Щебечущая машина - Сеймур Ричард. Страница 36

В этом смысле «фейковые новости» – это кульминация и слияние имеющихся в СМИ тенденций: пропаганды, чурналистики и инфотейнмента (информационно-развлекательных программ, от англ. information + entertainment). Жанр фейковых смертей знаменитостей строится по принципу «мягких новостей», которые появились в результате слияния развлекательного контента и круглосуточных новостей. Ультраправый конспирологический вебсайт Алекса Джонса Infowars – это смесь разговорного радио с правым уклоном, информационно-развлекательных программ о теориях заговора и «магазина на диване». Большинство историй, классифицированные как «фейковые новости» – обыкновенная сатира, которую воспринимают буквально. Например, сатирическое заявление о том, что США готовы приютить в индейской резервации Стэндинг-Рок двести пятьдесят тысяч сирийских беженцев, со всей серьезностью повторил Шон Хэннити из Fox News и Дональд Трамп. В других случаях СМИ лепят фальшивые новости из случайного мусора, найденного на просторах интернета. Одна из таких надуманных историй, напечатанных в Toronto Sun, была основана на ничем не подтвержденных отзывах, оставленных на сайте TripAdvisor, и рассказывала, что беженцы, временно размещенные в отеле Radisson Hotel Toronto East, прямо в ванной «забивают коз».

Как бы то ни было, «фейковые новости» побудили правительства разных стран ополчиться против Facebook в попытке оградить либеральные государства от популистской угрозы. Скрытность же Facebook черной меткой легла на его корпоративный имидж. В июле 2018 года, например, канал CNN попросил главу отдела новостей Facebook Джона Хегемана объяснить, почему Facebook позволил Алексу Джонсу создать страницу своего сайта Infowars. Если Facebook всеми силами избавляется от фейковых новостей, почему тогда приютил у себя ресурс, распространяющий нелепые слухи о том, что жертвами массового убийства в школе Сэнди-Хук были «кризисные актеры»? Хегеман парировал, что Facebook – это всего лишь место, «где разные люди могут высказывать свое мнение». Правда же в том, что Facebook зарабатывал на адресной рекламе для тех, кто лайкал страницу Infowars. В конце концов Facebook уступил, правда, после того, как в следующем месяце Infowars заблокировали Spotify и iTunes. В результате аудитория сайта тут же сократилась вдвое, что говорит о том, насколько платформы способствовали росту ресурса.

В 2017 году Facebook объявил «войну фейковым новостям». Поначалу сопротивляясь попыткам возложить на нее ответственность за политические события 2016 года, компания пошла на сотрудничество с сайтом Snopes, специализирующемся на проверке слухов, FactCheck.org, ABC News и PolitiFact. Цукерберг признал, что проблема была неотъемлемой частью экономики онлайн-внимания: «сайты с фейковыми новостями укрепляют свои позиции за счет прибыли, которую дает интернет-реклама». После выступления Цукерберга перед Конгрессом компания выпустила короткометражный документальный фильм, где обещала присоединиться к «борьбе с дезинформацией». Чтобы обесценивать «фейковые новости», лишать их силы, делать так, чтобы как можно меньше пользователей видели их в своих лентах, Facebook намеревался использовать ИИ и систему машинного обучения. Как и следовало ожидать, правые сторонники Трампа заявили, что партнеры Facebook некогда все были с «левым» уклоном.

Twitter, который всегда был более устойчив к подобного рода полицейским операциям, сразу же отказался вступать в «войну против фейковых новостей», придерживаясь своей концепции «свободы слова». Основатель сети, Джек Дорси, объявил, что Джонсу по-прежнему рады на платформе. Если Джонс «распускает необоснованные слухи», то лучше всего с ним справятся журналисты, проверяющие факты (совершенно бесплатно для Twitter). Достоверная информация должна перекрывать фейковую. Наивное ожидание или же хитроумный ход. Едва ли кто-то будет «проверять факты», особенно когда они властно и с силой проталкиваются самоявленным авторитетным источником. Проверять факты – не настолько захватывающее занятие, как иметь уже проверенные «факты». Кроме того, эффект может оказаться обратным и некоторые истории взлетят вверх по лестнице экономики внимания. Дорси в итоге тоже сдался, но компании социальной индустрии все равно пытаются минимизировать потери контента. Управляя лентами с помощью алгоритмов и машинного обучения, они надеются снизить политическое давление и не банить пользователей по принуждению. В попытке обойти ограничения, направленные на сообщения, разжигающие ненависть, некоторые ультраправые активисты перекинулись на правого двойника Twitter, Gab, который за два года сумел набрать почти полмиллиона пользователей. Но большинство активистов просто приспособились к новым условиям и никуда не уходят.

Избавляясь от существующих тенденций к информационному нигилизму в СМИ, Щебечущая машина дала понять, что ценность истинности информации не тождественна ее экономической ценности. Но проблема, собственно говоря, не в «фейковых новостях». Присутствие откровенной лжи легко объяснимо. Люди врут о своих политических оппонентах или распускают слухи о звездах по вполне очевидным причинам. Но выражение «фейковые новости» напоминает теорию заговора – оно предполагает огромный эпистемологический разрыв между избранными, которым известна правда, и стадом обманутых «овец». Всегда подразумевается, что кто-то где-то сознательно выдумал ложь, на которую ведутся другие. Но если в историю поверили десятки или сотни тысяч людей, в нее может поверить и сам автор.

И вот встает непростой вопрос. Почему так много людей читают Infowars? Несомненно, в мире существуют и теории заговоров, и политические убийства, и оккультные ритуалы, и подстроенные террористические акты, и секс-рабы. Это часть нашей жизни. Но такое ощущение, что все больше и больше людей хотят, чтобы работу политической социологии взяли на себя некие подпольные организации и начали объяснять, почему жить стало хуже и как так вышло, что официальная политика стала такой далекой и деспотичной. Они, кажется, хотят верить в то, что сегодняшние центристские руководители страны больше не ведут дела как обычно, а являют собой шайку злостных неудачников, узурпировавших легитимную систему. Чем объяснить эту необыкновенную страсть к параноидальным историям о разрушительном зле?

Мы столкнулись с кризисом осведомленности. Как объясняют теоретики общества «постправды», это наследие постмодернистской философии, которая просачивается в умы сегодняшних мятежных сторонников правой идеологии.

Феномен «фейковых новостей» объясняется еще и народной историей снижения интеллектуального развития. Согласно этой точке зрения, если ложные убеждения получили распространение, то только потому, что низвергнуты каноны западного разума.

Такое мнение возникает отчасти из-за того, что до власти добрались необразованные и неквалифицированные люди. Философ Стив Фуллер считает, что одним из первых тревожных признаков, сигнализирующих о триумфе постправды, стало поражение Хилари Клинтон, «возможно, самого компетентного человека, который когда-либо выдвигался на пост президента», и победа чудовищно некомпетентного Дональда Трампа. Митико Какутани, уважаемая всеми журналистка, также критикует администрацию Трампа за назначение «неквалифицированных судей и глав спецслужб» [36], словно проблема ультраправых заключалась в их (часто весьма реальной) некомпетентности. Будто бы компетентная ультраправая администрация не была бы куда более верной погибелью. Это отражает стихийную идеологию профессионалов, для которых образование, квалификация и «дипломы» – обязательное условие для эффективного управления государством.

Отношение к политической борьбе как к собеседованию при приеме на работу подразумевает консенсус: мы уже знаем, что за работа, остается только определить, кто с ней справится лучше всех. И если выборы – это не борьба за конкурирующие интересы и представления, а меритократический процесс отбора, то поражение Клинтон можно объяснить только несправедливостью: последовательному карьерному росту мешают всем известный сексизм и иррациональность действий. В таком контексте демократическое правление выглядит, словно мерзкий контроль качества. Более того, по данным опроса, проведенного газетой New York Times, именно центристы склонны открыто осуждать демократизм, особенно в Соединенных Штатах. Неудивительно, что и Брексит, и победа Трампа вызвали шквал «скандальных» либеральных статей, задающихся вопросом: а так ли уж хороша демократия? Как будто проблема с ультраправыми заключалась в излишке демократии.