Договор на крови (СИ) - "Гоблин - MeXXanik". Страница 20

Девушка смутилась сказанного и сжала пальцы в кулак, гася пламя.

— Только в моей семье работяг отродясь не было. Разбойники да ухари. Вы не думайте, это не от обиды говорю. А потому что так и есть.

Арина пододвинула гостье корзинку с хлебом, и та взяла очередной ломоть.

— Когда они решили меня замуж продать, я поначалу подумала, что может оно и к лучшему. Что может хоть замужней я перестану битой ходить. Да только жениха мне нашли такого, что лучше уж с моста спрыгнуть.

— Не говори так, — ахнула Арина Родионовна. — В жизни все можно изменить или исправить. А вот в смерти…

Виноградова тихонько вздохнула и присела рядом с худенькой девушкой, незаметно подложив той еще один кусок рыбы.

— Замуж меня решили отдать за вдовца Двушкина. Он уже трех жен схоронил, и ни одна не ушла из этого мира по-доброму. Первую нашли забитую вожжами на конюшне, вторую в колодце со сломанной шеей, третью…

— То есть вдовцом он стал не по случайности, — догадался я.

— Все девицы были молодыми. И должны были его пережить. Но больше пяти лет ни одна в живых не оставалась. А сам вдовец горевал год — полтора, как положено жрецами, да новую бабенку в дом приводил.

— И дети у него есть?

— Как без детей, — вздохнула девушка. — От каждой жены по двое, а еще от девок дворовых…

— Так он помещик? — прищурился я и гостья кивнула:

— Живет в пригороде. Владеет небольшой деревушкой и конюшней, куда наведываются аристократы, чтобы покататься на лошадях.

— То есть твоя семья решила породниться с важным человеком. И теперь переживают, что свадьба сорвалась?

— Они уже получили за меня выкуп. Двушкин заплатил батюшке почти тыщу. И дал обещание, что когда рожу сына, то Семеновым даст еще две.

— У Двушкина же много детей.

— Сын у него всего один. Да и тот болезный. Говорят, он книжки пишет и бабочек ловит. Я в такие сказки не верю. Кто с таким папашей сможет бабочек ловить? Хотя, если ему в детстве голову отбили, то может и правду люди говорят.

— Так что ваши родичи решили с той тысячей, которую взяли за свадьбу?

— Возвращать деньги батюшка не хочет. Говорит, что волосы у меня все же вырастут. Он даже лекаря какого-то вызвал с природником и хроносом, которые должны запустить во мне… этот… — девушка нахмурилась, вспоминая слово, — процесс!

— Какой? — не понял я.

— Вроде как я должна за неделю стать старше на пару лет. И волосы у меня вырастут, будто два года минуло.

— Бред! — взорвалась обычно спокойная Арина. — Украсть два года жизни, чтобы волосы отрастить? Варварство! Такое иногда делают, чтобы быстрее заживить сложные переломы. Чтобы страшные раны стянуть без заражения. Нельзя позволять совершать такое ради блажи. Да и к тому же, очевидно, что Алена не хочет замуж за Двушкина. Зачем ей этот процесс, если она не случайно подстриглась. Ведь так?

Семенова замотала головой и мне даже показалось, что от резких движений та отвалится.

— Я волосы нарочно обрезала. Знала, что Двушкин меня из-за этих проклятых волос на ярмарке заметил. И посватался к моему батюшке, когда еще женат был. Сказал, что его женушка слаба и вряд ли переживет роды. А если и переживет, то потом умом тронется.

— Мерзавец, — зло прошипела Виноградова.

— Уверял, что ошибся с выбором, взяв в супружницы изнеженную городскую. Да только видела я ту девицу раньше. Крепкой была, кровь с молоком, а коса с руку толщиной ниже пояса тянулась. Я как вспомнила это, так и решила, что срежу волосы.

— А зачем выбрали Рахмата и его цирюльню? — уточнил я.

— Побоялась, что если сама срежу, то прибьют от лютой злобы, — призналась девушка и по щекам гостьи потекли слезы. — А Рахмат сильный. Он однажды в торговых рядах разнял дерущихся. Просто рукой повел, и они в разные стороны разлетелись. А потом он мне помог яблоки собрать, которые из корзины рассыпались. Такой и себя в обиду не даст. И наверняка не станет слабого бить.

— И вы его подставили, — заключил я.

— Я и думать не смела, что батюшка решит послать к нему братьев, — всхлипнула девушка и сделалась совершенно несчастной. — Думала, как всегда, отвесит мне тумаков, запрет в подполе или заставит на горохе на коленях стоять. Мне такое не впервой. Я бы вытерпела. Как всегда…

— Ты не в чем не виновата, — Арина обняла бедняжку за плечи. — Никто бы не захотел такой судьбы, которую тебе приготовил отец. Продать замуж! Это же ужас.

— Не отдавайте меня отцу, ваша светлость. — пробормотала Алена и с надеждой посмотрела на меня. — Я работящая. Много чего могу делать. И еще я грамоте обучена. Хоть батюшка и не платил учителям за меня, так я слушала уроки старших братьев из подпола. И все науки знаю. Я не хочу замуж. То есть за Двушкина не хочу.

Эта оговорка осталась мной незамеченной. Только сейчас я вдруг понял, что Алена о чем-то не договаривала. Может побоялась вводить нас в курс дела. Ну или не посчитала нужным. Да и важно ли это? Девушку стоит вывести из-под опеки родни. Тем что ей уже есть восемнадцать. Можно сделать документы на новое имя. А вот куда ее потом отправить… я об этом как-то еще не подумал. Очевидно, что в нашем доме ей оставаться нельзя. Еще не хватало потом каждый день проверять, не уволокут ли ее братцы домой, чтобы отдать за долг этому Двушкину. С них станется пойти против закона и Чехова. В голове там, кроме ветра, есть только пустой кошель, который Семеновы хотят наполнить. Удивительно, что дочка у Семенова выросла на редкость приятной девушкой. Может, и впрямь мама позволила себе роман на стороне. Но вероятнее, как мне казалось, что на Алене «природа отдохнула», не одарив ее наглостью и алчностью. В семье, как говорится, не без урода. И этим самым уродом оказалась единственная носительница фамилии Семновых.

После ужина девушка вызвалась вымыть посуду. И даже нашла «случайно» подброшенную Виноградовой серебряную вилку и вернула ее в ящик стола. Потом та же участь постигла серебряную цепочку от карманных часов, которая волшебным образом перекочевала на кухню из моей комнаты. Алена бесхитростно удивилась находке. Подняла ее и отдала мне. Чем окончательно подкупила Любовь Федоровну. Виноградова даже пообещала, что не станет закрывать дверь комнаты. Хотя я отчетливо услышал после того, как девушки ушли в гостевую, как в замочной скважине провернулся ключ, который торчал снаружи. Я попросил призрачную даму проявить радушие и не подозревать гостей в клептомании.

— Я и не подозреваю в этой самой… как ты ее назвал, — фыркнула хозяйка дома. — Главное, чтобы не заразно было и после стирки белье не полиняло. Да и с виду она вроде не больная.

Пока Виноградова подозрительно рассматривала гостью через запертую дверь, я ушел к себе. Но все же бухгалтер пришла ко мне за консультацией. Стоило отдать ей должное, женщина постучала по стене, перед тем как в нее просочиться. Правда, между первым и вторым событием прошло не более секунды.

— Ты ведь не спишь? — спросила она, хотя и так видела, что я осуждающе смотрю на нее, скрестив руки поверх одеяла. — Ну вот и славно. Мне хотелось без свидетелей поговорить…

— Напоминаю, вас кроме меня никто не слышит и не видит, — терпеливо заявил я. — Так что свидетелей у вашего разговора не может быть, если я вас не проявлю для окружающих.

— Но ведь ты стал бы мне отвечать, — возразила Виноградова и бросила на меня снисходительный взгляд. — Прекрати кукситься, Павел. Я всего лишь хочу поделиться своими наблюдениями.

— Думаете, наша гостья принесла к нам блох?

— Искупитель избави… — начала было женщина, а потом злорадно усмехнулась. — Но это ведь проблемы живых. Меня насекомые не особо волнуют.

— Что вы хотели рассказать? — устало осведомился я, понимая, что проиграл этот спор.

— Слышала я об этом Двушкине, — выдала Виноградова с видом победительницы.

— Знали его при жизни?

— Если бы, — женщина села в кресло и закинула ногу на ногу. — Про него ходят скверные слухи.

— Те самые слухи? Которые разносят духи? — тотчас догадался я.