Котенок. Книга 2 (СИ) - Федин Андрей. Страница 29

— Если не три, — добавил Бурый.

—…Или три, — согласился Сергей.

Он посмотрел на свои руки.

— Мы музыканты, — сообщил Рокот. — Лично я бы не хотел вернуться на гражданку с отмороженными или травмированными пальцами.

Сергей сжал кулаки.

— Да и не хочу провести два-три года без практики, — сказал он. — За это время не только разучусь играть на гитаре, но и позабуду ноты.

Рокотов пожал плечами.

— Долг Родине мы отдадим, — заявил Сергей. — Вот только мы бы предпочли делать это с толком: не лопатами махать, а выступать на сцене. Так от нас будет больше пользы. Разве я не прав?

Я ответил, что полностью с ним согласен.

— А ещё вас могут отправить в Афганистан, — едва слышно произнесла Белла.

Мне почудилось, что Бурый после её слов слегка побледнел.

Но Рокот не обратил на них внимания.

— У Веника есть дядя, — сказал Сергей. — Он работает в нашем военкомате.

Любимов кивнул — подтвердил слова Рокота.

— Так вот, этот дядя говорил, — продолжил Рокотов, — что едва ли не в каждой военной части есть собственные вокально-инструментальные ансамбли. Они состоят из обычных солдат. Солдаты выступают с концертами по праздникам и на выходных — в военной части. Вот в эти самые ансамбли мы с парнями и хотели бы попасть.

Сергей улыбнулся.

— Представляешь, какая была бы красота? — спросил он. — Мы бы и служили. И в то же время репетировали. Руки бы не отвыкли лабать на гитаре. Мы бы такие концерты устраивали!.. Всем бы от этого была только польза. Вот только есть проблемка: в нашей стране таких непризнанных музыкантов, как мы, вагон и маленькая тележка.

Он развёл руками и сообщил:

— У нас ведь на рожах не написано, что мы клёвые музыканты. А на гитаре сейчас каждый пятый пацан бренчит. Вот мы и решили, что до конца следующего года перейдём из разряда «непризнанных» артистов в «признанные». Понимаешь, о чём я говорю? Мы с парнями собираемся стать лауреатами или дипломантами серьёзного музыкального конкурса.

Рокотов указал пальцем в потолок.

— Как тебе наша задумка? — спросил он.

— Что за конкурс? — сказал я.

Сергей скрестил на груди руки.

— Есть несколько вариантов, — ответил он. — Мы с парнями уже разведали, где, что и когда будет. Решили, что попробуем себя на Республиканском музыкальном фестивале молодёжи и студентов Карельской АССР, для начала. Это ближайший конкурс, где примут участие ВИА, и… тот, на котором у нас будут хоть какие-то шансы затесаться в ряды счастливчиков.

— Когда и где он состоится? — поинтересовался я.

Сергей затянулся табачным дымом.

— Он пройдёт в декабре, — сказала Белла. — В Петрозаводске.

— Зимой? — переспросил я.

Белла пожала плечами.

— Мама сказала, что в этом году он будет не просто нашим, карельским, фестивалем, — ответила она. — А станет отборочным конкурсом на всесоюзный, который пройдёт летом в Москве. Потому его и запланировали на начало зимы. Туда съедутся только наши коллективы: карельские. Будет не так много народа, как два года назад.

Рокот дёрнул рукой — уронил на пол сигаретный пепел.

— Но только сразу тебе, Котёнок, говорю: нам в Москву дорога закрыта, — сказал он. — Даже не мечтай, что попадём в столицу. С победителями в конкурсе вокально-инструментальных ансамблей вопрос заранее решён. Уже сейчас всем понятно, что первую премию за наш жанр заберёт петрозаводская «Искра». Они же и представят Карельскую АССР в Москве.

— Откуда такая информация? — спросил я.

Изабелла вздохнула.

— Мама сказала, — сообщила она.

— Лидер ВИА «Искра» Илья Смоктуновский, — сказал Рокот. — Слышал о таком? Неплохой, кстати, музыкант. Но не это главное. Его дядя заседает в Верховном Совете КАССР. Вот в чём его главное преимущество. И пока этот дядя не уедет в Москву, Ильюшин ансамбль будет побеждать у нас в республике на всех конкурсах.

Бурый шёпотом обозвал Смоктуновского самкой собаки.

Я спросил:

— Хорошо поёт этот Смоктуновский?

— И с этим у «Искры» тоже всё нормально, — сказал Сергей. — Сам Илья не поёт. У него в ансамбле два солиста. Оба из Петрозаводского культпросветучилища. И песни у них есть неплохие — слышал я их выступления в прошлом году. Так что шансов на Москву у нас нет. Но нам они и не нужны. Второе-третье место или диплом конкурса нас вполне бы устроили.

Он ухмыльнулся.

— Награды республиканского конкурса, — сказал Рокот, — сделают нас не просто бывшими участниками безымянного ансамбля из карельской глубинки. Мы станем титулованными артистами. С такой бумажкой у нас будут немалые шансы попасть на сцену дома офицеров, а не на рытьё окопов. Я так считаю.

Сергей указал на Веника.

— И парни со мной в этом согласны.

Он развёл руками.

— Но с чужими песнями нам на конкурс не попасть, — сообщил Рокотов. — Об этом сказано в правилах… да это и так понятно. С поэтами-песенниками ни я, ни парни не знакомы. О местных поэтах и композиторах я вообще не слышал. В правилах конкурса сказано, что можно исполнять собственные композиции. Мы пробовали сочинить стихи сами. Херня получилась, честно говоря. Наши песни даже до уровня «Гимна ПТУшника» не дотягивали.

Я заметил, что на лицах музыкантов сверкнули улыбки, словно парни вспомнили о чём-то забавном.

— Вот поэтому нам и нужны стихи твоего друга, — сказал Сергей. — И твоя музыка. Не ворованные. Такие, чтобы понравились не только молодёжи, но и жюри конкурса. Репертуар ещё до выступлений пройдет рассмотрение худсовета. А он, естественно, не все песни пропустит на сцену. Так что «Гимн ПТУшника» не годится, как ты сам понимаешь.

Рокотов вздохнул.

— А ещё нашему ансамблю не помешал бы хороший вокалист. Мы с парнями никогда всерьёз вокалом не занимались. Мой голос годится для выступлений перед школьниками. Но даже рядом с тобой я выгляжу бледно. А в Петрозаводске будут ребята с музыкальным образованием. Мои вокальные потуги вряд ли принесут нашему ВИА высокие места или диплом от жюри.

Сергей затушил сигарету.

— Попасть-то в декабре на конкурс мы сможем, — сказал он. — Поедем туда как коллектив рудогоргкого Дворца культуры. Мама Беллы об этом позаботится. Вот только я знаю, на что способны наши конкуренты. В одном только Петрозаводске есть несколько приличных молодых коллективов. А будут ещё парни из Беломорска. Они тоже не лыком шиты.

— И из Кондопоги приедут, — подсказал Чага.

— Вот-вот, — сказал Сергей. — Наш ансамбль далеко не самая главная лягушка на карельском болоте. По любому: второе или третье место мы за просто так не получим. Грызня за них будет неслабая. Точно тебе говорю. А вот с тремя-четырьмя хорошими песнями и… с твоим голосом шансы на высокое место у нас наметятся. Небольшие, но будут.

— Мальчикам нужна твоя помощь, Ваня, — заявила Изабелла. — С тобой у них всё же появится возможность стать лауреатами конкурса. Если вам, конечно, повезёт. Заявку на участие в фестивале, ноты и слова песен для конкурса, численность и имена участников моя мама отправит до первого ноября. Осталось четыре недели.

— Песни нужны уже сейчас, — добавил Рокотов. — У нас осталось меньше двух месяцев на репетиции. А иначе поедем позориться с моими сочинениями. Но мы по любому поедем. Потому что следующий фестиваль будет уже в Ленинграде. Но там конкуренция на порядок выше, чем в Петрозаводске. Поэтому зимой мы точно опробуем свои силы: с тобой, или без тебя.

Изабелла снова погладила Сергея по плечу, словно успокаивала его.

Я поправил очки: раздумывал, как втолковать парням, что участие в конкурсах никак не входило в мои планы на будущее.

На моём лице скрестились пять взглядов.

— Что скажешь, Котёнок? — спросил Веник.

Он открыл пачку, раздал сигареты приятелям — музыканты снова задымили.

— Прозондирую почву на счёт песен, — пообещал я. — Если они нужны не для школьной дискотеки, а для конкурса, то это уже совеем другое дело. Тут сгодятся и те, под какие школьники не будут плясать: была бы «правильная» тема. А вот насчёт своего участия в конкурсе пока вам не отвечу. Правильно ведь понял, что у меня есть время на принятие решения? До конца октября?