Честь Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон. Страница 36

Долгие годы тренировок и кампаний подготовили ветеранов к тому, чтобы подготовиться, слегка наклонившись вперед, чтобы принять на себя удар атаки, и устоять на месте, прежде чем они ударят своими щитами в лицо врагу и ударят мечами по замешкавшимся противникам, разрезая ткань и пронзая плоть. Столь дикой была атака и так стремились туземцы отомстить за павшего вождя, что те, кто следовал за ними, толкали своих беспомощных товарищей прямо на острия ждущих римских мечей. Макрон почувствовал, как его клинок вновь пронзил мягкую ткань, и он вонзил его в цель и покрутил из стороны в сторону, прежде чем вырвать его и снова быстро ударить, чтобы завершить убийство.

Когда он переставил ноги, он мельком увидел дикие татуированные лица и развевающиеся пряди волос, проносящиеся мимо с обоих флангов, когда голова римской колонны была быстро охвачена визжащими туземцами. Воздух вокруг него наполнился скрежетом и кличами тех, кто сцепился в бою, прижавшись с обеих сторон римских щитов и изо всех сил пытаясь использовать свое оружие и найти брешь, через которую можно нанести удар. Наибольшую опасность для римлян представляли удары топоров сверху, и поэтому они изо всех сил старались держать щиты поднятыми, а головы опущенными, чтобы рукоятки топоров ударялись о металлический обод, таким образом, резко останавливая инерцию удара.

Ветераны сомкнулись вокруг пятерых всадников и туземного проводника. Кардоминий обнажил свой длинный меч и поднял его, чтобы поразить любого из триновантов, сумевших прорваться сквозь стену щитов, но пока римляне удерживали свои позиции. Враг полностью окружил отряд. Быстрый взгляд через плечо показал Макрону, что еще один ветеран был сбит и втянут в глубь строя. Рамирий спешился и обнажил свой гладий, схватил щит павшего и приготовился заполнить первую брешь в строю. Позади него Дециан с тревогой огляделся.

— Мы поскачем за помощью! — крикнул он. — Отойди в сторону! — Он хлопнул мечом плашмя по плечу ближайшего ветерана и ударил пяткой, чтобы лошадь оттолкнула человека в сторону. — Эскорт! Держаться меня!

Когда он неожиданно вырвался из строя, бритты рассеялись перед фыркающим конем и римлянином, яростно размахивающим мечом. Его люди следовали за ним, рубя направо и налево своими более длинными мечами. Первые трое быстро вырвались из стычки и поскакали за прокуратором, но последний был слишком медленным и пал жертвой бриттов, которые быстро оправились от удара всадников, прорвавшихся через их ряды. Один из них поднял крепкое копье и вонзил его в горло лошади. Животное вздрогнуло в агонии, а его всадник отчаянно попытался удержаться в седле, но его схватили за рукав туники и повалили на землю. Мгновенно туземцы набросились на него, рубя его тело своими мечами и топорами, в то время как копейщики вонзали острия своего оружия в его туловище.

Трое выживших поскакали вслед за Децианом, преследуемые на небольшом расстоянии десятком бриттов, прежде чем последние сдались и остановились, выкрикивая оскорбления в адрес убегающих римлян. Только когда они оказались на безопасном расстоянии от места действия, прокуратор и его люди ненадолго остановились, осматривая сцену, прежде чем они ускакали по невысокой возвышенности и скрылись из виду.

Рамирий прошел сквозь узкий строй. — Макрон! Ко мне!

— Будьте готовы закрыть брешь, — приказал Макрон людям с обеих сторон. Он нанес удар своим мечом и ударил щитом по воину впереди, отбросив того назад к своим товарищам. Еще один удар попал в цель и проделал неглубокую рану на бедре нападавшего. Макрон быстро отступил на два шага, и ветераны сомкнулись позади него.

— Похоже, у нашего прокуратора вместо хребта медуза, — с горечью сказал Рамирий. — Если мы выберемся из этого, я обязательно нанесу ему небольшой визит в Лондиниум.

— Я мог бы запросто присоединиться к тебе для этого, — ответил Макрон. — Но сейчас у нас есть более насущная проблема.

Оба римлянина оглянулись, оценивая ситуацию. Внутри строя на земле сидели трое раненых, а второй убитый лежал с лицом, разбитым в кровавое месиво ударом копья. Одному из раненых вручили поводья коня Рамирия, чтобы держать животное под контролем. Другие ветераны стояли за стеной щитов, держа их поднятыми и нанося удары мечами только по открытым и доступным целям, как их учили делать много лет назад. «Потери с другой стороны были намного больше», — отметил Макрон. Сквозь короткие промежутки между щитами он мог видеть бриттов, мертвых и умирающих, окружавших римский строй. Жажда мести и грубое мужество не могли сравниться с хорошим снаряжением и лучшей военной подготовкой в ​Ойкумене, а доказательство этому утверждению лежало на окровавленном снегу за римскими щитами.

— Они не продержатся очень долго, — решил Рамирий.

— Нет. Но они не захотят отпустить нас. Они будут преследовать нас на всем пути до аванпоста и, возможно, дальше.

Рамирий кивнул.

— Боюсь, что так.

Бой вокруг них начал ослабевать, когда бритты один за другим отступили, их груди вздымалась от напряжения и были покрыты кровью их павших товарищей. Затем, вдруг показалось, что бой закончился, и между двумя сторонами образовалась брешь в десять шагов. Воздух был наполнен вихрями выдыхаемого воздуха и паром, клубящимся от пота разгоряченных тел.

Рамирий направил трех человек на помощь раненым, а затем отдал приказ продолжать продвижение по дороге с поднятыми щитами. Когда он начал отсчитывать шаг, достаточно громко, чтобы его можно было услышать сквозь насмешки и гневные крики туземцев, ветераны двинулись вперед, осторожно наблюдая за своими противниками поверх щитов. Макрон снова занял позицию во главе строя. Он несколько раз проводил такие отступления за годы службы в армии и хорошо знал, насколько они утомительны. Усилия держать под рукой щиты и постоянная бдительность, чередующиеся с отражением частых атак, утомляли людей не меньше, чем любое крупное сражение. Более тревожной была медлительность такого марша, которую ситуация навязывала римлянам. Полностью нагруженный легионер мог легко преодолевать двадцать пять или тридцать километров в день, но человек, даже лишь только с доспехами и оружием, вынужденный идти в медленном темпе, следя за тем, чтобы целостность строя сохранялась, едва ли справится с половиной этого расстояния. Кое-что можно было бы наверстать, если бы противник удерживал достаточное расстояние, чтобы римляне могли открыться в походном строю. Так что им должно было сильно повезти добраться до более безопасного аванпоста до захода солнца. Ночью их продвижение будет намного медленнее, поскольку они изо всех сил будут держать курс в правильном направлении, и инициатива полностью перейдет к их преследователям, которые смогут подготовить внезапные атаки под покровом темноты.

По мрачным выражениям лиц ближайших к нему ветеранов Макрон понял, что они тоже осознали всю опасность, в которой оказались. То, что двумя днями ранее начиналось как рутинная карательная экспедиция, теперь превратилось в борьбу за выживание, и шансы в отношении ветеранов не были обнадеживающими. Пока у них были силы, чтобы не отставать от своих товарищей, и достаточное количество, чтобы поддерживать строй, у них был приличный шанс выжить. Это была надежда, за которую они должны были держаться.

— Поднимите подбородки и держите темп, ребята! — спокойно крикнул он. — Давайте покажем этим ублюдкам-варварам, как выглядят настоящие солдаты!

Около пятьдесяти человек отряда медленно удалялись от селения, оставив за собой добычу и походные фурки. Увидев шанс вернуть свое имущество и отплатить той же монетой римлянам, разграбив их брошенное имущество, более половины бриттов немедленно бросились вперед, чтобы разобрать добычу. Несколько ветеранов оглянулись и задумались над перспективой потерять ценное снаряжение, пока их не подтолкнули люди, идущие следом с ними. Более стойкие и дисциплинированные туземцы остались рядом со своим лидером, пока тот сердито кричал на тех, кто оторвался от общей массы. В итоге, у него осталось слишком мало людей, чтобы продолжать бой, и Рамирий сразу же ухватился за эту возможность. — Походный порядок! Продолжить марш!