Холодное солнце - Крестовский Евгений. Страница 16
Во-первых, как раз в тот промежуток времени, когда пропал Эталон, проводилось плановое проветривание лабораторного корпуса, и, естественно, вентиляционные окна были открыты. И как он выпустил это трехминутное открывание вентиляционного окна из виду?
Во-вторых, в качестве носителя Эталона могли быть не человеческие руки, а… крылья. Некая подъемная
сила.
В-третьих, вопрос об участии охранников в похищении после допроса можно было снять. При условии, что хотя бы один из них занимался на посту чем-то посторонним. Но как раз один из них наверняка отвлекался. Тот самый, с голой девкой за пазухой!
И, наконец, последнее…
Это последнее было самым любопытным и неожиданным, и его Илья Борисович приберегал на крайний случай, если комбинация вдруг не будет складываться.
Потирая от нервного возбуждения ладони, Блюм вызвал к себе мальчиков.
– Срочно предоставьте мне информацию об оборудовании, которое имеется в Лабораторном корпусе. Здесь, кажется, есть инертные газы? – Блюм строго посмотрел на мальчиков.
– Не только, – ответил кто-то из них. – Еще кислород…
– Вот-вот. Пять минут хватит?
Илья Борисович ощущал себя гениальным математиком, шаг за шагом доказывающим теорему Ферма.
Через две минуты мальчики положили перед Блюмом выведенную с компьютера информацию. В нетерпении пробегая по строчкам глазами, он воскликнул:
– Вот то, что нужно! – и радостно хлопнул в ладоши. – Значит, все эти газы находятся именно в лаборатории второго этажа?
– Да. В аппаратной, в баллонах.
– Отлично. А теперь скажите, резиновые перчатки имеются у всех сотрудников лаборатории?
– А это зачем? – улыбаясь, спросил один из мальчиков.
– Скоро поймешь, губошлеп, – криво усмехнулся Блюм.
– Должны быть у всех. Вот тут, в журнале контроля, зафиксировано, что некоторые сотрудники лабораторий иногда проходят через хомуты в резиновых перчатках.
– Почему?
– А кто их знает. Прямо в раздевалке надевают.
– Сегодня были такие?
– Да.
– Кто именно?
– А вот, можно посмотреть по журналу.
– Ага, – сказал Блюм, пробежав глазами утренние записи. – Вот что… – здесь Илья Борисович помедлил, – вызовите ко мне Томилина. Пусть пока подождет в приемной. Я его скоро позову.
Двумя часами раньше Бармин торопливо шагал по переулку Буферной зоны. Не позже чем через четверть часа он должен был стоять во дворе серого трехэтажного здания со стороны кирпичной трубы. Но попасть туда он мог, только перебравшись через забор в укромном тупичке, заваленном всяким мусором.
Двадцать минут назад Бармин продрал глаза на заднем сиденье своего УАЗа в гараже Объекта.
Всю ночь парню снились кошмары: погони, стрельба. Какой-то одноглазый циклоп пытался его задушить. Задыхаясь, Бармин бегал от циклопа, спускаясь все ниже и ниже, до тех пор пока его не обступила тьма. И циклоп был все время где-то рядом: он горячо дышал ему в затылок, и Бармин с ужасом ожидал, что вот-вот острые зубы одноглазого вопьются в его шею. Еще чуть-чуть, и Бармин бы умер от ужаса…
Удары кувалды вернули его к действительности. Страшно хотелось пить.
«Не надо было мешать водку с пивом! – скорбно думал он, сплевывая горечь под колеса автомобиля. – Вот всегда так: пока не нагрузишься до поросячьего визга, не угомонишься! Надо бы опохмелиться. У меня где-то была бутылочка…»
Внезапно его мутноватый, как бутылочное стекло, взгляд уперся в отпиленный приклад винтовки. Это был приклад его мелкашки!
И тут он вспомнил все. Вспомнил и посмотрел на
часы.
– Надо спешить! – просипел Бармин и стал собираться…
Шагая вдоль бетонного забора, он еще раз посмотрел на план и спрятал его в карман.
«Тупичок должен быть за поворотом!» – подумал он и услышал грохот компрессора.
В тупике трудилась бригада рабочих. Четверо разбивали отбойными молотками полуразрушенную бетонную плиту, вероятно для того, чтобы заменить ее новой. У забора сидел человек в камуфляжной форме с автоматом на коленях – страж порядка.
Увидев удивленно смотрящего на забор лохматого парня, охранник лениво поднялся и, сделав знак рукой, не спеша направился к нему.
Бармин юркнул за угол и побежал, стараясь скрыться за следующим поворотом прежде, чем охранник появится на улице.
«Он говорил, что перелезть через забор можно только здесь! – думал Бармин, переводя дух уже за углом. – Все правильно: забор ниже, да и людей почти не бывает. Но здесь теперь нельзя! Словно кто-то знал, что я собрался к науке в гости. А не провокатор ли тот дядя? Послал меня, а сам… Нет, ерунда! Ладно, что-нибудь придумаем! – размышлял Бармин, любивший приключения не меньше, чем выпивку в хорошей компании. – И все же… я ему не снайпер! – невольно подумалось, когда его локоть вдруг уперся в обрез, спрятанный под курткой. – А если промахнусь?!»
Еще ночью, когда пьяное возбуждение вечера исчезло, он решил не приходить сюда, посчитав разговор в рюмочной наваждением.
– И чего я только согласился? – бурчал он себе под нос, пересекая очередную улицу. – Что мне, в Поселке приключений не хватает?
Он стремительно обходил бетонный забор по периметру, ища удобное место. До назначенного времени оставались считанные минуты.
В этом квартале Буферной зоны было оживленно. Проходчики и горные мастера, бригадиры, технологи и литейщики спешили расслабиться – пропасть в хмельном угаре до начала рабочей смены. Их набрякшие лица были сосредоточены.
Даже здесь, в Буферной зоне Объекта, где можно было на несколько часов забыть о рабском труде шахты и не вдыхать раскаленный жар плавильной печи, где было столько рюмочных и пивных, они не могли отключиться, сойти с марафонской дистанции медленно убивающего труда, когда, как километры, накручиваешь рабочие смены, думая лишь о том, что в конце концов тебя рассчитают и ты отправишься на Материк… умирать.
Встречные бросали на Бармина тяжелые взгляды, насквозь прошивая его тупым безразличием. Многие из них были уже пьяны. Но даже пьяные, они не могли забыть о предстоящем им завтра.
Бармин вспоминал вчерашний разговор в рюмочной…
– Если они тебя с этим поймают, – говорил муж чина, глядя в сторону, – ты – покойник! Да и я тоже… Но у тебя должно получиться! И у всех нас появляется шанс спастись! Понимаешь? По крайней мере надежда!
Плотно сжав губы, мужчина в упор смотрел на Бармина.
– А ты думаешь, этой толпе нужно твое спасение? – усмехнулся уже изрядно захмелевший Бармин. – Ты глянь на них. Это же морские свинки! Скот и тот мычит, когда его гонят на бойню, а этим – все равно.
– Что ты про них знаешь!.. Ладно, вернемся к нашему делу. Ты должен пробиться на Материк.
– Поскольку ковра-самолета у меня нет, – Бармин хохотнул и покачал головой, – придется махнуть через тундру на своих двоих. Верст двести одолею, а что потом? Евражек ловить и шашлык делать? Нет, тут надо волчарой быть, так сказать, коренным жителем тундры. А человеку здесь хана. До первого жилья тысячи полторы верст… Можно, конечно, раздобыть колеса. Но где взять топливо? Больше ста литров мне не дадут, да и то спросят зачем. А тут ведь не сто и даже не пятьсот литров понадобится. Тут счет идет на бочки. Так что…
– Слушай меня, – приглушенно заговорил мужчина. – О тысячах верст ты верно сказал. Но есть более короткий путь. Можно добраться до железной дороги. Это верст триста-четыреста строго на юго-запад.
– Я в этих местах давно, больше десяти лет, но ни о какой железной дороге не слышал. Да и на карте ее нет!
– Верно, на карте нет. Нет, потому что дорога засекречена. По ней доставляют сырье для закрытых объектов ВПК на Материке. Я всегда знал, что она там есть, должна быть. Ведь не по воздуху же привозить эти тысячи тонн руды?! И однажды увидел ее!
– С высоты птичьего полета?
– Угадал. На космических снимках. Мне их показывать не должны были. Секретные… Но уж очень было надо, чтобы проследить одну геологическую структуру. В общем, взглянул одним глазом… Так вот, я думаю, что это обычная двухколейная дорога, оставшаяся со времен освоения Крайнего Севера первыми комсомольцами с лагерными номерами на робах. И дорога эта действующая, поскольку комбинат на Материке все еще работает. Я это точно знаю. Значит, сырье до сих пор туда возят. Если не собьешься с курса, непременно выйдешь на железку…