой-то эффект это дало. Но не такой явный, как хотелось бы. Действительно, молитва расслабляет, но если бежать в храм всякий раз, когда очередной бестолковый чиновник в очередной раз тебя расстроил — так и будешь бегать туда-сюда с утра до вечера. Опиум лучше — покурил и часа четыре, а то и все шесть тебе хорошо, все тебя радует и ничего не колышет. Сосредотачиваться, правда, трудно, но когда голова раскалывается от боли, а душу одолевает бешенство — соображать еще труднее. А как под опиум хорошо размышляется о судьбах Отечества…

И вот пришла измена. Да какая измена! Морис и не знал, что такие великие измены вообще бывают от опиума. Сидел Великий Вождь в кресле, никого не трогал, размышлял о судьбах Отечества, и вдруг как блеснуло, как загрохотало, как запрыгало! Гобелены вспорхнули со стен, как мифические птеродактили, и стало видно, как штукатурка на потолке в мгновение ока расчертилась густой сеткой трещин. И зашевелились кирпичи в стенах, и обрушился на сэра Мориса гобелен и закутал его в кокон, как червя-шелкопряда, и повалился сэр Морис на пол, и накрыло его креслом, а вокруг все тряслось, грохотало и подпрыгивало. И понял сэр Морис, что пора принимать решительные меры.

— А ну изыдите, бесы и демоны! — повелел он. — Эй, Сэйтен! А ну убери от меня своих слуг, а то отрекусь от тебя, будешь, как дурак, без жертвоприношений!

Решительные меры сработали, Сэйтен внял угрозе. Больше ничего не тряслось, не грохотало и не подпрыгивало, только где-то что-то то ли хрустело, то ли трещало, будто костер горит. Надо же такому померещиться.

— Эй! — крикнул сэр Морис. — Кто-нибудь меня слышит?

Никто не отозвался. Это не измена, понял сэр Морис, а вернее, не просто измена. Это испытание, которое боги иногда ниспосылают своим полномочным представителям на планете Барнард. Так иногда бывает, в священных писаниях описано несколько подобных случаев. Если боги желают оценить деловые и личные качества того или иного великого человека, они посылают ему человеку сложную и детализированную галлюцинацию, и затем смотрят, как человек справляется с испытанием. Виртуальная реальность это называется.

Сэр Морис вытащил из ножен ритуальный кортик Самого Дорогого Господина, и стал резать плотную ткань. Ткань резалась плохо, очень тупой этот кортик, давно его не точили. Надо потом Яну Мизери сказать, чтобы нашел виновного раба и распял. Или, например, на кол посадил. А еще лучше доверить выбор казни управляющему — хороший руководитель не должен сковывать инициативу подчиненных. Это, наверное, тоже часть испытания — оценить, грамотно ли сэр Морис Трисам руководит подчиненными или бестолковый самодур. Любому понятно, что он не бестолковый самодур, но испытание на то и испытание, чтобы обосновывать очевидные вещи.

Сэр Морис выбрался из-под гобелена и осмотрелся. Боги, оказывается, не просто сымитировали землетрясение, но телепортировали Великого Вождя из дворца в какое-то другое место. На свалку, кажется. Да, точно, свалка некондиционных стройматериалов. И как раз сейчас начинается очередное плановое сожжение, вон, на том конце уже языки пламени появились. Однако суровое испытание боги ниспослали.

Сэр Морис заковылял к краю свалки, то и дело оскальзываясь на битом кирпиче. Идти было трудно, несколько раз Самый Дорогой Господин едва удерживал равновесие. Как бы ноги не переломать, а то как попадет нога в узкую щель… Хорошо, что это не реальный мир, а галлюцинация, здесь ноги по-настоящему не переломаешь. Но все равно страшно.

Куча щебня под ногой Великого Вождя внезапно зашевелилась, застонала и запричитала. Сэр Морис вскрикнул, замахал руками, но равновесие не удержал, так и сел на задницу. Острый камень больно впился в седалище.

— Ты чего, сука, валяешься, где попало? — возмутился сэр Морис.

Он уже понял, что случайно наступил на рабыню, незаконно спавшую на помойке, завалив себя пылью и камушками, чтобы надсмотрщик не углядел. Надо Яну сказать, чтобы наказал. Хотя ее уже и так наказали, вон какая израненная. А ей все мало. Одно слово — дура низкорожденная.

— Хватит валяться! — приказал ей сэр Морис. — Встань и иди!

Глупая орчанка заохала, застонала и кое-как приняла вертикальное положение. Сэр Морис тоже встал. Он вдруг понял, зачем боги послали ему эту рабыню. Иногда в подобных испытаниях испытуемому предлагается проявить доброту, например, накормить кого-нибудь или бесов изгнать. Или, как сейчас, отвести тупое животное в безопасное место.

— Дай руку! — потребовал сэр Морис. — Пойдем отсюда, пока не поджарило. Ты не опирайся, ты нормально иди, а то на мясо сдам!

Орчанка заскулила, заплакала, попыталась идти нормально, но упала. Видать, нехило ее изранило. Что ж, придется тащить, против божьей воли не попрешь.

— Вставай, сука! — рявкнул сэр Морис и протянул несчастной руку помощи.

Обморок Анжелы был кратковременным, минута-другая, не больше. Она все еще сидела в кресле пилота дисколета-истребителя, щиток-забрало был все еще надвинут на глаза, но дисколет уже не снижался, а наоборот, набирал высоту. Пейзаж изменился, теперь под брюхом летающей тарелки не громоздились богомерзкие каменные коробки, а расстилались чуть менее богомерзкие серо-зеленые пустоши, почему-то расчерченные на ровные прямоугольники одинакового размера. Наверное, какой-то обрядовый комплекс.

— Каэссар! — позвала Анжела.

— Да-да? — донеслось из шлема.

Анжела помолчала, собираясь с духом, затем спросила:

— Я справилась?

— Вроде да, — ответил бог Каэссар. — Бомбы поразили обе цели, Трисам, скорее всего, мертв. Но это надо уточнить, и если потребуется — добить.