"Фантастика 2024-6". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Проскурин Вадим Геннадьевич. Страница 75

Интересный, кстати, разлом сегодня случился. За свою долгую жизнь Дейкстра наблюдал два небесных разлома, оба они были совсем другими, их сполохи расползались по всей видимой части крыши мира, образовывали длинную ломаную линию без начала и конца. А сейчас свет бьет только из одной точки, как будто там зажегся неугасимый огонь, тот, что обычно горит под землей. Но это только иллюзия, потому что небесный огонь – это так же противоестественно, как женщине отложить две кладки или рыцарю есть траву. Огонь внизу, лед наверху, а между ними огромный океан, кишащий разнообразной жизнью, сотворенной волей Джа. Наверху нет и не может быть никакого огня, огонь только внизу.

– Учитель, можно спросить? – подал голос Ортега.

Дейкстра выпустил в его сторону оранжевый импульс утвердительного ответа.

– Учитель, я хотел спросить, почему этот разлом такой маленький и светит так ярко, – сказал Ортега.

– Разломы бывают разные, – ответил Дейкстра. – Бывают большие, бывают маленькие, бывают яркие, бывают тусклые. А теперь займите места, удобные для наблюдения, но не занимайте голую вершину.

Говард вопросительно мигнул желто-оранжевым, дескать, даже мне нельзя? Дейкстра ответил суровым красным вихрем, дескать, тебе особенно нельзя. Если Говард по воле Джа погибнет от несчастного случая, рыцарский резерв племени станет недопустимо малым, и леди Джейн придется откладывать яйца, при этом… Дейкстра оборвал неприятные мысли.

Дети завизжали, и прозрачные части мантии Дейкстры окрасились голубым. В черной тьме показались синие блестки, они быстро падали сверху вниз, как косяк сельди, спасающийся от охотничьего строя, и сердце Дейкстры кольнула игла сомнения – а не зря ли он вытащил сюда все молодое поколение? Он волнообразно взмахнул руками, опустился ниже и растопырился большой восьмиконечной звездой, готовый залатать прореху в детской сети, если, не попусти Джа, главный фронт приближающейся волны ударит прямо сюда.

Но нет, волна ударила не сюда.

2

Живое стремится вниз, а мертвое – вверх, это один из множества законов, установленных Джа для сотворенного мира. Ядовитые потоки, порожденные вулканом, рвутся к небу в силу своей природы. Мелкая гниль, в изобилии кишащая вокруг жерла, тоже стремится к небу, потому что не имеет сил воспротивится пути мертвых, и, значит, гниль тоже скорее мертвая, чем живая. Травы, кусты, кораллы и устрицы впиваются в землю хвостами, корнями и присосками, что у кого есть, и так они сходят с пути мертвых и вступают на путь живых. Аммониты управляют своими путями, сотворяя внутри бронированных тел пузыри безводной пустоты и стравливая их при необходимости через сифон в центре раковины. И когда аммонит варится в первородном огне, надо обязательно вставить в сифон тонкий острый камень, чтобы пузыри беспрепятственно уносились течением и не мешали умирающему существу приветствовать свою смерть. Если пренебречь этим правилом, аммонит стремится вверх столь сильно, что ни одна веревка не в силах его удержать. Даже веревка, сплетенная великой ткачихой Гагой из четырех сортов веревочных трав и четырех сортов гибких тянучек, не смогла удержать аммонита с закрытым сифоном, о чем повествует предание, передаваемое из антенны в антенну, из поколения в поколение. Однако никто из ныне живущих ни разу не видел живого аммонита, и лишь осколки раковин у подножия рыцарской скалы свидетельствуют, что были дни, когда эти создания были обычны в обитаемых водах.

Рыбы, акулы и люди рождаются на земле, на плоских камнях горячих пустошей или в теплых инкубаторах пещер. Умирая же, они поднимаются вверх, так далеко, что ни один рыцарь, даже самый дальнозоркий, не способен проследить их путь до конца. Акулы заплывают выше, чем рыцари, но они никогда не рассказывают, что там видят. Акулы достаточно сообразительны, чтобы понимать команды или подавать сигналы, но они не умеют рассказывать о сложных вещах, этот дар Джа передал Симусу, прародителю всех акул, но его потомки утратили эту способность навсегда, и то, при каких обстоятельствах произошло это событие, весьма занимательно, но выходит за рамки данного рассказа.

Когда женщине приходит пора завершить жизненный путь, она оставляет свою плоть и свою душу в племени, и нечего более говорить об этом. А когда погибает мужчина, его тело наполняется пузырями и уходит в страну мертвых для вечной посмертной жизни. Травоед уплывает в страну мертвых в одиночестве, но погибшего рыцаря в последнем пути сопровождают друзья и соратники, и чем более близким другом был покойный, тем дольше оказываются последние почести. Когда король Джордж объявил о желании уйти в страну мертвых, приближенные рыцари Томас и Бенджамин приказали женщинам-травоедкам сплести особую сеть. Этой сетью травоеды привязали рыцарей к их боевым акулам: Томаса к Таузеру, а Бенджамина к Бетховену, и отправились в путь. И пока длился этот путь, прилив четырежды сменялся отливом. А когда они вернулись в родную пещеру, Бенджамин рассказал, что страна мертвых безвидна и пуста, как пуст был весь мир в первые дни творения, но он видел далеко-далеко наверху смутное и неясное шевеление. Долго не мог он понять, что именно видит, но потом ему открылось, что это и есть тот самый дворец Импала, в котором вечно пируют рыцари, прошедшие по пути смерти до конца. И еше Бенджамин сказал, что ему открылось, что Джа в стране мертвых пирует с рыцарями, они рассказывают ему о своих подвигах и преступлениях, и подвиги превращаются в камни, а преступления в пузыри, и Джа смотрит на то, куда повлечет рыцаря его судьба, и выносит приговор. Тогда Бенджамина спросили, что происходит, если пузырей оказывается больше, чем камней, Бенджамин надолго задумался, а потом признался, что все выдумал от начала до конца. За эту ложь он не понес наказания, но уважать его перестали, и через пять приливов Бенджамин сказал, что без Джорджа ему скучно, и что он тоже отправится в страну мертвых. Он совокупился с леди Лаурой, сестрой короля Джорджа, и отправился в страну мертвых, и Томас его проводил, но не так далеко, как Джорджа. Потом Лаура отложила кладку, и в этой кладке вылупился великий король Теодор, но это уже совсем другая история.

Говорят, что в стародавние времена, когда аммониты плавали в каждом течении, а ортоцерасы приплывали к вулкану каждый восьмой прилив, один молодой рыцарь по имени Эдвард решил посетить страну мертвых, не умирая сам. Но это тоже другая история.

О стране мертвых говорят многое, но толком о ней никто ничего не знает. История сотворения мира известна во всех подробностях, но так произошло потому, что Джа сам рассказал ее сыновьям и дочерям Джона и Дейзи. Но о посмертной судьбе Джона и Дейзи Джа ничего не рассказал их детям, а затем люди и акулы наскучили Джа, и он перестал с ними разговаривать. Поэтому о стране мертвых мы вряд ли узнаем что-либо определенное, разве что какой-нибудь рыцарь отважится повторить то, что не удалось Эдварду, и преуспеет в этом намерении. Но это маловероятно.

Единственное, что точно известно о стране мертвых – что небо твердое, как земля, и очень холодное. Ахо Мудрый говорил, что когда вулкан исторг великий огонь, Ахо видел, как отблески света этого огня отразились от неба, из чего Ахо сделал вывод о его твердости. Еще он попытался рассчитать расстояние от земли до неба, но не смог, потому что такой сложный расчет не под силу человеку.

Что касается небесного холода, то это знание не нуждается в доказательствах, потому что каждому ясно, что огонь, согревающий вселенную, бушует только в земных недрах, и нигде более. А тот, кто не верит, может подняться наверх, и убедиться, что чем дальше от дна, тем вода холоднее, а чем ближе ко дну и к вулканам, тем она теплее.

Иногда на небе случаются разломы. Они всегда начинаются в час наибольшего прилива, и никогда не начинаются в иной час. Первым признаком грядущего разлома становится багрово-красный свет, испускаемый небом, вначале этот свет тускл и размыт, но затем собирается в линию, которая пробегает по небу, как червь-бегун пробегает по пустоши. Когда свет достигает наибольшей яркости, травоеды покидают поля и прячутся в норах, а рыцари поднимаются в холодные воды, чтобы пришедшая волна не ударила их о скалы и не забросила в стремительное течение, с которым невозможно бороться. В холодных водах волна не имеет силы, она приобретает силу только у самого дна.