Супермодель и фанерный ящик. Шокирующие истории и причудливая экономика современного искусства - Томпсон Дональд. Страница 26

Ай не входит в список двадцати пяти современных художников Китая с самыми большими годовыми продажами. Своей славой он обязан тому, что он среди китайских художников отваживается на самые смелые политические акции, а также тому, что походит на Уорхола саморекламой и серийным процессом производства арт-объектов при помощи двадцати помощников. В большинстве своем у него концептуальные работы; они посвящены актуальным для Китая темам, но отчего-то вызывают живой отклик на Западе. Чаще всего в основе его творчества лежит политический комментарий к происходящему в правительстве и обществе Китая.

Человек фальстафовских пропорций, Ай живет вместе с женой, художницей Лю Цин, в пекинском жилом комплексе. В Китае он считается «князьком», поскольку является сыном Ай Цина, знаменитого революционного поэта и товарища Мао Цзэдуна в Яньане до переворота 1949 года. Впоследствии Ай Цина обвинили в правом уклонизме за его стихи, написанные во время культурной революции. Вместе с семьей его на восемнадцать лет отправили в ссылку в Синьцзян, дальнюю область на северо-западе Китая, в которой он чистил общественные туалеты. Сейчас поэзию Ай Цина проходят в китайских школах.

В 1980-х годах Ай уехал из Китая в Нью-Йорк. Некоторое время он учился в Школе дизайна «Парсонс», где его наставник художник Шон Скалли сказал, будто в его рисунках не видно «сердца». От стыда Ай бросил школу, но лишь после того, как стал учеником Марселя Дюшана, французского художника, известного своими редимейдами. Потом Ай был уличным художником на Таймс-сквер и брал по 25 долларов за портрет.

Его главным источником дохода, по всей видимости, были выигрыши в блек-джек в Атлантик-Сити. Он был профессиональным игроком, казино предоставляли ему лимузины, кабинеты и обеды за счет заведения.

В Китай Ай Вэйвэй вернулся в 1990 году. Мировую известность он приобрел, когда вместе с архитекторами Херцогом и де Мероном проектировал стадион «Птичье гнездо» для пекинской Олимпиады. Протестуя против нарушения прав человека в Китае, он бойкотировал церемонию открытия. О «Птичьем гнезде» он сказал так: «Глубокая ирония в том, что его мощная архитектура заставила многих западных лидеров закрыть глаза на китайскую действительность».

Основной рынок Ая — Великобритания, Западная Европа и США. В Китае немногие коллекционеры собирают его творчество, может быть, из опасения, что у него слишком явная политическая подоплека. Запланированный показ его работ в пекинской Ullens Gallery в 2011 году был «отложен на неопределенный срок».

И эти опасения небезосновательны. У его работ недавнего времени многослойное и завуалированное содержание, связанное с социальными условиями и политическим протестом. Его самая известная инсталляция — ковер из фарфоровых семечек в лондонской галерее Тейт Модерн, о смысле которого мы говорили выше. Еще одна его работа — цикл под названием «Дерево» (Tree, 2011). Всего он состоит из двенадцати деревьев; каждое по 5 метров в высоту и 5,4 метра в ширину. Все это сухие стволы и сучья, собранные в горных районах Южного Китая и скрепленные гигантскими винтами в даосском духе. У основания каждого дерева лежат фарфоровые «камни».

У этого цикла две отдельные предыстории. Когда дерево номер 11 выставлялось на ярмарке «Арт-Базель-Майами-Бич» в 2011 году, оно, как говорилось, символизировало ущерб, который быстрое развитие Китая нанесло окружающей среде. Галерея Урса Майле в Люцерне, Швейцария, которая привезла на ярмарку это дерево, позднее заявила, что каждое дерево представляет собой даосский идеал — временный союз неба и земли, в котором естественное и искусственное — одно и то же. Карин Зайц, художественный директор галереи, сказала, что каждое дерево стоит 350 тысяч евро (468 тысяч долларов), не считая транспортных расходов.

В 2013 году расположенная в Торонто Художественная галерея Онтарио выставила у себя «Головы зодиака / Круг зверей» (Zodiac Heads / Circle of Animals) — двенадцать гигантских бронзовых голов животных, входящих в китайский зодиак. Другие версии выставлялись на нью-йоркской Пулитцер-Плаза и в лондонском Сомерсет-Хаус. Каждая голова имеет 1,1 метра в высоту и установлена на 1,9-метровом шесте. Набор воссоздает часы-фонтан, построенный в XVIII веке двумя иезуитами-миссионерами в пекинском Юаньминъюане (Старом Летнем дворце).

Оригинальные головы разграбили французские и британские войска во время «опиумных войн» 1860-х годов. Китайцы называют разграбление (и поджог дворца) примером унижений, которые Китай нес от Запада. Семь из двенадцати оригинальных голов — тигра, обезьяны, лошади, крысы, вола, кролика и кабана — всплыли на Западе, когда их выставили на торги. Самой дорогой из них стала лошадь, которую, по слухам, купил владелец казино в Макао Стэнли Хо за 8,75 миллиона долларов в 2007 году.

Две головы — крысы и кролика — предлагались на аукционе коллекции Ива Сен-Лорана в 2009 году. Китайский участник, действовавший от имени китайского Фонда народного достояния и сделавший самую большую ставку, в знак протеста отказался платить. Головы оставались во Франции до 2013 года, когда Франсуа-Анри Пино из аукционного дома «Кристи» передал их Китаю в рамках обмена, по которому «Кристи» получил право проводить аукционы в материковом Китае. Пять голов до сих пор считаются пропавшими.

По словам Ая, смысл воссозданных голов — «мародерство и национальные символы, диалог прошлого и настоящего, но также и противопоставление подлинного и поддельного».

Один из самых спорных перформансов Ая состоялся в 1995 году. Он назывался «Бросание вазы династии Хань» (Dropping a Han Dynasty Urn) и именно в этом и заключался. Действо было увековечено в виде фототриптиха. На фотографиях изображено, как Ай роняет старинную керамическую вазу и она разбивается. По его словам, смысл перформанса в «творении нового за счет разрушения старого, отклик на уничтожение правительством богатой культурной истории Китая, его коллективной памяти». В каталоге его работ для выставки 2012 года в вашингтонском музее Хиршхорна говорится, что разбивание вазы «запечатлевает миг преобразования традиции, когда ей бросают вызов новые ценности».

Обычно, когда фототриптих участвует в экспозициях, его помещают за рядом целых ваз династии Хань, выкрашенных в разноцветные краски. Смысл в том, что это «история, раскрашенная и превращенная в товар ради удобства».

Еще Ай разбирал предметы мебели династии Мин и собирал ее в нелепых сочетаниях, одно из них называлось «Стол с двумя ножками на стене» (Table With Two Legs Up The Wall), намекая на правительственный указ. Пекинский куратор Филип Тинари назвал это новой школой искусства — «древним редимейдом».

В 2008 году на выставке Documenta в немецком городе Касселе Ай показал инсталляцию под названием «Сказка» (Fairytale), состоявшую из 1001 мраморного стула династий Мин и Цин, на которых сидел 1001 китайский доброволец. Смысл заключается в том, что каждый стул — метафора тех лет, которые отец Ая провел в ссылке; так как одним из предметов обстановки, который семье позволили увезти с собой, был традиционный стул со спинкой в виде ярма. «Сказка» означает преемственность в сочетании с изменяющимися традициями. Некоторые стулья впоследствии были проданы через галерею Lisson в Лондоне по 100 тысяч долларов каждый.

Самый известный (и самый неудобный для властей) политический протест Ая — это обвинение подрядчиков и госчиновников в коррупции и халатности при строительстве так называемых тофу-школ, которые обрушились во время землетрясения в провинции Сычуань в 2008 году. На выставке Documenta 2009 года он представил мемориал в память о 5 тысячах учащихся, погибших при землетрясении. Это были школьные рюкзаки, из которых китайскими иероглифами были выложены слова одной матери, потерявшей дочь: «Она прожила в этом мире семь счастливых лет». В ответ китайское правительство закрыло его интернет-блог и удалило его имя из местных поисковых систем.

В декабре 2011 года муниципалитет Шанхая издал приказ снести новую трехэтажную студию Ая в Шанхае. Ай назвал его местью за его постоянную политическую активность и заявил, что устраивает у себя в студии угощение речными крабами (hexie) в знак протеста. Это каламбур: китайское слово hexie похоже на слово «гармонизация», о которой постоянно говорит коммунистическая партия. В Китае речной краб стал синонимом послушания и цензуры, а те, кто подвергается цензуре со стороны государства, говорят, что их «гармонизировали».