Если один уйдет (ЛП) - Толер Б. Н.. Страница 55

— Я люблю тебя, Айк, — выкрикивает она, и по ее щеке катится слезинка. Кончиком языка я слизываю ее, а затем снова обрушиваюсь на ее рот. Несколько мгновений спустя она кричит от наслаждения, а я кончаю спустя несколько секунд после нее и прижимаюсь своим лбом к ее, пока мы оба пытаемся выровнять наше дыхание. Я целую ее в шею, в подбородок и снова в губы, и она хнычет. Сев, я притягиваю ее к себе и плотнее закутываю нас в плед. Ее голова покоится на моем плече, пока мы наблюдаем, как сверкает вода в реке. Я бы все отдал, лишь бы это было по-настоящему, а не выдуманной мечтой.

— Как я могу отпустить тебя, Айк? — шепчет она.

У меня нет ответа на этот ее вопрос. Поэтому я снова погружаюсь в нашу мечту, где сжимаю ее крепче. Местоположение меняется, мы оказывается на берегу реки и по очереди описываем совместную жизнь, которой у нас никогда не будет.

Мы наблюдаем, как тысячи сценариев разыгрываются перед нами, просто над поверхностью воды. Мои самые любимые: день нашей свадьбы, то, как она улыбается мне, когда подходит к алтарю. Или тот, когда она дремлет на диване, а ее живот округлился, потому что она носит нашего ребенка. И, конечно же, тот день, когда рождается наша дочь и лежит на руках у Шарлотты, пока сама Шарлотта с любовью улыбается мне.

Картинки красиво и беспорядочно сменяют одна другую. Не все они идеальны, на некоторых мы ругаемся, но вслед за ними следуют те, где мы миримся.

— Полагаю, ты пока еще не понял, что я всегда права, — подкалывает меня Шарлотта, пока наблюдает, как она швыряет в меня подушку и визжит.

— Неа, — отвечаю я, когда вижу, как я хватаю ее и яростно целую, тем самым остужая весь ее гнев. — Я просто хочу завести тебя, чтобы у нас потом случился чумовой примирительный секс, — она хмыкает и утыкается лицом мне в основание шеи. — Что мы упускаем? — спрашиваю я ее.

— Это, — отвечает она и описывает картинку, где пожилая пара сидит бок о бок в креслах качалках. Это мы, прожившие вместе долгую жизнь. Она вкладывает свою сморщенную ладонь в мою и мы смотрим на горы с нашего крыльца, наслаждаясь великолепием осени.

В этой фантазии я целую ее в висок, закрываю глаза и молюсь, чтобы однажды у нее все это было. Молюсь, чтобы это было с Джорджем. Она любит его, точно так же, как любит меня — очень-очень сильно. Шарлотта тихо плачет, слезы струятся по ее красивому лицу. Наклонившись к ней, я говорю:

— Если будешь скучать по мне, приходи сюда и разговаривай со мной. Это место всегда будет нашим.

— Ты будешь здесь? — всхлипывает она.

— Часть меня навсегда останется здесь... — оглянувшись на дерево позади нас, я вздыхаю. — Мне жаль, что я не могу вырезать на дереве сердечко с нашими инициалами для тебя.

— Мне много чего жаль, Айк, — стонет она, пытаясь подавить рыдания. Момент кажется трагичным и болезненным, он задевает самые глубокие струны моей души. И хотя мне ненавистна мысль, что я покину ее, мне нужна пара минут, чтобы разложить все для себя по полочкам, прежде чем исчезну навсегда.

— Шарлотта, — говорю я и крепко сжимаю ее руку. — Мне нужно немножко времени наедине с собой. Мне жаль, я просто... Ты будешь тут в порядке?

— Конечно же, — тихо соглашается она. — Я вернусь в мотель. Ты же еще придешь попрощаться, да? — она переводит на меня взгляд своих серых глаз, на ее лице написаны надежда и печаль.

Проведя костяшками пальцев по ее щеке, я отвечаю:

— Обещаю, детка, — а затем исчезаю.

Глава 32

Когда открываю глаза, Айка уже нет, поэтому я, не шевелясь, лежу на пледе и смотрю в небо. Все, что мы только что представили вместе, казалось таким настоящим; таким умиротворяющим. Но кажется это настоящим или нет, Айк скоро уйдет. И нет слов, которыми я могу описать боль, терзающую меня изнутри. Эта боль бесконечна, она тянется от кончиков пальцев на ногах до кончиков волос. Беспощадная, зияющая пропасть, состоящая из пыток. Когда Айк уйдет, он заберет часть меня с собой; часть, которую никогда и никто не сможет заменить, ведь она принадлежит ему — он владеет ею. За долгое время он стал первым человеком, который утешил меня и предложил мне свою дружбу. И я начинаю понимать, что именно Джордж испытывал очень долгое время — агонию боли от того, что необходимо отпустить Айка.

Другая половина моего сердца принадлежит Джорджу. И боль там совсем иного характера. Вопреки здравому смыслу, я влюбилась в него. И Боже, как же сильно я влюбилась. Джордж мог бы обладать частью меня, мог бы взять ее и любить, даже ценить, но он предпочел отвергнуть меня. И по этой причине я чувствую себя безнадежно потерянной. Как мне жить дальше, если от сердца ничего не осталось? Как жить, если в груди пусто и остались только одни «что, если»? Мне хочется забиться обратно в какую-нибудь темную норку, но боль невыносима. У меня есть план. Покончить со всем этим, и как бы печально это ни звучало, часть меня верит, что так будет лучше, чем влачить такое существование. Потеря братьев МакДермотт станет моей погибелью. Айк спас меня, но ради чего? Чтобы я вернулась к жизни, которой жила последние пять лет, но теперь уже с болью, познав любовь и боль потери? Понятия не имею, заговорит ли Джордж когда-нибудь еще со мной, и я не хочу говорить «прощай» своему лучшему другу. Мне уже пришлось пройти через это с Акселем, и тогда я с трудом выжила. Разве смогу я сделать это еще раз? Неужели мне суждено всегда быть в одиночестве?

Я трясу головой, пытаясь разогнать мрачные мысли. Я никогда не буду жалеть об этом. Ни об одной секунде. Встреча и любовь к каждому из них — мое самое огромное достижение в жизни. Я не знала, что такое жизнь, пока на моем пороге не появилась смерть. И я представить себе не могла, что из себя представляет любовь, пока Айк не заставил меня жить. Он дал моей жизни второй шанс, когда привел меня в этот городок и показал его прелести.

«Сюда все приезжают восстанавливаться», — шутил Айк. Я жила во всепоглощающей темноте — едва двигаясь — а он вывел меня к свету. И хотя боль просто адская, я никогда не забуду то короткое время, что провела в тепле; я отказываюсь отпускать это время.

Я фыркаю, когда до меня доходит размах того, насколько извращенной оказалась наша ситуация. Я только что представила себе целую жизнь с Айком. Мы смеялись, любили, ругались, и это было красиво. Наша ситуация такая сложная. Я люблю обоих братьев одинаково, но по совершенно разным причинам. И хотя внутренний голос нашептывает, что неправильно было представлять себя с Айком — пусть это и была только мечта — когда все мои надежды связаны с тем, что Джордж придет в себя и мы будем вместе, я все равно никогда не пожалею об этом. Если бы душой, обнаружившей меня у моста, оказался Джордж, а не Айк, я бы представила себе эту красивую жизнь с ним. Но это был не Джордж. Меня нашел Айк. И именно Айк любит меня так, что в состоянии понять, что он делит мое сердце со своим братом-близнецом.

Вскочив, я стряхиваю с себя плед и возвращаюсь к машине Снайпера. Оказавшись в салоне, я открываю ящик с инструментами, лежащий на заднем сиденье, и вытаскиваю оттуда большой охотничий нож.

Возвращаясь к берегу и крепко сжимая в руке нож, я принимаю решение, что осталось сделать единственную вещь, которая волновала Айка — показать ему, что он значит для меня.

К тому времени, когда Айк появляется в мотеле, я уже успеваю принять душ и переодеться в пижаму. Я лежу в кровати, когда он внезапно появляется рядом со мной. Он ложится на бок, так что наши глаза оказываются на одном уровне.

— Привет, красавица, — шепчет он.

— Привет, — отвечаю я и изображаю самую радостную улыбку из своего арсенала.

— Ты проведывал Джорджа?

— Еще утром, пока ты спала.

— Как он?

— С ним все будет в порядке. Он попрощался со мной.