Высота в милю (ЛП) - Томфорд Лиз. Страница 42

— Давай, модные штанишки, — Стиви открывает для меня калитку. — Они не кусаются.

Это не то, о чем я беспокоюсь. Я большой и властный парень. Большинство собак боятся меня, а не наоборот.

Меня беспокоит то, что я вижу эту милую сторону Стиви. Я не уверен, готов ли узнать о существовании этой ее части. Я уже слишком увлекся ее телом, которым не могу насытиться, не говоря уже о ее дерзком рте. Не знаю, смогу ли справиться с тем, что ее душа тоже привлекательна.

Поставив кофе на стойку, я вхожу в большую комнату, полную собак. Помещение яркое и эклектичное, пол устлан коврами разных цветов. Здесь разбросаны большие подушки, а по всей комнате расставлены еще больше собачьих кроватей. У дальней стены стоят клетки, где несколько собак решили отдохнуть, несмотря на то, что дверцы их клеток открыты, чтобы они могли выйти и поиграть.

Несколько собак подходят ко мне, обнюхивая мои ноги и обувь. Их не так много, как тех, что окружают Стиви сейчас, но все же больше, чем я предполагал. Я думал, что они будут напуганы моим властным присутствием. Но, похоже, они просто рады гостю.

— Это Бублик, — Стиви показывает на бигля, обнюхивающего мои лабутены.

— Бигль Бублик? Гениально.

— Он приехал сюда в прошлом месяце, но у него уже есть новый дом. — В голосе Стиви звучит волнение и гордость. — Его заберут завтра.

Опустившись на одну из плюшевых подушек на полу, она сидит, скрестив ноги, пока собаки бросаются к ее лицу, облизывая и обнюхивая, хвосты двигаются со скоростью мили в минуту. Девушка не отгоняет их. Наоборот, принимает всю их любовь и отдает ее обратно в виде поглаживаний животов и почесываний за ушами.

Как только они успокаиваются после суматохи, большинство собак уходят, возвращаясь к тому, чем занимались до того, как мы вошли. Стиви поворачивается в мою сторону, вопросительно поднимает бровь, когда замечает, что я стою неподвижно у входа, а затем указывает на пол.

К черту. Все равно весь этот наряд придется либо выбросить, либо отдать в химчистку. Подержанные фланелевые рубашки Стиви и мешковатые штаны сейчас приобретают гораздо больше смысла.

Я сажусь напротив нее, между нами достаточно места, чтобы я мог вытянуть свои длинные ноги. Несколько собак обнюхивают мои уши и голову, но в основном их не беспокоит мое присутствие.

— Итак, — оглядываю пеструю комнату. — Что это за место?

Маленькая белая собака перебирается на колени Стиви и сворачивается калачиком.

— Это спасательный приют для пожилых собак. Вообще-то, он для всех собак. Но мы размещаем объявления для пожилых собак, потому что их обычно не выбирают первыми, а мы этого хотим.

— Как часто ты сюда приходишь?

— Всякий раз, когда вы играете дома. Я стараюсь приходить сюда как можно чаще, когда мы не в разъездах.

Подняв взгляд от собаки, которую обнимает, Стиви улыбается мне своей самой искренней улыбкой. Ее веснушчатые щеки уже не такие румяные, как были, когда она плакала на улице, а сине-зеленые глаза стали намного ярче и яснее.

Честно говоря, за те пару месяцев, что я ее знаю, я никогда не видел Стиви такой счастливой. Она точно не выглядит такой взволнованной от того, что летает с нами на самолете.

— Почему бы тебе не работать здесь полный рабочий день? Тебе это явно нравится.

И почему я это предлагаю? Как бы я ни хотел, чтобы она покинула самолет два месяца назад, теперь не могу представить себе путешествие без нее, сводящую меня с ума — разными способами.

— Потому что, к сожалению, взрослая жизнь стоит денег, а они не могут позволить себе платить мне здесь. Они едва могут позволить себе держать двери открытыми.

Я старался не задерживать взгляд на трещинах, образовавшихся на стенах, или пятнах воды в углу потолка, но солгал бы, если бы сказал, что не заметил их. Не говоря уже о плинтусах, которые не мешало бы покрасить свежей краской, или скрипучих петлях на входной двери, которые, вероятно, следует заменить.

— Мало усыновлений?

— Мы выживаем за счет пожертвований. Наши усыновления стоят не дорого, потому что мы не хотим отпугивать людей от усыновления. Но даже если так, не думаю, что многие люди знают, что это маленькое здание вообще здесь находится. А если и знают, то, похоже, все равно предпочитают купить щенка, чем взять в дом уже взрослую собаку.

Большой золотистый лабрадор подходит и лижет мне ухо. Это довольно противно, но вместо того, чтобы вытереться, я почесываю его жесткую шерсть под воротником, вызывая довольный стон здоровяка.

— Это Гас. Шерил, женщина, которая была здесь раньше, она хозяйка приюта, а это ее собака.

— Он большой парень.

— Он ленивый парень, — смеется Стиви.

— Сколько их у тебя дома?

Ее красивая улыбка слегка увядает.

— Ни одного. У моего брата, с которым я живу, аллергия.

— Что ж, очень жаль. Я подумал, что ты носишь эти отвратительные штаны только потому, что целыми днями сидишь дома и обнимаешься с собаками.

— Ха-ха. — За принудительным смехом Стиви следует небольшой искренний смех.

Ее милое хихиканье привлекает внимание черно-подпалого добермана, который спал в своей клетке. Огромная собака, которая, признаться, выглядит немного пугающе даже для меня, выходит, глубоко потягиваясь, с задницей в воздухе.

Заостренные уши и пронзительный взгляд добермана направлены прямо на меня, и не собираюсь лгать, на мгновение он выглядит чертовски агрессивным, как будто хочет откусить мне голову. И я не уверен, что сидеть на полу, на уровне морды, — лучшая идея.

Стиви следит за моим взглядом.

— Это Рози. Не дай ей себя обмануть. Она самое милое создание на свете. Она только выглядит устрашающе, но это не так. Она зефирка.

Рози делает два маленьких шага, слегка поворачивая голову и оглядывая комнату.

— А я — ее любимица, — Стиви раскрывает объятия, чтобы Рози подошла поприветствовать ее.

Вместо того чтобы подойти к ней, Рози делает несколько медленных пугающих шагов ко мне.

Она проходит прямо между моих раздвинутых ног. Ее желто-коричневые глаза полны решимости и сосредоточенности, устремленные лазерами на меня. Мне плевать на слова Стиви о том, что она не устрашающая. Рози пугает.

Это происходит до тех пор, пока собака не падает мне на колени, зарывается головой в мое бедро, а затем переворачивается на спину, болтая ногами в воздухе и требуя погладить ее по животу.

Я не могу удержаться от смеха, когда обеими руками массирую ее живот.

— Ты ее любимица, да?

— Ненавижу тебя.

Рози поворачивает большую голову и смотрит на меня, ее тактика запугивания полностью исчезла. Она выглядит немного влюбленной, и думаю, что, возможно, я тоже.

— Как давно она здесь?

— Почти год. Ее подбросили на прошлое Рождество, когда у ее хозяев родился ребенок, и они решили отдать Рози. Сказали, что беспокоятся о том, что она будет находиться рядом с детьми, что полная чушь. Она даже мухи не обидит.

Просунув руку под нее, я укладываю Рози, как ребенка. Она использует мой бицепс как подушку, пока я глажу ее, и она в конце концов засыпает.

Большая неженка. Ее предыдущие хозяева — засранцы.

— Она зефирка.

— Она похожа на тебя, — замечает Стиви, возвращая мое внимание к кудрявой стюардессе. — Ты тоже довольно мягкий внутри, мистер Зандерс.

— Пожалуйста. Я чертовски страшный.

— Как скажешь, Эльза.

Смотрю на огромного добермана, спящего у меня на руках, я не могу не задаться вопросом, кому, черт возьми, могла не понравиться эта собака и почему, черт возьми, она в приюте. Она же идеальная.

— Эй, Зандерс?

— Хм?

— Вот каково это — быть влюбленным.

ГЛАВА 21

СТИВИ

Между Днем благодарения и Рождеством у меня было всего несколько быстрых рабочих поездок. В этих поездках я старалась как можно чаще избегать аварийного ряда и запиралась в своем номере в попытке избежать Эвана Зандерса. Проведение времени с ним не является проблемой как таковой, но каждый раз, когда нахожусь с ним рядом, я чувствую себя как собака в течке.