Дорога из пепла и стекла (СИ) - Белецкая Екатерина. Страница 45

— А вы точно агентами работали? — спросил вдруг Рифат.

— А ты точно работал только репродуктологом? — вопросом на вопрос ответил Ит.

— Значит, не только, — проигнорировав вопрос, сказал Рифат.

— Только, — покачал головой Скрипач. — У нас скъ’хара был заместителем руководителя кластера. Давно, правда. Так что доступ к информации мы имели, верно. Через него.

— Как вы называетесь? — спросил Ит. — Какое название у галактики именно здесь, у вас?

— Цветочное колесо, — Рифат усмехнулся. — Трактовок немало. И просто колесо, и белое колесо, и небесное, и сколько их, уже не помню.

— Спиральная? — спросил Скрипач.

— Нет, — покачал головой Рифат. — Кольцевидная.

— А наша называлась галактикой Трех Спиралей, — сказал Ит. — Не слышал о такой?

— Нет, — Рифат посерьезнел. — Никогда не слышал. Насколько я помню, в реестре учтенных… спиральные среди них есть, конечно, но три, и с таким самоназванием? Нет. Такой не было.

— И вот теперь скажи, Рифат, есть ли вообще смысл тратить восемьдесят тысяч и ждать два года? — вкрадчиво поинтересовался Скрипач. — Мы ни с кем не свяжемся. В пределах галактики такой поиск возможен, даже с учетом цензуры шрика, которую можно обойти, не спорю, но — вне? Сам-то как думаешь?

Рифат промолчал. Сорвал травинку, и принялся задумчиво крутить её в пальцах.

— Зачем вам, в таком случае, бежать отсюда? — спросил он. — И, главное, куда вы побежите, если произойдет невозможное, и вы сумеете вырваться с планеты?

— Бегут обычно не «куда», а «откуда», — ответил Ит. — Попробуем найти помощь. Если удастся выйти на подходящих разумных, то, возможно, получится отыскать информацию о доме. Пойми, сидеть здесь, и вот так жить… невозможно. Мы же с ума сходим. А уж как сходит с ума семья, даже думать не хочется.

— Если ваша семья сумела осознать, что с вами случилось, она уже должна была смириться с неизбежным, — вздохнул Рифат. — Может быть, ваше исчезновение сочли гибелью. Вы же не знаете, что произошло.

— Не знаем, — покачал головой Ит. — Ничего не знаем, и не помним. Эта ситуация выглядит дико, абсурдно. Но… пойми нас правильно. Мы ведь живы. А если живы, то есть шанс. И нужно им воспользоваться.

— Если бы он был, этот шанс, я бы вас за руку отвел туда, где он находится, — Рифат опустил голову. — Бывает так, что шанса нет, Итта. Вообще нет. Даже если ты сам жив.

— Понимаю, — кивнул Ит. — Да, так бывает. Но мы всё же попробуем.

— Только не надо ничего скрывать и прятать, — попросил Рифат. — Вы и так не говорите многое. А в этом случае…

— Вы тоже не говорите, — тут же пошел в атаку Скрипач. — Вы про себя вообще ничего не сказали до сих пор. Да, мы поняли, ты тут жил, и тут произошла трагедия с твоей семьей. Но как здесь оказалась Лийга, кто она такая, почему вы живете именно тут, кем вы работали… вы не сказали ни слова. Не пойму, для чего все эти тайны.

— Есть вещи, которые вы осознать будете не в состоянии, — с грустью ответил Рифат. — Никак, поймите. Не исключено, что вы о чем-то таком даже слышали, но одно дело — слышать, а другое — воспринимать и понимать. Большое знание может породить большую печаль, — добавил он.

— Угу. Или отправить на дорогу из пепла и стекла, — покивал Ит.

— Совершенно верно, — покивал Рифат.

— То есть то, что один из наших скъ’хара был заместителем руководителя кластера, тебе ни о чем не говорит? — в лоб спросил Скрипач. — Подозреваю, что мы имеем представление о вещах, которые, как ты считаешь, мы не сумеем осознать. А вдруг сумеем? Может, стоит попробовать?

При других обстоятельствах Ит, наверное, в этот момент наступил бы Скрипачу на ногу, но сейчас, увы, мешали костыли.

— И что с того, что был? — пожал плечами Рифат. — Он был. Не вы. Он, может быть, и понял бы. Вы — нет.

— Но… — начал Скрипач, но Ит не позволил ему продолжить.

— Хорошо, — произнес он. — Допустим. Мы не будем спрашивать, Рифат, потому что видим сейчас: у вас слишком серьезная причина, чтобы вот так молчать. О какой-нибудь ерунде вы бы давно рассказали.

— Это взаимно, — вдруг улыбнулся Рифат. — Вы тоже рассказали… преимущественно о ерунде. О важном не было сказано ни слова. Вы очень странно ощущаетесь, — вдруг добавил он. — Если бы не это ощущение, я бы тогда, наверное, не остановился, чтобы посмотреть на вас. И не вернулся бы за вами. В какой-то момент мне даже показалось… неважно. Позже я понял, что, скорее всего, ошибся. Возраст, видимо, дает о себе знать.

— Странно ощущаемся? — спросил Скрипач. — Ты о чем?

— Там, на берегу, у меня было ощущение, что вокруг тебя, Скиа, что-то стоит. Сложно объяснить. Оно словно было повсюду, как облако, спустившееся к земле, и оно толкнуло меня тогда в спину. Это образы, не более, — добавил он. — Образы того ощущения. Вы сложнее, чем стараетесь показать, и потом, ваше желание скрыть те же генные карты… есть над чем подумать.

— Ну, про вас мы тоже думаем, — заметил Скрипач.

— И что же вы надумали? — улыбнулся Рифат.

— Пока ничего конкретного, — вздохнул Ит. — Вы очень странные, вот что мы поняли. Но раз вам хочется казаться странными, значит, так тому и быть.

— На том и порешим, — согласился Рифат.

Лийга, разумеется, тоже интересовалась, чего это они там ищут, в сети, и тоже до какого-то момента не вмешивалась, но через несколько дней после разговора с Рифатом любопытство всё-таки взяло верх, и Лийга потребовала объяснений и подробностей. Уклониться от этого разговора не представлялось возможным, потому что они в этот день работали вместе, фасовали очередные сушеные травы.

— Сбежать? От нас? Ну, рассмешили, — заметила Лийга, когда Скрипач ответил на её вопрос — в точности такой же, каким был первый вопрос Рифата. — Нет, это невозможно. Рифат уже объяснил, что к чему?

— В общих чертах, — кивнул Скрипач. — Но, сдается мне, нет ничего невозможного. Просто никто не пробовал, и…

— Не пробовал? — Лийга враз утратила веселость. — Да как же. Пробовали. По первым годам очень даже пробовали. Их тела привозили потом в Анкун, и клали на площади. В назидание другим желающим попытаться. Причем, замечу тебе, некоторые пробовали даже не сбежать, а уйти к семьям, в другие области. Участь у всех оказалась одна. Либо они погибали сами, либо их убивали шрика, которые только-только начали тогда наводить здесь порядок. Шрика тех, кого сумели поймать, часто привозили живыми, и оставляли умирать на глазах у толпы, не подпуская тех, кто хотел помочь. Про грех вы уже в курсе, помню. Вы этого хотите? Настолько сильно жить надоело?

— Страшилка, конечно, впечатляющая, но мы всё же рискнем, — покачал головой Скрипач. — Подумай сама. Сидеть тут, на вашей шее — не вариант. Пытаться как-то иначе устроиться — кому мы нужны, увечные. Связь, как мы поняли из разговора с Рифатом, или невозможна, или бесполезна, потому что эта галактика — не наша, нашей здесь даже нет в реестре.

— Двое слабоумных, — Лийга рассердилась. — Сидеть тут дальше вы сможете прекрасным образом. Регистрация есть, в базе вы есть, постепенно подлечитесь, придете в норму. И связь тоже нужно будет обязательно попробовать, мало ли что, вдруг что-то получится? Про сидение на шее — вранье, потому что вы работаете, помогаете нам, и вполне способны себя обеспечить.

— Как бы тебе объяснить, что нам действительно очень нужно вернуться домой, — пробормотал Скрипач.

— Зачем? — из голоса Лийги пропал даже намек на мягкость. — Для чего, Скиа?

— Есть причины, — вздохнул Скрипач.

— Какие? — требовательно спросила Лийга.

— Это важно. Действительно важно, — ответил Скрипач.

— Для кого? Или для чего? Для вас самих? Не верю. Вашим желанием руководит не только, и не столько тоска по семье или по дому. Уж прости, но это я вижу. Настоящая причина другая, ведь так?

— Исследования, в которых мы принимали участие, — сказал вдруг Ит. Скрипач с тревогой посмотрел на него.

— Тот самый мир третьего уровня, после которого вы почему-то очутились здесь? — повернулась к нему Лийга. — Что вы там на самом деле исследовали, а? Только честно.