Поцелуй победителя (ЛП) - Руткоски Мари. Страница 64

— Кестрел, — произнёс он нежно, — я люблю этого человека.

Но линия её тонкого рта лишь натянулась ещё сильнее. А лицо вновь излучало ауру страха.

Арин запутался пальцами в гриве Джавелина.

— Это я тебя беспокою.

— Нет, Арин. — Но её ответ прозвучал нерешительно.

Он подумал о том, что это означает: у отца Кестрел была её любовь, а он отверг её. Ему хотелось рассказать о порыве осознания, охватившем его, когда он убрал плющ с лика своего бога, и как это было похоже на то, как Кестрел смотрелась в чёрную воду, служившую ей зеркалом, а потом описала его Арину, когда они оба смотрели на ясное звёздное небо. Ему хотелось описать свою горькую радость, облегчение чувства своей обреченности, и какое значение имел для него бог: он будто вновь почувствовал себя сыном или братом. Он хотел предупредить её, сказать о том, что она ещё не до конца осознавала: каково это, больше не быть чьим-то ребёнком.

Кестрел спросила:

— Тебя страшит битва?

Это, по крайней мере, было сказано непринужденно.

— Нет, — с улыбкой на устах ответил он.

* * *

Пляж безмолвствовал.

Хотя, конечно, это не могло быть правдой, когда целый дакранский полк давно занял свою диспозицию на песках. Но Арина успокаивало отсутствие валорианских кораблей, вставших на якорь, и парусов на горизонте, и, несмотря на предупреждение Кестрел, что это может привести лишь к усилению мощи нападавших, ему было радостно видеть пустой клочок земли, потемневший от дождя, утыканный палатками, наблюдать за приливом и отливом волн, любоваться камнями, поросшими зеленой тиной, смотреть, как чайки дерутся за крабов, которых добыли из морской пучины. На воде стоял штиль. Небо было гладким, без единой облачной морщинки. Шторм случился здесь накануне. Соленый воздух пах сыростью.

Люди Рошара были так рады появлению своего принца, что Арин засомневался в искренности дакранца, позиционирующего себя человеком, лишённым политических амбиций. У королевы была верность народа, а у Рошара — его любовь.

— Это безопасное время дня, — сказала Кестрел, а потом ударила пятками в бока коня и направила его в сторону выгоревшей травы на возвышенности, за которой, как сказали, тек ручей, снабжавший водой людей и лошадей.

Арин последовал за девушкой, понукая свою лошадь, чтобы та ехала вровень с конем Кестрел.

— Да, валорианцы появятся с приливом, — сказал он.

Кестрел выглядела немного ошарашенной, не из-за того, что он сказал, а что он вообще произнёс именно это, поняв, что её слова не были началом разговора, а всего лишь мыслью, которую она ненароком озвучила, глубоко задумавшись. Девушка не стала утруждать себя расспросами о том, как он понял, что именно это имелось в виду, вероятно, от того (предположила она), что преимущества прилива для вторгающейся армии были очевидны.

«Море быстро принесет их к берегу, — пробормотала смерть. — Пена будет белой-белой, она вынесет на берег корабли, чернозубые от бесчисленных пушек».

Арин посмотрел на Кестрел. Этот бой будет сильно отличаться от засады вдоль южной дороги. Безопасных мест нет — только открытая арена пляжа.

«Не смотри на неё, Арин. Смотри на меня. Ты встретишь их. Твоё сердце воспарит, высоко и радостно. Что есть враг? Это выпад, мёртвое тело и следующий взмах твоего меча. Это простая дорога, которую ты прорубишь между собой и своими желаниями. Это путь ко мне».

Над лагерем поднялось облако зловония немытых человеческих тел. Кестрел и Арин отъехали подальше, туда, где был только болотистый отлив, обнаженное подбрюшье моря, которое хорошо пахло.

«Ты можешь думать о ней, сколько тебе заблагорассудится, — прошептала смерть. — Но я единственная, кто с тобой останется».

Кестрел проехала ещё немного вперёд. Она повернулась, ловя взгляд Арина. Ему на щеку упала дождевая капля. Затылок.

«Ты мой. Я твоя. Разве не это правда, Арин?»

На её лице ничего нельзя было прочесть. Арину пришла на ум шкатулка, закрытая настолько плотно, что и шва не было видно.

Это правда.

* * *

Той ночью Арин стоял вместе с Кестрел и Рошаром на утёсах. Лунный свет ласкал море. Вода искрилась чёрным и белым. Луна посеребрила песок.

— Красота, — отпустил комментарий Рошар, — хотя она наводит меня на мысли о яде червей, высохшем до глянцевого блеска. — Он обратился к Кестрел: — Как пойдет бой, есть соображения?

Арин ответил вместо девушки:

— Для обеих сторон это будет бой, в котором генерал расставит своих солдат таким образом, что страх смерти и трудности отступления не оставят им иного выбора — только неистово сражаться.

Рошар хладнокровно приподнял одну бровь. Он был готов сказать, что Арин напрасно драматизирует.

Но Кестрел кивнула.

* * *

Боевая тревога протрубила в полдень. Моросил дождик. Солнце где-то пряталось за облаками. На востоке горизонт заполонила гряда серых туч. А на море появился белесый ряд парусов.

* * *

Пушкари защищали фланг. Дакрано-геранская армия ждала, выстроившись клином, кавалерия стояла во главе обозлённой массы людей.

Выражение лица Кестрел было напряжённым, руки сжали вожжи так сильно, что костяшки пальцев побелели. Джавелин поднял и опустил одно копыто. Раздался приглушенный стук.

Это были плоские открытые валорианские лодки на воде, и счёт им был легион. Под завязку нагруженные лошадьми и пушками. Лодки плыли вперед, снявшись с корабля, ставшего на якорь. Весла поднимались и окунались в дождь.

Арин не мог расслышать валорианских команд, они тонули во всплесках морской воды, но увидел, как солдаты начали заряжать пушки. Он мог практически слышать запах чёрного пороха. Мгновение, и он уже не сидел на коне с мечом наголо, а стоял на качающейся лодке, засыпал порошок и утрамбовывал его в заряде.

Они открыли огонь, ещё не высадившись на берег.

В Арине взросла мольба, натужно вздымаясь, словно явилась нежданно-негаданно, хотя, если бы он был к себе повнимательней раньше, то узнал бы всё, о чём просил в последнее мгновение, несмотря на свое обещание довериться ей.

Арин коснулся плеча Кестерл. Она вздрогнула от неожиданности с тем движением, что так хорошо ему было знакомо.

— Передумай, — попросил он. — Пожалуйста, вернись к утёсам.

— Нет.

Наконец он почувствовал страх, которым уже были заражены все остальные.

— Тогда держись поближе ко мне.

Что бы она ни собиралась ответить, это потонуло в первом же раздавшемся взрыве, разорвавшем мир на части.

Глава 32

Он не видел, куда упал первый снаряд, но услышал жуткий стук, который немедленно отозвался дрожащей землей у него под ногами. Ржание лошадей, крики людей. Где-то внутри левого фланга. Армия Рошара, открывшая ответный огонь, в основном промахивалась, потому что неимоверно сложно поразить движущуюся цель, да ещё и колышущуюся на волнах. Там, где снаряды падали в воду, в небо выстреливали гейзеры. Одно, промчавшееся мимо него ядро, ударило по лодке и разбило её в щепки. В море попадали лошади и люди.

Чёрный дым растекся по пляжу.

Первые валорианские лодки вытолкнули на берег. Солдаты выпрыгнули в море, вода была им по колено. Лошадей повели по пандусу на пляж. Пушки ждали своей очереди.

— Разбить их, — отдал приказ Рошар.

Его пушкари изрешетили первую волну валорианцев. Но на смену ей пришла вторая, а потом и третья, а там уже валорианцы выставили на позиции свои пушки, чтобы превратить вражеских пушкарей в дымящуюся, кричащую от боли груду тел и крови.

Лошадь Арина встала на дыбы. Он заставил её встать на все копыта, навалившись телом ей на спину. Он крепко прижался коленями к её бокам, предпочтя немного побороться и отвлечься от оглушающих звуков вокруг. Но даже после того, как Арин успокоил лошадь, он больше не был уверен, что та будет подчиняться его командам. А потом последовал негромкий звук, который он не должен был бы расслышать, — кто-то сглотнул.

Арин бросил взгляд на Кестрел. Джавелин — великолепный боевой конь, несокрушимый зверь — стоял неподвижно. У него не дрогнул ни один мускул. Но только не у неё. Кожа девушки обтянула скулы. Её глаза были слишком большими и бледными.