Пламя смерти (СИ) - Шевченко Андрей Вячеславович. Страница 109

Гроссмейстер шумно выдохнул, архиепископ начал креститься, прокуратор Венген продолжил изображать статую. Король кивнул и сказал:

— Хорошо. С Мироттией я разберусь сам. У кагана, насколько мне известно, и без того хватает собственных проблем. Например, с джучеями и ханом Сарды. Мне будет достаточно его слова, что каган приведёт войска на поле боя с демонскими отродьями. Но договор, скреплённый магической печатью, лишним не будет.

— Слово кагана — крепче гранита, — ударил себя кулаком в грудь посол.

— Даже гранит точит вода, — выступил вперёд Дилль. — Магия — это, конечно, хорошо. Таюн-багатур, поклянись от имени кагана кровью, как поступают настоящие воины.

— Я смотрю, ты неплохо узнал нас, — рослый хиваши криво усмехнулся и взял протянутый ему Диллем кинжал. — Я, Таюн-багатур, глаза и голос величайшего кагана Джагатая, клянусь, что с этого дня народ хиваши ни словом, ни делом не причинит вреда Ситгару, если Ситгар первым не нарушит обоюдную клятву. А в трудный час воины хиваши придут на зов короля Ситгара. Мы будем в нужное время в нужном месте. Клянусь кровью!

Таюн-багатур распахнул светлое одеяние и резанул себя кинжалом по груди. Юловар поднялся, подошёл к послу и протянул руку. Тот молча протянул королю кинжал рукоятью вперёд.

— Я, король Ситгара, Юловар второй, клянусь соблюдать условия мира с каганатом. Пусть на меня и моих потомков падёт бесчестье, если я первым нарушу эту клятву, — Юловар расстегнул камзол и последовал примеру хиваши. На белоснежной сорочке расплылось кровавое пятно. — Если кагану понадобится помощь, к примеру, против кочевников Сарды, Ситгар окажет её.

Посол низко поклонился и выпрямился.

— Да будет так!

Адельядо громко фыркнул:

— Магия, всё-таки, куда надёжней. Из-за тебя, — гроссмейстер ткнул пальцем в сторону Дилля, — король испортил сорочку.

Хиваши бросил на гроссмейстера сердитый взгляд и сказал:

— Даже магию можно обмануть. Только клятва на крови нерушима. То, что король Ситгара принёс её, означает, что он уважает наши традиции.

— Да я ведь и не спорю, — усмехнулся Адельядо. — Но договор на бумаге, скреплённый магической печатью, тебе всё-таки придётся подписать.

— Теперь — всё, что угодно, — согласился Таюн-багатур. — Особенно если в договоре будет пункт о поставках нашим воинам ситгарского зачарованного оружия.

— Моим советникам нужно время, чтобы подготовить договор, — сказал Юловар. — А до того момента… Не желаешь ли, Таюн-багатур, съездить на охоту? Я слышал, хиваши любят охоту с соколами.

— Благодарю вас, Ваше Величество, — поклонился посол, — я и мои люди с удовольствием оценим ваших соколов. Но сначала мне бы хотелось переговорить с вашим главным финансистом.

— Зачем? — удивился король.

— Каган хочет начать торговлю с Ситгаром — не только покупать зачарованное оружие, но и продавать товары, которых вы больше нигде не найдёте. К примеру, кереш. Это пряность, произрастающая в жарких хивашских песках. Ваш могучий маг, — лёгкий поклон в сторону Дилля, — уже оценил достоинства этой пряности. Именно с его подачи каган и решил установить полноценные торговые отношения с Ситгаром.

— То есть, каган готов обеспечить безопасность торговых караванов на территории каганата? — прищурился король.

— Само собой. С этого дня от наших западных границ до степей Сарды любой торговый караван, пришедший из Ситгара, будет в безопасности. Дальше ваши купцы будут действовать на свой страх и риск, потому что кочевники Сарды не гнушаются грабежа.

— А что это за кереш? — во взгляде короля зажглось откровенное любопытство.

— Ваше Величество, — сказал Дилль, — это такая штука, по сравнению с которой даже магические заклинания, изменяющие вкус еды, покажутся пресной отравой.

Адельядо при этих словах поморщился.

— Ваше Величество, каган прислал вам в подарок сундучок с пряностью. Я велю передать его вашим людям. И, — тут посол повернулся к Диллю, — маг Диллитон, твой подарок от величайшего тоже ожидает тебя.

— Тогда вели нести сюда подарки, Таюн-багатур, — решил король. — Хочу попробовать, что это за штука — кереш.

А когда посол удалился, король вполголоса добавил:

— Надеюсь, каган не вздумал отравить меня.

Гроссмейстер сказал:

— Ваше Величество, я проверю дары на предмет яда.

В тронном зале воцарилось молчание. Наконец, дверь бокового входа отворилась, и в неё сунулся лейтенант Настон.

— Ваше Величество, вернулся посол. Я не пущу его к вам.

Брови короля удивлённо поднялись.

— Что случилось?

— Этот хиваши притащил сюда целую толпу. Правда, там…

Адельядо выступил вперёд и сказал:

— Настон, здесь я и граф Альфитриан. Как ты думаешь, гроссмейстер и лучший боевой маг Ситгара смогут защитить короля?

— Но их же… — Настон увял под немигающим взглядом Адельядо и, обернувшись, сказал: — Входите.

Мимо Настона прошёл Таюн-багатур с большой шкатулкой в руках. По его знаку в Тронный зал начали входить мужчины с музыкальными инструментами. Они быстро расселись вдоль стены — там, где недавно стояли ситгарские придворные, и заиграли хивашскую мелодию. Едва послышалась музыка, как в зал вбежал десяток девушек. Они сбросили с себя покрывала из плотной светлой ткани и остались в традиционной одежде танцовщиц из рыболовных сетей и прозрачных вуалей. Под звуки музыки девушки начали танцевать, извиваясь, словно пустынные змейки.

Король, выпучив глаза, смотрел на танец обнажённых девиц. Адельядо забыл про магию, и синие искры над его ладонью сами собой угасли. Архиепископ Одборгский отвёл взгляд куда-то в сторону, но нет-нет, да и посматривал на танцовщиц. И даже вечно невозмутимый прокуратор Венген изобразил на своём лошадином лице нечто похожее на удивление. А Дилль почувствовал, как у него на голове зашевелились волосы. Он шагнул к послу и свирепым шёпотом спросил:

— Это что?

— Подарок от кагана, — сверкнул белозубой улыбкой Таюн-багатур. — Я же сказал, каган прислал то, что так тебе понравилось в Эрмелеке. И даже вдвое больше. Ведь ты не обидишь царя царей, могучий маг, отказавшись от его подарка?

— Э-э-э, нет конечно, — промямлил Дилль. — Передай ему спасибо и всё такое. Но я думал, он пришлёт мне мешочек кереша.

— Вот ещё! — фыркнул хиваши. — Поверь, маг, эти наложницы куда ценнее мешка пряности. Каган отобрал самых юных и лучших. Они умеют не только танцевать. У них множество достоинств. Ты сможешь убедиться в этом уже сегодня вечером. А музыкантов можешь не брать — на это каган не обидится. Я бы не взял.

Посол подмигнул Диллю и обратился к Юловару:

— Ваше Величество, в этом ларце — кереш. За ужином вы лично можете убедиться, как восхитительна эта приправа. Недаром мы зовём её дитя солнца…

Адельядо тут же принялся нюхать открытый ларец, громко чихнул, поводил руками над его содержимым и вынес вердикт «безопасно». Пока король, архиепископ и прокуратор с любопытством разглядывали невзрачный серый порошок, Дилль подошёл к гроссмейстеру и непочтительно дёрнул его за рукав.

— Ваша премудрость!

— А? — Адельядо повернулся к нему.

— Ваша премудрость, сделайте что-нибудь с этим, — Дилль ткнул пальцем себе за спину, где кружились юные танцовщицы.

— Я уже староват для такого рода развлечений, — усмехнулся Адельядо.

— Да я не про то, — смутился Дилль. — Илонна мне башку отвернёт, когда их увидит. И тогда вы лишитесь очень нужного адепта. Надо от них избавиться.

— И как ты себе это представляешь? Это ведь подарок от кагана. Ты же не хочешь, чтобы едва зародившийся мир между странами нарушился из-за твоего отказа.

— Да. То есть, нет, конечно. Ваша премудрость, придумайте что-нибудь.

— Вообще-то, мастер придумок у нас ты, — гроссмейстер откровенно улыбался, глядя на взъерошенного Дилля.

Дилль понял, что помощи от Адельядо не дождаться. Во всяком случае, не сейчас. Он принялся лихорадочно придумывать очередную историю, которую Таюн-багатур должен передать Джагатаю вместе с извинениями и танцовщицами. Но, как назло, в его обычно изобретательную голову ничего не приходило. Мало того, посол, увидев его задумчивый вид, подошёл и спросил: