Честь Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон. Страница 37

Ветераны опустили свои щиты, вложили свои мечи в ножны, по многим из которых стекала кровь, и перестроились в колонну по двое, с ранеными и лошадью, занимающими свое место в середине строя. С Рамирием во главе, время от времени отсчитывающим темп, они двинулись по тропинке, ход которой был едва различим под гладкими складками свежевыпавшего снега. Оглядываясь назад, Макрон видел, как некоторые из бриттов спешили обратно к хижинам со своей добычей, даже когда их лидер уговаривал их присоединиться к другим, ожидающим продолжения погони. Отсутствие у них дисциплины было одной из причин, по которой кельты почти всегда плохо справлялись в бою с профессиональными римскими солдатами. Будь то мародерство или захват голов, кельтские воины не могли устоять перед охотой за трофеями в качестве доказательства своих подвигов, ставя личную наживу выше воинских задач. Тем лучше для Рима.

В походном порядке отряд смог значительно увеличить темп. Они достигли возвышенности, где в последний раз видели Дециана, и увидели, что прокуратор и его свита были уже в километрах трех впереди едва различимыми пятнышками на фоне снега. Через мгновение они проскочили в лес и скрылись из виду. Макрон почувствовал прилив гнева из-за трусости этого человека, бросившего своих товарищей. Прошло много времени с тех пор, как Дециан служил в армии, и теперь он был всего лишь еще одним мелким аристократом в процессе построения своей карьеры, наполненным чувством собственного сверхдостоинства и считающим тех, кто ниже его, расходным ресурсом. Если когда-нибудь Макрон и Рамирий загонят прокуратора в угол, они воздадут трусу то, чего он заслуживает, независимо от последствий.

Они прошли еще полтора километра, прежде чем увидели первого из преследователей. Макрон был озадачен медлительностью туземцев в погоне за отрядом, но когда они подошли ближе, он увидел, что некоторые из них успели достать из своих хижин луки, а также легкие охотничьи дротики. Подгоняемые их предводителем, они быстро сомкнулись в тылу колонны, и их пятки разметали снег в стороны, пока они сближались с римским строем размеренной трусцой. Когда они были не более чем в пятидесяти шагах позади, вождь взмахнул копьем в сторону, и соплеменники отклонились влево от утрамбованного снега вслед за римлянами. Погружаясь в более глубокие нетронутые сугробы вдоль пути, они постепенно сравнялись с марширующими ветеранами.

Видя опасность пропустить врага между отрядом и аванпостом, Рамирий увеличил темп своих людей до быстрого марша. Макрон почувствовал, как его сердце забилось быстрее от напряжения, и тяжело дышал, шагая по снегу глубиной по икры. Еще метров восемьсот оба отряда продвигались шея к шее, время от времени выкрикивая друг другу оскорбления.

— Берегите дыхание! — проревел Рамирий. — Больше никому не отвечать!

Когда они приблизились к лесу, стало ясно, что ветераны первыми достигнут узкого входа на тропу, проходящую между деревьями, и местный вождь остановил своих людей и хриплым голосом отдал короткий приказ. Макрон увидел, как некоторые его соплеменники натянули луки.

— Осторожно, стрелы! — предупреждающе выкрикнул он. — Поднять щиты!

Утомленные ветераны подняли громоздкие щиты и направили их в сторону угрозы, продолжая двигаться в том же темпе, опережая своего врага. Макрон не мог сдержать угрюмой улыбки на просчет лидера бриттов в его маневре обойти отряд слева. Если бы он пошел вправо, римляне были бы вынуждены терять время, перекладывая щиты на руки с мечами. Быстрый залп, за которым последовала атака, заставили бы их остановиться и начать бой. Как бы то ни было, первые стрелы, достигшие колонны, безвредно отскочили от широких изогнутых щитов. Большинство стрел, выпущенных в спешке людьми, пытающимися отдышаться, пролетали мимо римлян или впивались в щиты. Вдруг лошадь резко заржала, когда стрела попала ей в круп близко к хвосту. Животное вскочило на дыбы, затем хлестнуло задними лапами. Ближайшие к ней люди едва успели выбежать из зоны досягаемости ее копыт.

— Гоните ее прочь! — крикнул Рамирий. — Скорее, вы, феллаторы!

Один из ветеранов бросился вперед и ударил лошадь по заду плоскостью меча. Она рванулась вперед, и люди рассредоточились, пропуская животное через брешь, снег разлетался в стороны от его копыт, пока оно брыкалось от мучительной боли. Когда лошадь приблизилась к бриттам, они перестали стрелять и отскочили в сторону, чтобы их не затоптали.

Большая опасность для римлян теперь стала очевидной, когда несколько туземцев с охотничьими дротиками приблизились и тщательно прицелились, прежде чем выпустить смертоносные дротики с зазубренными железными наконечниками. Тяжелые снаряды попали в цель с куда более сильным ударом, раскалывая поверхность щитов так, что наконечники прорывались на другую сторону. Те, что отскакивали, представляли не меньшую опасность, один из ветеранов, ближе всего к Макрону, менее проворный, чем его товарищи, был ранен в голень, дротик пронзил его длинные штаны, а затем ударил в кость, прежде чем его инерция была израсходована. Он резко остановился, стиснув зубы, чтобы сдержать крик боли.

— Стой! — приказал Макрон, прежде чем те, кто следовал за ним, врезались в раненого. Он отскочил назад и воткнул свой щит в землю, прежде чем опуститься на колени рядом с пострадавшим.

— Макрон! Какого хрена ты делаешь? — сердито закричал Рамирий, ринувшись вперед. Затем он увидел древко копья, свисающее с ноги мужчины. — Дерьмо. Разберись с этим быстро, а затем снова заставь людей двигаться.

Макрон кивнул, осматривая рану. Он щелкнул языком, поняв, что должен сделать. Несколько лет назад он был ранен зазубренной стрелой и вспомнил процедуру, которую использовал хирург. Не было никакой возможности извлечь головку через входное отверстие, не причинив еще больших повреждений и потери крови. У хирурга был доступ к инструментам, и он смог извлечь наконечник стрелы в тишине госпиталя форта. Макрон такой роскоши не имел. Он выхватил кинжал и протянул его ветерану.

— Лаэнас, не так ли?

Ветеран кивнул.

— Это будет больно, но это единственный способ. Рамирий, держи древко поближе к входному отверстию.

Префект лагеря ухватился за тонкое древко, которое Макрон уже активно распиливал. Лаэнас откинул голову назад и закрыл глаза, пронзительный крик сдавил горло. Вокруг них продолжали падать стрелы и дротики. Как только он прорубил древко, Макрон взглянул вверх. — Соберись, брат. На три.

Лаэнас кивнул.

— Один… — Макрон воткнул оставшуюся часть древка в рану. Зазубренная головка прорвалась сквозь плоть, и вместе с ней хлынула кровь. Он нажимал до тех пор, пока наконечник полностью не вышел из раны, а затем быстро зацепил его лезвием своего кинжала и провел короткий остаток древка через рану с другой стороны. Он позволил окровавленному древку упасть на снег, когда поднял свободную руку. — Дай мне свой шейный платок!

Лаэнас сделал, как ему сказали, и Макрон туго обвязал тканью ногу ветерана. — Это лучшее, что я могу сделать, пока мы не доберемся до аванпоста.

Рамирий с сомнением посмотрел на повязку. — Ты можешь стоять? — спросил он Лаэнаса.

Ветеран попробовал свой вес, и его глаза закатились в агонии. Но он взглянул на своего командира и кивнул. — Я сделаю все возможное, чтобы не отставать, господин.

— Уж постарайся. Я больше не собираюсь терять людей. — Рамирий повернулся к Макрону. — Вернись в голову колонны и отдай приказ продолжить движение. Я позабочусь о Лаэнасе.

Подняв щит, Макрон двинулся вперед, вытирая кровь с руки подолом туники. — Отряд! Маршевым шагом вперед!

Колонна снова двинулась вперед и вышла на опушку леса. Враг не отставал от них, но шквал снарядов ослаб, поскольку они истощили свой запас дротиков и стрел. Когда с обеих сторон сомкнулись голые деревья и подлесок, Макрон почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы опустить щит. Он отошел в сторону дорожки и помахал людям, прежде чем найти Рамирия.

— Если ты продолжишь вести людей вперед, господин, я возьму на себя арьергард.