Перекрестки - Франзен Джонатан. Страница 79

– Почему ты не хочешь со мной поговорить? Ты накурилась, что ли? Впервые вижу тебя такой.

– Оставь меня в покое!

Она поскользнулась – под снегом оказался лед, – Клем поймал ее за запястье.

– Что происходит?

– Ничего. Мне нужно поговорить с Лорой.

– Добрински? Почему?

Бекки вырвала руку и вновь устремилась вперед.

– Потому что Таннеру нужно, чтобы она выступила сегодня, а она не хочет.

– Погоди. Так вы с ним…

– Да! И что? Я с Таннером! И что?

– Когда вы успели?

– Не ходи за мной.

– Я всего лишь пытаюсь… Ты с Таннером?

– Сколько тебе повторять?

– Ты сказала это только раз.

– Я с Таннером, а он со мной. Ты что-то имеешь против?

– Нет. Просто удивлен. Дейви Гойя сказал… Ты теперь тоже куришь траву? Из-за Таннера?

Бекки шагала вдоль снежного кряжа, оставленного уборочной машиной на Пирсиг-авеню.

– Таннер тут ни при чем. Я сделала ошибку.

– Я всегда думал, что он курит траву.

– У меня своя голова на плечах, Клем. Не надо мне объяснять, что хорошо, что плохо. И вообще не лезь не в свое дело.

Впереди показалась аптека. На втором этаже горел свет.

– Хорошо, – хрипло ответил Клем. – Я не буду лезть не в свое дело. Хотя должен сказать…

– Что ты должен сказать.

– Не знаю. Я просто удивлен. То есть – Таннер Эванс? Он, конечно, хороший парень. Очень славный, но… не самый энергичный. Скорее мямля.

Бекки охватило новое, ошеломляющее чувство – ненависть к Клему. Как будто любовь к нему резко вывернули наизнанку, разорвав в спешке.

– Иди к черту, – сказала она.

– Да ладно тебе. Я же не диктую тебе, что делать. Но у тебя еще столько всего будет. Ты поступишь в университет, у тебя вся жизнь впереди. А Таннер… не удивлюсь, если он так и останется в Нью-Проспекте.

Бекки остановилась, повернулась к нему.

– Иди к черту! Меня от тебя тошнит! Меня тошнит оттого, что ты осуждаешь меня и моих друзей! Ты всю жизнь меня осуждаешь, меня от этого тошнит! Мне не шесть лет! У тебя же теперь есть твоя удивительная подружка, которая любит секс и которая изменила всю твою жизнь, – вот и хватит мною командовать, иди ей указывай! Или она не мямля!

Она толком не соображала, что несет. В нее словно бес вселился, и в свете фонарей она видела, что Клем потрясен. Она попыталась вернуть себе христианское терпение, но ненависть ее оказалась слишком сильной. Бекки развернулась и бегом припустила к аптеке.

Расс был доволен своим рождественским подарком. Он провел с Фрэнсис шесть с лишним часов, как будто целый день, и все, что казалось неудачей, обернулось успехом. Она рассказала ему о романе с кардиохирургом – и тут же сравнила его с Рассом, причем не в пользу первого, пригрозила поехать в Аризону – и тут же принялась уговаривать Расса поехать с нею, повздорила с Тео Креншо – и тут же вверила себя наставлениям Расса. Даже авария на Пятьдесят девятой сыграла ему на руку. Он сражался с покореженным бампером “фьюри” и застывшими гайками, демонстрируя силу и хладнокровие, а когда в метели замаячила группа подростков, Фрэнсис, жительница благополучного пригорода, испуганно схватила его за руку и получила важный урок о расовых предрассудках: молодые люди всего лишь предложили им помощь. Авария так задержала Расса, что выбора не оставалось: придется признаться Мэрион, что он ездил с Фрэнсис, избавив себя таким образом от опасения, что ей обо всем расскажет Перри. Фрэнсис уверяла, будто торопится домой, но когда он предложил заехать в “Макдоналдс”, ответила, что умирает от голода, а когда они наконец приехали в Первую реформатскую и он предложил заглянуть к нему в кабинет, она, пусть неохотно, но уступила его настойчивости, чем лишь подстегнула желание Расса.

В кабинете он одну за другой передавал ей пластинки, рассказывал то немногое, что знал о Роберте Джонсоне, о Томми Джонсоне (тот, к несчастью, был алкоголиком) и о том, каким чудом студиям “Виктор”, “Парамаунт” и “Вокейлиен” удалось сделать записи выступлений тех великих блюзменов. Эти пластинки – едва ли не самое дорогое, что у него есть, и Фрэнсис принимала их с должным благоговением. Она сидела на столе, чуть раздвинув ноги, с ее подошв капал талый снег. Будь у Расса сила духа, как у кардиохирурга, он подошел бы и встал меж ее колен.

– Сейчас поеду домой и все послушаю, – сказала Фрэнсис. – Я бы позвала тебя с собой, но я и так уже отняла у тебя слишком много времени.

– Вовсе нет, – возразил Расс. – Мне было исключительно приятно.

– Другие дамы будут ревновать. Но знаешь что? Не было бы счастья, да несчастье помогло. Удача любит смелых.

Расс счел необходимым откашляться.

– Не уверен, что послушаю все десять пластинок, но вообще я…

– Нет-нет, не хочу жадничать. Тебе пора домой.

– Я никуда не тороплюсь.

– А вдруг я решу покурить травы, которую отобрала у Ларри? Говорят, под косяк клево слушать музыку, но вряд ли ты сочтешь это веской причиной нарушить закон.

– Дразнишься, да?

– Не могу удержаться – очень уж ты приличный.

– Я уже говорил, что с тобой за компанию готов попробовать.

– Даже не знаю, что сказать. – Она рассмеялась. – Твоей церкви уже доводилось отлучать прихожан? Или я стану первой, если выяснится, что я подсунула тебе косяк и тем самым вовлекла в грех ренегатства. Встретишь меня потом в супермаркете с алой буквой на одежде.

– “Р”, от слова “растление”, – в тон ей подхватил Расс.

– “Р”, от слова “Расс”. Расс тоже на “р”.

На его памяти Фрэнсис впервые назвала его по имени. Расса изумило, что она вообще знает его имя, и от близости, которую это сулило, у него захватило дух.

– Если ты готова рискнуть, я тоже не против.

– Окей, принято к сведению. – Фрэнсис спрыгнула со стола. – Но не сегодня. Твоя жена наверняка уже беспокоится, где ты.

– Нет. Я попросил Перри ей сказать.

Наверняка Фрэнсис догадалась, чего он хочет. Она посмотрела ему в глаза и поморщилась, точно унюхала вонь и гадает, чует ли он.

– По-моему, на сегодня хватит.

– Как скажешь.

– То есть ты не согласен?

– Я не хочу, чтобы этот вечер закончился так быстро.

Трудно было выразиться яснее, и Фрэнсис побледнела. Но потом рассмеялась и коснулась кончика его носа.

– Вы мне нравитесь, преподобный Хильдебрандт. Но мне пора домой.

Не успел Расс осознать совершившийся переворот (она коснулась кончика его носа!), как в дверь постучал Клем, но и это оказалась не неудача, а всего лишь досадная помеха, и на парковке, когда Расс и Клем откопали ее “бьюик”, последовал новый успех. Фрэнсис подманила его и сказала:

– Хорошо, что он пришел. А то я уже напряглась.

– Извини, что пытался тебя задержать. Мне следовало поблагодарить тебя за то, что ты и так уделила мне много времени.

– Задание выполнено. Подарки доставлены.

– Я очень тебе благодарен, – с чувством произнес Расс.

– Ой, да ладно. Я тоже тебе благодарна. Но если ты и правда хочешь меня отблагодарить…

– Да.

– Поговори с Риком. Кажется, он еще у себя.

– Сейчас поговорить?

– Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.

Расс охотно отложил бы этот разговор не то что на завтра, а на неопределенное время.

– Я серьезно насчет Аризоны, – продолжала Фрэнсис. – Без тебя там будет совсем не то. Эгоистично, я понимаю, но дело не только в этом. Мне больно смотреть, как ты дуешься на него.

– Я постараюсь… сделаю что смогу.

– Вот и хорошо. Буду ждать. Позвонишь мне потом, расскажешь, как все прошло.

– По телефону?

– Ну а как еще? Нет, конечно, можешь позвонить мне сразу в дверь, но тогда не жалуйся, если я суну тебе косяк и растлю тебя.

– Фрэнсис, я серьезно. Одна лучше не пробуй.

– Хорошо, я буду курить траву только в присутствии пастора. Я хотела сказать “пастора и врача”, ну да обойдемся без врача. Боюсь, он не одобрит… тебя.

Расс не нашелся с ответом. Получается, рано он успокоился насчет кардиохирурга?