Поцелуй победителя (ЛП) - Руткоски Мари. Страница 36

Сарсин повернулась под лёгким одеялом к девушке и внимательно посмотрела ей в лицо. Её распущенные волосы, ресницы и брови казались очень чёрными на фоне белой подушки. Кестрел было трудно сказать, что было во взгляде Сарсин, которым она смотрела на девушку; хотя, возможно, это случилось лишь потому, что у Кестрел самой внутри бушевали эмоции. Сарсин слишком походила на Арина.

— Когда-то я делила постель со своей подругой, Джесс, — сказала Кестрел неожиданно, словно меняя тему разговора.

— Я помню её. Ты спасла ей жизнь.

— Нет, это не так.

— Я была там. Она отравилась и умерла бы, если бы не ты.

Но всё, что Кестрел могла вспомнить, это обвинение Джесс в предательстве. Она пыталась объяснить это Сарсин, но получалась какая-то бессмыслица, из-за её провалов в памяти. Сарсин выслушала её, а потом сказала:

— Может, вы обе слишком сильно изменились. А может, когда ты увидишься с ней в следующий раз, вы лучше поймете друг друга. Но я видела, что ты для неё сделала. Как ты её любила. — Сарсин натянула одеяло на плечи Кестрел.

Заботливо. Вот какое слово сорвалось с нежных губ серьезной Сарсин.

— Тебя что-то еще беспокоит? — спросила она. — Ты можешь мне сказать. Я умею хранить секреты.

Кестрел почувствовала, что у неё заблестели глаза. Она было собралась что-то сказать, но остановилась, а потом всё-таки произнесла:

— Не знаю, как выразить словами, что не так. Я ничего не знаю.

— Я твой друг. Вот это ты должна знать наверняка. — Сарсин коснулась щеки Кестрел, позволяя тишине успокоить истерзанный дух девушки. А потом она задула свет.

* * *

Но Кестрел не спалось. Сарсин ужасно тихо спала. Кестрел когда-то, давным-давно, спала с Джесс и помнила, как та пиналась во сне, а ещё её подруга при этом разговаривала. Кестрел её не хватало, она вспоминала её и скучала по ней, что заставляло её задуматься о том, что у неё всегда будет не хватать каких-то фрагментов памяти. Подушка под её щекой была горячей и влажной.

Кестрел представила себе мелодию. С чётким ритмом, каждая нота чиста и свежа. Она представила, как играет её. Управляет ею. Всплески звука. Она сосредоточилась на этом, потому что если бы она этого не сделала, то прекрасно понимала, куда могли завести её мысли... однако, как только перед её мысленным взором промелькнуло то, чего она пыталась избежать, это заполонило весь её разум.

Отказ Джесс. Это случилось в доме Джесс, в столице Валории. Бежевые шторы. Кестрел не могла вспомнить всех слов, но знала, почему их дружбе пришел конец. Она услышала, как сама тихо проговаривает те же слова, и поняла, что Джесс никогда ее не простит, увидела свой прежний выбор в отношении собственного народа, своих друзей, своего отца.

Он изменил тебя, обвиняла её Джесс.

«Никто не заставлял меня меняться».

«Но ты изменилась».

Кестрел повернулась на другой бок. Значит, он побывал в городе у королевы. Теперь она это знала.

Она села, отбросив простыню в сторону.

Это было неестественно. Ненормально стольким жертвовать и ради чего?

Она была готова поверить в чары. Чем ещё можно объяснить притяжение к Арину, которое испытывало её тело, знавшее его, казалось, лучше разума. Именно тело заставило её улечься в его пустую кровать, завернуться в его простыни, волноваться из-за того, где он, рискует ли жизнью, и что он делал и с кем?

Она потянулась за своей связкой ключей.

Глава 17

Она быстро шла по тёмному дому, её ноги, шагавшие по плитке, ковру или лестнице, были босы и бесшумны. Вверх на один пролёт, рука скользит по балюстраде. Лестничная площадка, ладонь провела по столбу. Девушка свернула налево. Дом Арина был ей  хорошо знаком.

Кестрел хорошо знала его сейчас, хорошо знала тогда. Она почувствовала, как время расслоилось. Настоящее над прошлым.

Она никогда не ходила этой дорогой. Но подумывала об этом.

Кестрел перебрала ключи и нашла нужный, вставила его в замочную скважину и отперла дверь.

Она вышла на свет. Он испугал её. Девушке показалось, что у неё начались галлюцинации, словно она упала в серебряный пруд. Но потом Кестрел подняла глаза и увидела просвет над входом. Луна была большой и висела низко. Несмотря на то, что масляные лампы не горели, в коридоре было почти так же светло, как днём. Но вот в конце коридора её ждала тьма.

Из комнаты донесся тихий перезвон.

Она подошла ближе к затенённому коридору, прошла через тёмную приемную. Кестрел больно ударилась бедром о стол и выругалась себе под нос.

Еще одни коридор, поворот. А потом... приглушенный свет. Лампа.

Звук льющейся жидкости. Приглушенный стук. Стекло по дереву?

Девушка вошла в освещенную комнату.

Арин поднял взгляд. Его пальцы крепче сжали бокал. Юноша был удивлен.

Кестрел покраснела, осознав, что забыла накинуть халат поверх тонкой ночной сорочки.

А забыла ли? Может, всё-таки в глубине души она именно этого и желала? Она опустила взгляд на подол, который едва прикрывал колени. Ткань была прозрачной, как топленое масло. Кестрел покраснела еще сильнее. Она увидела выражение лица Арина.

Он отвел взгляд.

— Боги, — произнес Арин и сделал глоток.

— Вот именно.

Эти слова заставили его вновь поднять на неё глаза. Арин сглотнул, поморщился, а потом сказал:

— Вполне возможно я не могу в данный момент претендовать на связность мыслей, но мне совершенно невдомёк, о чём ты говоришь.

— О твоих богах.

Его тёмные брови взметнулись вверх. Глаза округлились. Бокал с тёмно-зеленой жидкостью, налитой примерно на большой палец, дрогнул в руке молодого человека. Цвет напитка очень напоминал кровь листьев. Арин прочистил горло и все равно хрипло произнес:

— И?

— Ты им молился?

— Кестрел, я молюсь им прямо сейчас. Отчаянно, если честно.

Она покачала головой.

— Ты молился своему... — она покопалась в памяти, — богу душ?

Она была готова поверить во что-то сверхъестественное. Это объяснило бы его власть над ней.

Арин кашлянул, потом издал короткий, скрипучий смешок.

— Тот бог меня не слышит. — Он поставил бокал рядом с графином на столе. Помолчал, раздумывая. И другим голосом медленно произнес: — Разве что сейчас. — Арин уронил голову на ладонь и потер пальцами закрытые глаза. А потом кивнул на стул через стол от него. — Не хочешь присесть?

Очутившись здесь, Кестрел уже не была уверена, что хочет по-настоящему быть ближе к нему. Пульс девушки скакал галопом.

— Мне и здесь хорошо.

— А мне вот не очень.

— Если я тебя смущаю, почему бы тебе не уйти?

Арин вновь рассмеялся.

— Ох, нет. Благодарю. Держи. — Он толкнул к ней бокал через стол. Оставшаяся жидкость заплескалась, но не пролилась. Кестрел присела. Ей было любопытно, какова кровь листьев на вкус? — Возможно, тебе захочется только пригубить.

— Это не вино.

— Определенно нет.

— Что это?

— Восточный ликёр. Рошар угостил. Он сказал, что если я выпью его достаточно, то по вкусу он начнет напоминать сахар. Подозреваю, что он меня разыграл.

— Но ты много не пьешь.

Кестрел не столько увидела, а скорее почувствовала, как Арин удивился.

— Из всех вещей ты помнишь именно это.

Она вспомнила не только это, когда пыталась уснуть. И пришла, чтобы расспросить его о воспоминаниях, но слова застряли в горле. Поэтому Кестрел окинула его оценивающим взглядом и произнесла:

— По-моему, ты довольно ясно мыслишь.

— Рано говорить. Однако, не знаю. Этот разговор очень похож на наваждение.

Кестрел повертела бокал.

— Я хочу кое в чём разобраться.

— Спроси.

Она ещё была не готова поделиться тем, что вспомнила. Девушка поставила бокал на стол.

— Что ты сказал королеве?

— Я рассказал Инише о тебе.

— Что именно?

Он помедлил.

— Мне страшно признаться.

— Я хочу знать.

— Ты можешь уйти.

— Я не уйду.

Он помолчал.

— Даю слово, — пообещала она.