Дом Крови (СИ) - Кин Михаил. Страница 25

— Как видишь, я больше не пьяна, и прекрасно понимаю, что делаю.

— Да, но я не хочу причинять тебе вреда, Алисия.

Ее темный глаз блестел отражая лунный свет.

— Немного боли никому не помешает.

Не знаю, кто сделал первый шаг, а кто ответил.

Наши пальцы переплелись, а затем мы поцеловались предаваясь суетливым ласкам, от которых у парней закипает кровь, а девушки покрываются точно гусиной кожей мурашками. Меня еще никто так не целовал. Я и не знал, что можно так целоваться. Ощущение было… будто мое тело порох, а она — подожжённый фитиль. Словно ты взлетаешь, а ее тесная близость была подобна крыльям, внезапно развернувшимся у меня за спиной. Именно такие моменты откладываются в память, и с такими поцелуями потом сравниваешь все остальные. Ее пальцы щекотливо пробежали по гладкой коже. И дыхание у меня участилось, в животе все затрепетало, по телу вновь прошла дрожь. А словно в ответ ее кожа покрылась мурашками.

— Неловко то как, — прошептал я.

— Пусть будет безрассудством. — Прошептала она теплыми, точно свет солнца, и нежными, как ее вздох губами почти касаясь моих.

При этих словах у меня прошла невольная дрожь, а в ее уцелевшем глазу я видел — столь же ясно, как видел собственное отражение в темноте ее зрачка:

Желание.

Я с жаром ее поцеловал, а она ответила, растаяв в моих объятиях. Она прикусила мне губу, руками зарылась в отросших волосах, села на меня сверху и, покрывая поцелуями, заставила отбросить все рациональные мысли, мгновенье назад казавшиеся верными. Швырнуть все переживания в пожар, вспыхнувший между нами. Кончики моих пальцев заскользили по ее телу, вдоль изгибов и ложбинок, поглаживая ее кожу, мягкую, как лунный свет. Пока не оказались под ее порядком истрепавшимся платьем. Я сам не заметил, как начал ее раздевать.

Она в свою она срывала с меня одежду, разделявшие нас кожу и ткань. С каждым поцелуем лишала здравомыслия, прошлась легкими точно перышко касаниями по шрамам, что стали моей броней, провела по уродливому пятну клейма. Мы делали все молча, общаясь взглядами и прикосновениями, сбивчивым и частым, приглушенным дыханием. Словно назло устоям, и неписанным правилам, все это приводило в трепет, и это славное чувство вины вперемешку с похотью лишь добавляло сладости.

Она стянула через голову свою одежду, поднимающая луна висела позади нее, светя бледным светом ей в спину, из-за чего казалось, будто вокруг нее серебряный нимб. Ее гладкая кожа цвета полированного красного дерева в лунном свете словно сияла. Я глядел на силуэт, окутанный бледным сиянием словно шелком, и кровь во мне закипала. Мой язык скользнул по твердому, как галька, соску, а она задрожала всем телом и запрокинув голову со стоном повторяла мое имя, лишь плотнее прильнула ко мне, ее пальцы зарылись в волосах.

Сложенные в кучу еловые лапы были нашей постелью, мягче любой перины. Она увлекла меня вниз, горячо вздохнула, и мои веки затрепетали и смежились. И вот она уже на мне, прижимается нагим и дрожащим от желания, горячим телом. Целуя меня, она постепенно опускалась все ниже, покрывая поцелуями. И наконец она со вздохом стянула с меня брюки, коснулась нежной рукой горячей от вожделения плоти. Погладила, дыша желанием, скользнула по всей ее длине губами, которые прежде увлажнила языком; я застонал, дрожа и изнывая, зарывшись пальцами в ее густых волосах, направляя ее вниз.

Нарочито медленно горячие губы заглотили меня целиком, и я выгнулся, пальцы на ногах поджались. Я неосознанно хватался за еловые лапы так отчаянно, будто от этого зависела моя жизнь. Беспомощный, я, словно плыл по течению, целиком отдался движениям ее рук и языка. Алисия была маэстро, играющим старую как мир мелодию.

Я чуть не потерял голову, жар пульсировал в крови все сильнее, распаляясь при каждом прикосновении ее языка, так, что я едва мог вздохнуть. Этот ритм — заложенный в нас предками, глубокий, как истина, жаркий, словно солнце. Я словно уплывал окрыленный в заполненное звездным бисером небо, я забыл обо всем, отринув все переживания, все кроме нее, этих жарких стонов и трепетных нежнейших касаний, подводивших меня к экстазу.

Искры в сознании. Ослепляющий свет в глазах. Где-то между сладостным вздохами и ослепительными вспышками, плотина прорвалась. Спина моя выгнулась, голова откинулась назад и фонтан моей маленькой смерти посреди моря блаженства ударил ей в уста.

Попытался восстановить дыхание, сердце словно барабаны в джунглях колотилось о ребра. Так, что с трудом смог прошептать:

— О Богиня… это было ослепительно.

Отстранившись она улыбнулась, как девушка знающая все тайны мира. Я подтянул ее и перевернул, положив на спину. Жадно вдохнул ее запах, словно она — это воздух, а я — утопающий.

— Моя очередь, — прошептал я.

— Не сегодня, — так же тихо ответила она, не позволяя мне спуститься. — Лучше иди ко мне.

Обвив руками меня за шею она позволила войти в нее миллиметр за миллиметром и до самого низа, во всю обжигающую длину. Алисия закрыла глаза, потрясенная по глубины души, трепеща всем телом, ее ноги сами приподнялись в воздух, носочки вытянулись. Рот широко открылся в беззвучном крике, губы сложились в букве «О», а ногти впились мне в спину.

Вздохи лишь участились. Она вздрагивала и изгибалась при каждом прерывистом вдохе, разгоряченные тела наполнялись приятными ощущениями, не замечая вечернюю прохладу. Ритмичные движения соответствовали нарастающему темпу, а воздух наполняли безмолвные мольбы. Но вот и ее спина выгнулась, глаза закатились, и сжав меня ногами она тихо выкрикнула моя имя.

— Ты как? — Спросил я ее.

— Превосходно, только замерзла немного, пошли лучше назад.

— Ты иди, а я подежурю, заодно нужно привести мысли в порядок. Приду попозже как меня сменят.

Я помог ей одеться и оделся сам, она одарила меня на последок сладким поцелуем. И пошла в часовню, зябко обнимая себя за плечи руками. А я остался со всеми чувствами наедине. Полночи рядом не было, я даже не заметил, как она ушла. Но я чувствовал, что она где-то неподалеку.

И закурив новую сигарилу я думал, как мне теперь быть. Я никогда не рассчитывал на семью. При моей жизни, это было как само собой разумеющееся. Чем меньше у тебя уязвимых точек, привязанностей. Тем труднее тебя достать.

Меня сменили через несколько часов, сонный Кассиан отчаянно зевая и ежась от ночной прохлады пришел меня сменить. Я отдал ему свой плащ и пошел в часовню. Алисия сладко спала обнявшись с другими девушками. Взглянув на нее и я устроился на свободном пяточке.

Толи наш след потеряли, толи не решились преследовать, но ночь прошла спокойно. Утро было самым обычным, ничего из еды у нас не было, так что мы лишь попили ледяной воды из ручья и двинулись в путь до ближайшей деревни. Закупив там теплых вещей и еды в дорогу.

Проезжая одну из деревень мы присоединились к каравану, и двигались дальше уже с ним. Не задерживаясь нигде больше, объезжая заставы и замки местных костеродных. Алисия ни словом ни намеком не упоминала больше эту ночь. Зато Полночь, пилила меня еженощно. Она обустроилась в тени телеги, и два дня со мной не разговаривала. Потом обрушив весь свой темперамент мне на голову. В таком темпе мы две недели уходили из герцогств, подъезжая к границе королевств.

Этот День начинался как самый обычный. Мы ехали по дороге как я почувствовал легкую дрожи земли, будто она сама ворочалась во сне. Был полдень когда это началось: небо словно мелассой затянула тень, яркая голубизна сменилась серой хмарью, солнце стало угольно-черным обрядившись в золотую корону. Воздух словно застыл, как застыли и мы — глядя, как меркнет дневной свет.

Затмение. Сами боги предупреждали нас о грядущем.

Хоть длилось это не долго, я всем сердцем осознал, что перемен к лучшему ожидать не стоит. Ведь перемены — это кровь времени. Двигались шахматные фигуры на доске жизни, сделав первый ход. Мир менялся, истекал временем, колыхался подо мной, словно гигантская медуза поднимаясь на поверхность из глубины веков.