Детектив для неправильный людей - Назарова Ольга. Страница 16
Глава 9. Главбух на взлёте
Дел было невпроворот! Маша едва успевала поворачиваться, но, с другой стороны, почему-то ощущала такой прилив сил, что диву давалась.
Словно упала с плеч какая-то неловкая, неудобная, связывающая её ноша, и теперь всё прямо горит в руках.
Собрать вещи Ильи? Все, до последней пуговки? Легко!
Заблокировать все номера телефонов семейства Ильи, вычислив даже двоюродных тётушек? Без проблем.
Сменить замки в квартире? Запросто!
Вылизать эту самую квартиру до блеска, чтобы даже духу Ильи там не оставалось – с радостью и удовольствием.
Отправить маме и детям деньги с распоряжением отдыхать на всю катушку?
– Мам, короче, мы разводимся, но тут могут скандалить его родственники, и я не хочу, чтобы это видели Серёжка и Настенька. Отдыхайте. Нет, даже если они чуть пропустят школу – не страшно, мы с ними перед отъездом всё уже купили и приготовили, в первые дни сентября всё равно ничего очень важного не будет, так что школа без них не развалится. Да, я напишу заявление, конечно. Не волнуйся. Как я? А знаешь, мам, отлично! Кирилл? Да, был. Пока не спрашивай. Мне разобраться нужно.
Наведаться на работу заставило чутьё… Именно оно привело Марию Владимировну в офис именно тогда, когда её директор был в расчудесном настроении и без вопросов подписал ей продление отпуска.
– Мария Владимировна, так вы ж ещё тот не отгуляли. Что-то случилось?
– Я развожусь и мне надо время, чтобы вернуться на работу в мирном состоянии. Вы же не хотите вместо меня боеголовку на взводе? – мило улыбалась Маша, ощущая, как за её спиной от убедительности потрескивает яростью пространство. Стоило только вспомнить о Владике и Ларочке, и она вполне-вполне могла бы молнии аккумулировать.
– Ээээ, а вы уверены, что вот этого времени вам хватит? – обеспокоился директор, разом вспомнив и про чувство самосохранения, и об отсутствии громоотвода у него за рабочим столом.
– Я думаю над этим… – глубокомысленно заявила Маша. – А с другой стороны, там же квартал будет заканчиваться, и, если что, я на рабочих моментах отыграюсь!
Остро посочувствовав рабочим моментам, Владимир беззвучно подписал заявление на дополнительный отпуск и сообщил сам себе, что вовремя допущенное послабление в дисциплине иногда крайне необходимо для здоровья и выживания коллектива!
– Короче, пронесло… – выдохнули подчинённые у Марии за спиной, а она только усмехнулась…
На дачу она приехала с полным набором новых замков, машиной, набитой продуктами, моющими средствами и дезинфекцией.
Малыш и Дашка, сходу заняли стратегические позиции и начали наблюдать, как хозяйка отмывает и драит каждый кусочек пола, окон и всех поверхностей, которых могли касаться злобные чужие во всех смыслах люди.
Ванну она залила самой ядрёной дезинфекцией, которую только можно было использовать на даче, а в погребе вымыла даже внутреннюю поверхность крышки люка.
– Фффффсёёё! – к вечеру одновременно закончились и вероятные «грязные места», и силы. – И что вы там замерли и смотрите, как зайцы на деда Мазая?
Пёс и кошка переглянулись, а некто, наблюдавший за Машей из проулочка, чуть не уполз по-пластунски, решив, что обращаются к нему…
Кто бы знал, как замечательно засыпается, когда умоталась до крайности, в комнате прохладно и пахнет чистотой, у дверей посапывает здоровенный пёс, а под боком заводит негромкую песенку счастливая кошка.
Глаза закрывались сами по себе… Вот ещё раз посмотреть на луну, застенчиво заглядывающую через белоснежный тюль и уснуть, вот ещё раз покоситься на беззвучно перебравшегося от двери практически к кровати Малыша, тихонько улыбнуться, послушать блаженное мурлыканье и…
– Когда в тепло из холода, когда во вкус из голода, когда из страха вечного приходишь в светлый дом, пусть песня не кончается, пусть мир вокруг вращается, пусть кошка улыбается, припав к тебе бочком…
Нет-нет, конечно же, вряд ли Дашка знала такую песню, просто именно так снилось Маше, а ведь всем известно – сны те ещё затейники и обманщики.
Впрочем, на следующий день в обманщиках оказались не только сны…
Глухой утробный рёв поднял Машу с кровати значительно лучше любого будильника… Ррррывком и в позицию «кто тут такой смелый, прибью сходу!»
Малыш стоял у окна и лаял на…
– Тааак, это ещё что такое! Поставьте на место мой забор!
Вылетающая из дома сонная, растрёпанная и явно разъярённая фурия изрядно смутила бригаду работяг, споро и дружно выкапывающих старые столбы да снимающих с них рабицу.
– Хозяйка, нас прислали вам того… Забор заменить! И это… Камеры поставить… – зачастил бригадир, припомнив чёткие инструкции. – Всё оплачено и это… Вопросы к… Счас я заказ достану…
Руки у бригадира, напуганного «вылетом валькирии» с кочергой наперевес, мелко подрагивали, на кочергу он косился с опаской, но заказ нашёл и несмело протянул Маше.
Гневный рык она изловила на вылете – чего людей-то пугать? Они, вроде как, и ни при чём.
– Ладно! Ставьте, только аккуратно, чтобы ничего из растений не помять!
– Ни-ни… Мы того, мы… Тихииихинько, быыыренько! – заверил её бригадир, не сводя тревожного взгляда с мощных взмахов кочергой.
– Да КЫШ! – рявкнула Маша на комара, опрометчиво подлетевшего слишком близко, и он точно упал в обморок, потому что для комариных нервов всякие отмахивающиеся движения – дело привычное, а вот главбуховский рык – убиться и накрыться листиком!
– Хантерррров! – сообщила она Малышу, которого с собой в разведку предусмотрительно не взяла. – Я ж не рррразрешила!
Пёс уважительно припал на лапы и застенчиво убыл прятаться под лестницу.
Звонок Кирилл принял сразу.
– Кирюшенька, – так Маша называла мужа в момент полнейшего раздражения и близкого армагеддона. – Кирюшенька, ты говорить можешь? Не отвлекаю?
– Нет, Машуль, не отвлекаешь! – Хантеров сидел в кабинете директора Хабаровского филиала и вовсю улыбался, хорошо хоть был в одиночестве, ибо директор вёл себя примерно, как Малыш – всё куда-то забивался и прятался. – Ты что-то хотела?
– Ещё бы! Я страсть как хочу уточнить, какого… Ты позволил себе распоряжаться моим забором!
– Радость моя, я ж не знал точно, что он дорог тебе как память, но… – тут коварный Хантеров сделал эффектную паузу. – Я всегда это подозревал, поэтому дал распоряжение, чтобы его аккуратнейшим образом собрали и предложили тебе на сохранение… Тебе оно нужно?
– Хунта… Не смей звать меня радостью, это раз, я тебе сейчас заплачу за забор, это два, и три…
– И я тебе тут же верну в три раза больше… – закончил Хантеров, приходя в расчудеснейшее настроение – они не разговаривали так уже десять лет, и он дико, просто отчаянно соскучился по Маше в гневе! Раньше он иногда даже специально дразнил её, а потом наслаждался тем, как послушно она велась, как смешно сердилась, как они мирились… Когда случилась та история, Маша стала разговаривать с ним исключительно, невозможно вежливо – как с абсолютно чужим человеком, и это было совершенно невыносимо!
– Хантерррров! – когда она сердилась, его фамилия превращалась в Машином исполнении во что-то тигрово-ррычащее, грррозное, чем умиляла Кирилла Харитоновича чрезвычайно.
– Машка, – вдруг быстро сказал он. – Я последнее время дико за тебя боюсь, поэтому прими ты этот забор за мою слабость и фанаберию, ладно? Там ещё охранка местная приедет, я сам их подбирал, поставят сигнализацию. Машунь, не гони их, ладно? Ты же сама переживала, что в дом залезть могут… А у тебя по периметру дыры в сетке. Короче, потерпи, хорошо? Они за день всё-всё сделают и уедут. Кстати, если твой дырявый протозабор тебе как память всё-таки не нужен, скажи им, чтобы забрали, ладно?
Гневно сопящее молчание было ему ответом.
Маша никак не ожидала того, что он так скажет, а уж тем более собственной реакции на слова – стало неожиданно хорошо и тепло… Однако марку требовалось держать любой ценой, поэтому, посопев, она осведомилась: