Порочное обещание (ЛП) - Джеймс М. Р.. Страница 17

Где-то в середине я слышу слабый звуковой сигнал, похожий на пожарную сигнализацию, и, подняв глаза, вижу красный огонек, мигающий рядом с входной дверью. Мгновение спустя появляется еще один, чуть дальше.

Черт.

Он установил сигнализацию, как и обещал. Я заперта в этой роскошной крепости пентхауса с мужчиной, который с таким же успехом может быть моим тюремщиком. Мужчина, который утверждает, что я должна выйти за него замуж, иначе… Я не знаю, что может означать его "иначе", но ничто из того, что я видела или слышала сегодня вечером, не заставляет меня думать, что это было бы что-то хорошее. Я определенно не думаю, что это включало бы возвращение в мою старую квартиру или мою старую жизнь. И мысль об этом приводит меня в ужас.

Зачем ты сделал это со мной, папа? Я подавляю очередной всхлип, голос в моей голове, голос грустной, испуганной двенадцатилетней девочки. Я чувствую, что снова теряю его, потому что человек, которого я знала, тот, кто кружил меня по кругу и от которого пахло ванильным табаком, тот, кто приносил мне книги и слушал, как я играю на скрипке еще до того, как я научилась этому, не поступил бы так со мной. Он бы не заставил меня выйти замуж за человека, которого я даже не знаю, человека, стоящего во главе той же организации, которая стала причиной его смерти, которая угрожала моей матери и все такое, и, безусловно, свела ее в могилу раньше времени.

— Он бы так сделал, если бы это был единственный способ обезопасить тебя, — слышу я шепот тонкого голоса в моей голове, но я не хочу в это верить. Я не хочу верить, что другого выбора нет. До сегодняшнего вечера я даже не знала, что Братва существует. Я ничего этого не знала, и я не могу поверить, что все это время эта призрачная судьба просто ждала меня. Что я жила по плану жизни, которой никогда не суждено было состояться.

Я хочу перестать плакать, быть сильной и жизнерадостной женщиной, какой, я знаю, хотел бы видеть меня мой отец, но я не могу. Я чувствую себя преданной, беспомощной, совершенно растерянной относительно того, что делать и, прежде всего, истощенной настолько, что мое избитое тело не может справиться. И вот, со слезами, все еще текущими по моему лицу, я рушусь на диван, сворачиваюсь в клубок и крепко закрываю глаза.

Может быть, когда я проснусь, все это окажется ужасным сном.

* * *

Уже почти рассвело, когда меня будит рука на моем плече. Я вижу полоску слегка сереющего неба за окном от пола до потолка в гостиной Луки, а затем, вздрогнув, сажусь, адреналин наполняет мое тело, когда я с замиранием в животе понимаю, что все это не было сном. Я все еще в пентхаусе Луки Романо. Все, что произошло прошлой ночью, было реальным.

— София.

Я резко оборачиваюсь на звук голоса Аны. Она сидит рядом со мной на диване, ее руки на коленях. Ее лицо выглядит осунувшимся, усталым и бледным, и я понимаю, что это она меня разбудила.

— Что ты здесь делаешь? — Пораженно спрашиваю я. — Как ты…?

Ана устало улыбается.

— Лука позвонил мне.

— Лука, как он узнал…

— София, Лука знает все и каждого в этом городе. — Ана протягивает руку, нежно похлопывая меня по руке. — Давай. Должен быть способ приготовить кофе, если мы сможем найти кухню.

Я следую за ней, словно в оцепенении, оглядываясь в поисках любого признака присутствия Луки. Но он не появляется, когда мы заходим на просторную кухню, и я позволяю себе немного расслабиться, наконец-то осматриваясь без его удушающего присутствия.

Кухня такая же большая, как половина нашей квартиры, и сверкает чистотой, как будто ею никто никогда на самом деле не пользуется. Скорее всего, он этого не делает, мрачно думаю я. Вероятно, он ходит куда-нибудь на каждый прием пищи или у него есть личный шеф-повар. Никто с такими деньгами не готовит себе еду самостоятельно.

Вся комната такая же роскошная и элегантная, как спальня, в которой я проснулась прошлой ночью, после того как Лука забрал меня из гостиничного номера. Все столешницы выполнены из гладкого черного гранита, пол выложен полированной белой мраморной плиткой, а приборы выполнены из блестящей стали, отполированной до блеска. Шкафы из твердой древесины, обшитые железом, а островок из темной древесины с блестящей столешницей из черного гранита. Я вижу здесь мужскую тему.

Достаточно секунды, чтобы мельком увидеть смехотворно сложную и дорого выглядящую кофеварку рядом с эспрессо-машиной, которая выглядит такой же дорогой и неиспользуемой. Ана корчит рожицу, когда тычет в них пальцем, вглядываясь в циферблаты.

— Я не знаю, как всем этим пользоваться, — признается она. — Разве этот человек не может просто пить гребаный Кронинг?

— Нет, — устало говорю я, опускаясь на стул. — Очевидно, он богаче Бога. — После еще нескольких минут наблюдения за тем, как Ана пытается разобраться с кофеваркой, я вздыхаю. — Ана, пожалуйста. Я даже не хочу кофе. Я просто хочу домой.

К моему шоку, я вижу, как глаза Аны наполняются слезами, когда она поворачивается ко мне лицом.

— Ты не можешь, — шепчет она, и я чувствую, как пустота в моем животе превращается в лед.

Я встаю, в спешке чуть не опрокидывая стул.

— Лука продолжает это говорить! — Восклицаю я, мои руки сжимаются в кулаки по бокам. — Почему ты тоже это говоришь? Он сказал тебе сказать это? У него есть что-то на тебя, что заставляет тебя говорить мне это?

— Нет! — Ана качает головой, прикусывая нижнюю губу и смахивая слезы. — София, пожалуйста, выслушай меня. Просто… сядь, ладно?

Я не хочу садиться. Я хочу выбежать из этой квартиры, пробежать весь путь обратно в свою собственную безопасную, теплую спальню и натянуть одеяло на голову. Я хочу вернуться в то время, когда я была ребенком, когда я могла раствориться в своих книгах, своей скрипке и надежном знании того, что мои родители любят меня, что они всегда вернутся домой, что передо мной простирается вся моя жизнь, чтобы стать тем, кем я захочу.

Думаю, все это было ложью, и я чувствую, как слезы снова подступают к моему горлу. Я никогда не была в безопасности.

— София, Лука тебе не лжет.

— Откуда ты знаешь? — Я пытаюсь не кричать, но слышу, как мой голос снова повышается, сдавленный и панический. — Ты знаешь меня всего несколько лет, Ана! Ты ничего не знаешь ни о моей семье, ни об этом обещании, которое, как утверждает Лука, дали наши родители…

— Нет, — спокойно говорит Ана. Она делает шаг вперед, хватаясь за спинку одного из стульев. Ее полные слез голубые глаза останавливаются на мне, и в этот момент я вижу, что она напугана так же, как и я, за меня или за себя, я не могу сказать. — Я ничего об этом не знаю, ты права. Он мог бы лгать обо всем этом. Но о чем он не лжет, так это об опасности, которой ты подвергаешься со стороны Братвы.

Я чувствую, что меня сейчас стошнит. Прошлой ночью я подумала, что, возможно, Лука преувеличивал, что он пытался запугать меня, чтобы я согласилась на брак. Но теперь моя лучшая подруга, единственный человек, которому я доверяю в этом мире, говорит, что это правда. Что я все еще в опасности.

— Прости, — шепчет Ана. — Мне не следовало брать тебя в тот клуб прошлой ночью. Может быть, если бы они никогда тебя не видели…

Я смотрю на нее, все еще не совсем способная поверить в это. Медленно опускаюсь обратно в кресло напротив нее, пытаясь отдышаться.

— Лука сказал, что не имеет значения, пошла бы я в клуб или нет. В конце концов, они пришли бы за мной. — Я смотрю на Ану, изо всех сил сдерживая слезы. — Они убили моего отца. Это была Братва. Я никогда не знала этого до прошлой ночи, и теперь, я узнала это таким образом…

Слезы подступают снова, горячие и непреодолимые, и я закрываю лицо руками.

— Мне так жаль, София. — Я чувствую руку Аны на своей спине, нежно поглаживающую, когда она подходит и встает рядом со мной. Она гладит мои волосы, пока я всхлипываю, издавая мягкие успокаивающие звуки. — Просто не сдерживайся. Плакать, это нормально.

— Я не хочу плакать, — шепчу я, медленно садясь обратно. — Я хочу выбраться отсюда. Я хочу, чтобы это закончилось.