Плененная невеста (ЛП) - Джеймс М. Р.. Страница 57

— Я надеюсь, ты доволен, — говорит она, ее взгляд холоден, когда моя рука скользит по ее талии, мои пальцы переплетаются с ее, и мы начинаем танцевать. Я остро осознаю, как мало пространства между нашими телами, как близко она ко мне, ощущаю аромат ее духов и ее волос, и я чувствую, как мой член начинает твердеть, мысли о том, что я хотел бы сделать с ней, когда мы вернемся вечером в квартиру, заполняют мою голову.

— Сегодня вечером ты была образцовой женой, — искренне говорю я ей, покачиваясь на танцполе. — Все, на что я мог надеяться, правда.

— Я бы не хотела, чтобы ты был разочарован. — Ее тон все еще резкий, но в нем есть что-то более мягкое, что-то, за что мне хочется зацепиться.

— Ты была создана для этого, Катерина, — говорю я ей, притягивая ее ближе, когда музыка усиливается. — Если бы ты только увидела мою сторону вещей, поверь мне, нам могло бы быть хорошо вместе. Это мог бы быть настоящий брак, равноправный, если бы ты не сопротивлялась мне так сильно. — Я делаю паузу, мой взгляд прикован к ее темным глазам, ее идеальному, нежному лицу. — Я хотел тебя, потому что ты была воспитана как принцесса мафии. Ты была рождена именно для этого: стоять на стороне такого человека, как я. Ты не запугана, не сломлена, ублюдком Франко. Однажды тебе суждено было возвыситься и стать чьей-то королевой.

— И ты вообразил себя королем? — Тон Катерины слегка насмешливый, но в нем больше поддразнивания, чем чего-либо другого. Я не слышу снисходительности, которая так часто звучала в нем. Я хватаюсь за это, надеясь, что она начинает смягчаться.

— Я король на своей территории, — говорю я ей с улыбкой, поворачивая ее, а затем притягивая обратно в свои объятия. Я слышу ее тихий вздох, когда ее тело касается моего, и мой член пульсирует, брюки от моего костюма слишком узкие и неудобные, чтобы вызвать эрекцию здесь. — Я хотел тебя, Катерина. Я хочу, чтобы ты была больше, чем племенная кобыла, как ты сказала, больше, чем именитая няня. Я хочу жену.

Даже когда слова слетают с моих губ, я не совсем уверен, откуда они берутся. Я говорил себе с точностью до наоборот, когда пошел на сделку с Лукой, и продолжал говорить себе это… что я хотел лишь мать для своих детей, наследника, и ничего больше. Не равную себе, не любовный союз, не партнера. Не женщину, от которой я не могу оторваться, которая сводит меня с ума от желания. Брак по расчету. Сделка, которую нужно заключить и поддерживать любыми необходимыми средствами.

Это не брак по страсти.

Я видел, чем это заканчивается.

Но как я могу назвать чувства, которые я испытываю к Катерине, то, как я желаю ее, то, как я желаю ее прямо сейчас, если не страстью? Я ничего так не хочу, как вывести ее из этой комнаты, вернуться в свою квартиру и раздеть догола еще до того, как мы доберемся до спальни, покрыть поцелуями ее бледную кожу и попробовать ее сладкую сердцевину, доставлять ей удовольствие снова и снова, пока я, наконец, не вонжусь в нее и не получу свое собственное удовольствие, пока мы оба не будем насыщены и измучены.

Я не хочу холодной постели или механического совокупления. Я хочу, чтобы Катерина со всем ее огнем и упрямством была привязана ко мне. Я не хочу отказывать ей в удовольствии и не хочу притворяться. Я хочу, чтобы мы вместе растворились в желании. И когда мы кончим, я тоже хочу, чтобы это было вместе. Я словно даю второй шанс на то, что, как я думал, я потерял навсегда. Непрошеные слова грозят слететь с моих губ, но я сдерживаю их. Здесь не место говорить что-то подобное или не время давать ей такую власть надо мной. Не раньше, чем я буду уверен в ней, не раньше, чем я буду уверен, что могу доверять ей в том, что она останется.

Я был настолько уязвим только с одной другой женщиной. Второй раз мне будет нелегко.

— Я знаю правду, — говорит Катерина, прерывая ход моих мыслей. — Ты не хотел меня. Ты хотел Софию, потому что она была наполовину русской, из-за родословной ее матери. Ты бы никогда больше не посмотрел на меня, если бы мог заполучить ее.

В ее тоне нет ревности, только своего рода смирение. Но она не могла ошибаться сильнее.

— Сначала так и было, — признаюсь я. — Но Катерина… — Я протягиваю руку, нежно приподнимая ее подбородок, чтобы она посмотрела мне в глаза. Я вложил всю искренность, на которую был способен, в свой голос, в свое выражение лица. — Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, насколько это было неправильно. Теперь, когда у меня есть ты…

Глаза Катерины расширяются, совсем чуть-чуть, и я знаю, что не должен говорить то, что вертится у меня на языке дальше. Пока это слишком. Но я ничего не могу с собой поделать. Музыка звучит громко, ярко и интенсивно в красочном зале. Моя жена прекрасна, она в моих объятиях и танцует со мной, и на мгновение я переношусь в другое место, где слова, которые я должен сказать, никогда не могут быть неправильными.

— Я знаю, Катерина, что, выбрав тебя, я сделал идеальный выбор.

КАТЕРИНА

Я знаю, я не должна позволять ему увлечь меня. Виктор хороший собеседник, он всегда был таким. Он должен был быть таким, чтобы подняться так высоко. Даже такой человек, как он, не может править с помощью насилия в одиночку, как бы этого ни хотелось Братве. Ему нужна моя уступчивость, и, возможно, он решил сменить тактику, вместо этого завести роман со мной. Соблазнив меня, чтобы я могла доверится ему, хотеть его, может быть, даже любить его.

Это не сработает, говорю я себе. Но даже когда я так думаю, я знаю, что в какой-то степени это так. Как бы сильно я ни возмущалась тем, что меня всю жизнь считали мужским трофеем, я хороша в том, для чего меня воспитывали. Я хороша в разговоре, в развлечении, в том, чтобы гости чувствовали себя хорошо, в светской беседе. Я хорошо танцую, умею быть самой обаятельной женщиной в зале, владею всеми теми светскими манерами, которые прививались мне с юных лет. Может быть, это не самая прогрессивная вещь, но всем нам нравится быть в чем-то хорошими. У Софии есть ее скрипка…Я веду светскую беседу с набитыми до отказа членами криминальных семей.

Каждому нужна цель в жизни.

Я изо всех сил старалась подавить свое желание к Виктору. Но только прошлой ночью он распластал меня на кровати, заставляя кончать снова и снова, пока трахал меня всеми возможными способами. Только прошлой ночью он забрал то, что осталось от моей невинности, и заставил меня кричать от удовольствия, пока он это делал. Он хорош в постели. Слишком хорош, поэтому он может вызвать привыкание. Опьяняющий. Я уже жажду большего, и прикосновение его руки к моей талии и близость его тела, аромат его кожи и тепло, исходящее от него так близко, вызывают у меня желание умолять его отвести меня на крышу и снять с меня бархатное платье, провести языком по моему телу, умолять его лизать меня, пока я не кончу, а затем наполнить меня каждым дюймом своего члена.

Я хочу своего мужа. Желание этого не должно казаться таким уж неправильным. И все же каждой клеточкой моего тела я чувствую, что мое желание к Виктору греховно.

Когда он отводит меня обратно к столу, я допиваю свой бокал красного вина, а затем еще один. Гала-ужин кажется бесконечным, можно говорить с деловыми партнерами, их женами и любовницами, и легко определить, кто есть кто. Жены всегда немного более сдержанны, немного зажаты по краям, измотаны жизнью своих мужей. Любовницы ярче, блестяще, новее, как новенькие монетки, носят больше драгоценностей, разговаривают более оживленно. Они понятия не имеют, насколько они расходный материал, или, может быть, им просто все равно. Если, в конце концов, они получат драгоценности себе, почему их это должно волновать?

Они также меньше интересуются мной, смотрят на меня с плохо завуалированной ревностью, как будто у меня могут быть виды на мужчин, которых они поймали. Жены интересуются, как я устроилась в доме, насколько у меня все по-другому, как дела у Аники и Елены, думаю ли я, что, возможно, уже беременна. Последнее вызывает во мне волнение чего-то между страхом и волнением несмотря ни на что, я все еще хочу собственного ребенка. Даже зная, что унаследует мой сын, когда вырастет, маленькая часть меня хочет верить, что все будет хорошо, несмотря ни на что.