Осколки полевых цветов - Смелтцер Микалеа. Страница 44

– Ты справишься, Салем. И она тоже. Я в это верю.

Я сжимаю губы, сдерживая новую волну слез.

– Спасибо.

Он кивает и крепче вцепляется в руль. Калеб подвозит меня к дому, и, прежде чем выскользнуть из машины, я кричу:

– О, черт! Калеб, я забыла о твоем пакете. Еда наверняка остыла! Мне так жаль.

Он улыбается той же ослепительной мальчишеской улыбкой, от которой в моем животе много лет назад впервые запорхали бабочки.

– Ничего страшного. Для этого придумали микроволновые печи.

– Что ж, спасибо.

За то, что подвез. За то, что возил меня по кругу. За то, что выслушал. За то, что просто побыл рядом.

Он бросает на меня печальный, тоскующий взгляд.

– Всегда к твоим услугам.

Мама уже дома, ждет меня за кухонным столом. Ее пальцы обхватывают чашку горячего кофе, а в духовке выпекаются кексы. Из песочного теста. На ней розовый фартук в пурпурный горошек.

– Садись. – Она кивает на стул напротив нее.

Я иду к ней, мои ноги отяжелели, и опускаюсь на стул. Я смотрю на маму, и глаза наполняют слезы.

Моя прекрасная, энергичная, жизнерадостная мама, которая перенесла столько испытаний и заслуживает наконец счастья. А не… этого. Не такой битвы, в которой она может проиграть.

– Привет, – как ни в чем ни бывало произносит она.

– Привет, – эхом отзываюсь я, мой голос звучит сдавленно. Ее губы дрожат, когда она тянется через стол и берет меня за руку. Ее ладонь холодная и слегка липкая.

– Мне так жаль.

– Тебе жаль? – повторяю я, как попугай. – Мам, – я трясу головой, изо всех сил стараясь держать себя в руках, – тебе не за что извиняться. Ты же не просила, чтобы это с тобой случилось. Это просто произошло.

– Знаю, милая. – Она легонько сжимает мою руку. – Но это не значит, что я не сожалею, что тебе придется через это пройти.

– Пожалуйста, – сокрушенно прошу я, – перестань извиняться за то, что ты не в силах контролировать. Какой у тебя рак?

– Груди, – отвечает она. – Врачи сказали, что мне поможет только двойная мастэктомия. Она даст хоть какой-то шанс. – Мама прочищает горло, очевидно, с трудом сохраняя самообладание. – Я так страдаю от того, что вам, девочки, придется видеть, как я через это прохожу.

– Мама, – умоляю я и крепче сжимаю ее руку. – Не говори так. Мы рядом. Я рядом. Проси все что нужно, мы тебе поможем. – Ее глаза наполняются слезами. – Мы переживем это вместе. Обещаю.

Я встаю из-за стола, обхожу ее стул и обнимаю ее. Мы плачем, и я всем сердцем надеюсь, что это обещание я смогу сдержать.

Глава сорок первая

Я просыпаюсь от незнакомого звука и смотрю на часы. Восемь утра. Значит, я проспала всю ночь. Такое случается редко. Даже без кошмаров я обычно трудно засыпаю. Но, очевидно, долгие рыдания сильно выматывают. Кто ж знал.

Вспомнив о шуме, я вылезаю из кровати и поправляю безразмерную футболку, которая скрутилась вокруг моего туловища. Я выглядываю в окно и вижу, что у моей машины поднят капот. Над ним навис Тайер. Что он там делает?!

Я накидываю толстовку, засовываю ноги в ботинки и, схватив пальто, выхожу за дверь. Я топаю по заснеженной подъездной дорожке, сложив руки под грудью, как будто сквозь все эти слои одежды он разглядит, что на мне нет бюстгальтера.

– Что ты здесь делаешь?

Он оглядывается через плечо. На голове у него поношенная коричневая шапочка, из-под которой выбиваются песочно-каштановые кудри. Щетина на его щеках длиннее, чем обычно, из-под куртки неряшливо торчит клетчатый фланелевый воротник.

– Чиню твой автомобиль, – говорит он таким тоном, словно вот-вот добавит: «понятное дело, а что же еще?»

– Но зачем?

Его взгляд перемещается из-под капюшона на меня.

– Твоя машина не заводилась. Я пытаюсь выяснить, что барахлит – аккумулятор, зажигание или…

Я останавливаю его взмахом руки.

– Автомобильные термины для меня – иностранный язык. Говори по-английски.

Он скрещивает руки на груди и открыто смотрит мне в лицо.

– Я немного разбираюсь в автомобилях. И решил: вдруг сумею сэкономить тебе немного денег.

– Ты… Я… Ладно. – Я делаю шаг назад. – Подожди, – я делаю паузу, – разве тебе не нужно было садиться в мою машину, чтобы открыть капот?

– Да, тебе стоит ее запирать. Любой может ее открыть.

– Тайер. – Я не могу удержаться от смеха. – Ладно, оставляю тебя наедине с машиной.

– Не волнуйся, я ему помогу. – К нам неторопливо подходит Лейт с термосом в руке. Криво ухмыляясь, он хлопает Тайера по плечу. – Не могу допустить, чтобы весь кайф достался большому брату. Хотя, черт возьми, следовало отпустить его одного. Здесь холоднее, чем у ведьмы за пазухой.

Тайер мотает головой.

– Не нужна мне твоя помощь.

– О, братан, видишь ли, в том-то и заключается твоя проблема. Тебе никогда не нужна ничья помощь. Вот почему ты разведен, а я нет.

Честно говорят, забавно наблюдать, как Тайера поддевает младший брат. Тайер фыркает и толкает брата:

– Заткнись, ты даже никогда не был женат.

Лейт щелкает пальцами.

– Вот именно! Вот почему я умнее всех!

Закатив глаза, Тайер снова сосредотачивает внимание на том, что скрывается под капотом машины.

– Поверь, это так не работает.

Я со смехом оставляю братьев, стряхиваю с ботинок снег и захожу на кухню. Сегодня я испеку Тайеру несколько кексов за то, что он нашел время посмотреть мою машину.

Мама уже ушла открывать магазин на день, а это значит, что в доме только Бинкс и я. Кстати, вот и мой любимый кот: он неторопливо заходит на кухню и громко мяукает, требуя наполнить ему миску.

Миска и без того уже полная, но я устраиваю шоу, добавляя сверху несколько свежих гранул сухого корма. Он принюхивается и, удовлетворенный, погружает морду в корм. До чего же он привередливый!

Я беру тарелку, насыпаю немного хлопьев и заливаю их молоком. Я ем стоя и смотрю в окно. Тайер до сих пор горбится над моим капотом, а Лейт стоит в стороне, оживленно болтает и энергично жестикулирует. Не сомневаюсь, что Тайеру это очень нравится.

Покачав головой, я возвращаюсь на кухню, доедаю хлопья и ополаскиваю в раковине миску.

Приходит сообщение. Оно от Калеба.

Калеб: «Как дела? Хотел узнать, как ты».

Я: «Я в порядке. Вчера вечером поговорила с мамой. Мы собираемся вместе выстоять в этой битве. У нее скоро операция. Врачи говорят, что нужна мастэктомия, это даст хоть какой-то шанс».

Калеб: «Блин. Мне чертовски жаль».

Я: «Мы справимся».

Калеб: «Я всегда рядом, серьезно. Захочешь поговорить – я весь твой. Понадобится жилетка, чтобы в нее поплакать? Обращайся ко мне».

Я: «Спасибо. Ты хороший парень, Калеб. Лучший».

Я убираю телефон и варю новую порцию кофе. Я не большая любительница домашнего кофе, но до кофейни мне сегодня не добраться: машина сломана, а ехать на велосипеде слишком холодно. Так что придется варить.

А пока я бегу наверх переодеться и захватить свой ноутбук. Мне хочется изменить дизайн этикеток для моих свечей. У них уже несколько лет один и тот же логотип, и пришло время обновить дизайн.

Поставив ноутбук на кухне, я наливаю в чашку кофе и добавляю карамельный сироп и сахар. Я сажусь и принимаюсь за работу. Примерно через час я делаю перерыв и готовлю кексы, а затем возвращаюсь к делу. К тому времени, как кексы готовы и их можно доставать из духовки, я заканчиваю создание логотипа, которым горжусь и на который с удовольствием перейду. Пока выпечка остывает, я обновляю свой веб-сайт с новым логотипом. Чуть позже я напечатаю новые этикетки, чтобы наклеить их на партию, над которой планирую работать на этой неделе.

Раздается стук в боковую дверь, и от неожиданности я едва не подскакиваю на месте. Бинкс смотрит на меня светящимися зелеными глазами, как на сумасшедшую. Может, так оно и есть.

Я открываю дверь и впускаю Тайера.

– Похоже, дело в аккумуляторе.