Вне насилия - Кришнамурти Джидду. Страница 24

Таким образом, наблюдать то, что называется насилием, без разделения, без наблюдающего, видеть обусловленность, структуру веры и мнения, предубеждения, это значит видеть самого себя, иначе говоря, «то, что есть». Когда вы наблюдаете это, и присутствует разделение, вы говорите: «Это изменить невозможно». Человек жил так на протяжении тысячелетий, и вы продолжаете жить так же. Фраза «это невозможно» лишает человека энергии. Только когда вы видите возможное в наивысшей форме, у вас имеется достаточный запас энергии.

Поэтому человек должен наблюдать действительно «то, что есть» — не образ «того, что есть», имеющийся у вас, а то, каким вы на самом деле являетесь; никогда не говоря «это ужасно», или «это прекрасно». Вы познаёте себя только через сравнение. Вы говорите: «Я туп», — сравнивая себя с кем-то очень разумным, очень живым. Вы пробовали когда-нибудь жить, не сравнивая себя с кем-то или с чем-то? Какой вы тогда? Тогда то, какой вы, — «то, что есть». Тогда вы можете выйти за пределы этого и выяснить, что такое истина! Итак, весь вопрос освобождения ума от обусловленности заключается в том, как ум наблюдает. Не знаю, задавали ли вы себе когда-нибудь вопрос, что такое любовь, думали ли вы об этом, исследовали ли это. Любовь — это удовольствие? Любовь — желание? Любовь — нечто, требующее культивирования, нечто уважаемое обществом? Если это удовольствие, что, похоже, вытекает из всего нами наблюдаемого, — не только сексуальное, но и моральное удовольствие, удовольствие от достижения, от успеха, удовольствие оттого, что вы становитесь кем-то, что кем-то являетесь, подразумевающее соперничество и подчинение, — разве это любовь? Честолюбивый человек, даже тот, кто говорит: «Я должен найти истину», кто гонится за тем, что считает истиной, — может ли он знать, что такое любовь?

Не подойти ли нам к этому вопросу разумно? — то есть через понимание того, чем любовь не является; отрицанием прийти к положительному. Отвергая то, что не есть любовь. Ревность — не любовь; воспоминание об удовольствии, сексуальном или другом, — не любовь; культивирование добродетели, постоянное усилие в попытке быть благородным — тоже не любовь. Когда вы говорите: «Я люблю тебя», — что это означает? Образ её или его, который у вас есть, сексуальное удовольствие и всё, что оно в себя включает, утешение, общение, бегство от одиночества, боязнь одиночества и постоянное стремление быть любимым, обладать, принадлежать кому-то, господствовать, утверждаться, быть агрессивным — любовь ли всё это? Если вы видите абсурдность этого — не на словах, а на самом деле, как оно есть, — всю эту бессмыслицу, которую говорят о любви, — любовь к своей стране, любовь к Богу, — когда видите всю чувственность этого — мы не осуждаем секс, а наблюдаем его, — когда вы действительно наблюдаете это таким, как оно есть, вы понимаете, что ваша любовь к Богу возникает из-за страха, что ваша воскресная религия — это страх. Полное наблюдение этого предполагает отсутствие разделения. Где нет разделения, там добродетель; вам нет необходимости культивировать добродетель. Так может ли ум, включающий рассудок, всю структуру, полностью наблюдать то, что он называет любовью, — со всем его злом, мелочностью и буржуазной посредственностью? Для такого наблюдения должно быть отрицание всего того, чем любовь не является.

Знаете, между радостью и удовольствием есть большая разница. Вы можете культивировать удовольствие, постоянно думать об удовольствии и получать его всё больше и больше. Вчера вы испытали удовольствие, и вы можете думать о нём, пережёвывать его — и вы захотите, чтобы завтра оно вновь повторилось. В удовольствии есть мотив, в котором присутствуют собственничество, господство и подчинение — и всё такое прочее. Подчинение приносит большое удовольствие — Гитлер, Мусолини, Сталин и другие заставляли людей подчиняться, потому что это даёт безопасность и уверенность. И когда вы видите всё это, когда вы свободны от этого — на самом деле, не на словах, но так, чтобы никогда не завидовать, никогда не господствовать, не принадлежать, — когда ум отмёл всё это, только тогда вы знаете, что такое любовь, — вам не надо искать её.

Если ваш ум понял значение слова любовь, вы обязательно спросите: что такое смерть? Ибо любовь и смерть идут вместе. Если ум не знает, как умирать для прошлого, он не знает, что такое любовь. Любовь — не от времени, это не то, что запоминаемо, нельзя запомнить радость и культивировать её; она приходит без приглашения.

Итак, что такое смерть? Не знаю, наблюдали ли вы когда-нибудь смерть, но не чью-то, а свою собственную. Это одна из самых трудных вещей: не отождествлять самого себя с чем-то. Большинство из нас отождествляет себя со своей мебелью, со своим домом, со своей женой или мужем, со своим правительством, страной, с собственным образом, который у нас есть в отношении самих себя, отождествляет себя с чем-то большим — и это большее может быть более высокой ступенью рода или племени, нацией; или отождествляете себя с определённым качеством или образом. Прекращение отождествления себя со своей мебелью, знанием, опытом, со своей техникой или специальным знанием, если вы учёный или инженер, — это форма смерти. Сделайте это как-нибудь, и тогда вы поймёте, что это означает: не горечь, не безнадёжность, не отчаяние, но удивительное чувство — ум, который полностью свободен для наблюдения и, следовательно, живёт.

К несчастью, мы разделили жизнь и смерть. Чего мы боимся, так это «не жить» — мы боимся прекращения этого «существования», которое мы называем жизнью. И когда вы не теоретически, а на самом деле рассмотрите, что представляет собой это существование, и понаблюдаете его, пользуясь глазами, ушами, всем, что у вас есть, вы увидите, насколько оно фальшиво, как оно мелко, ограниченно, незначительно; вы можете иметь «Роллс-Ройс», огромный дом, прекрасный сад, титул, степень, но ваша внутренняя жизнь — непрекращающееся сражение, постоянная борьба, с противоречиями, с противоборствующими страстями, с многочисленными желаниями.

Именно это мы и называем жизнью и за это цепляемся. Всё, что кладёт этому конец, — если только вы не отождествляетесь в огромной степени со своим телом, — мы называем смертью; хотя и физическому организму приходит конец. И в страхе перед концом мы окружаем себя различными верованиями. Все они — включая веру в перевоплощение — лишь бегство. Что важно, так это то, как вы живёте сейчас, а не то, кем вы будете в следующей жизни. Тогда вопрос: может ли ум полностью жить вне времени? Человек должен по-настоящему понять проблему прошлого, прошлого как «вчера», которое через «сегодня» формирует «завтра» из того, что было вчера. Так может ли ум — который есть результат времени, эволюции — быть свободным от прошлого? — что и значит умереть. Только ум, познавший это, может прийти к тому, что мы называем медитацией.

Без понимания всего этого попытка медитировать — просто детская игра воображения.

Истина — это не «то, что есть», но понимание «того, что есть» открывает дверь, ведущую к истине. Если вы не поняли — на самом деле, всем вашим сердцем, умом, рассудком, чувствами — «того, что есть», не поняли того, какой вы есть, вы не можете понять, что такое истина.

Участник беседы: Всё, что вы говорите в этом зале, становится таким простым и понятным. Но когда я выхожу наружу, я снова в растерянности — и не знаю, что мне делать, когда я один.

Кришнамурти: Взгляните, сэр: всё, что говорит ведущий беседу, очень просто. Он указывает вам на «то, что есть» — оно ваше, оно не только в этом зале, оно не остаётся с ведущим беседу; он не занимается никакой пропагандой, он ничего от вас не хочет, ни вашей лести, ни ваших выпадов, ни ваших аплодисментов. Это всё ваше: ваша жизнь и ваше страдание и ваше отчаяние; вы должны понять это, но не обязательно здесь и сразу же, потому что здесь вы загнаны в угол, вы обращены к себе, быть может, всего лишь на несколько минут. Но когда вы покидаете этот зал — вот тогда всё и начинается! Мы не пытаемся повлиять на вас, заставив действовать, думать, что-то делать, — это было бы пропагандой. Но если вы слушаете сердцем и умом, который осознаёт, не подвергается влиянию, если вы наблюдаете, то когда выйдете отсюда, это останется с вами где бы вы ни были, ибо это ваше, вы поняли.