Договор на крови (СИ) - "Гоблин - MeXXanik". Страница 29

— Пойдем с тобой посекретничаем, — предложила призрачная дама и подмигнула мне.

Я наблюдал, как Семенова легко встала со стула и направилась в комнату бухгалтера. Словно та не была призраком, а обычной тетушкой, которая решила поделиться с ней житейской мудростью. Было в этом что-то трогательное и в то же время естественное.

Я же напитал силой нить, которая проявила Любовь Федоровну в этом мире, и отправился на первый этаж.

Иришка как раз домывала посуду и собиралась домой. Фома во дворе натирал боковину ласточки мягкой тряпицей и выглядел при этом на редкость довольным. Пританцовывая, зашагал к порогу и заглянул в почтовый ящик.

— Вашество, — позвал он, когда вошел в приемную, — вам пакет от этих нехороших людей.

— Каких? — не понял я.

— Семеновых, — пояснил слуга.

Он протянул мне конверт из крафтовой бумаги с фамилией отправителя и указанием получателя — «некроманту».

— Надеюсь, что они прислали документы Алены. Иначе придется ехать к ним домой, — произнес я, открывая конверт.

— Вряд ли они захотят новой встречи, вашество, — засомневался слуга, но все же ждал, пока я распечатаю послание.

В нем и впрямь оказались бумаги. Свидетельство о рождении с именем отца и матери, отметка от лекаря-душеправа, что девица душевно здорова, а также справка о том, что она не получала паспорт, потому как сама того не пожелала. В последнем я сильно сомневался. Скорее всего, Иван решил таким образом распоряжаться судьбой дочери и передать ее супругу, по сути, бесправной. Такие традиции еще существовали в забытых императором деревушках, где все еще поклонялись какому-нибудь болотному богу. И потому, что никто не запрещал так поступать, некоторые староделы все еще продолжали записывать детей своей собственностью.

— Надо справить Алене паспорт, — хмуро заметил я. — Подадим заявку от ее имени и проконтролируем получение. Не хочется, чтобы она оказалась в семье Сато без удостоверения. Как знать, как оно все обернется.

— Если вам лиса пообещала, что не обидит девчонку, то так и будет, — заверил меня Фома.

— Лиса? — я насторожился.

Парень пожал плечами, а потом фыркнул, словно запах в комнате его раздражал.

— Лисы просто так не появляются, вашество, — пояснил он. — Это не перевертыши, которыми рождаются.

— Я не слышал об этой расе, — смущенно признался я. — Может расскажешь?

— Отчего не рассказать то, — простодушно ответил Питерский. — Только вы учтите, вашество, что я вам поведаю то, что слышал сам. Поговаривают, что лисы никогда не рождаются. Ими становятся женщины, которым было горько. Те, с кем судьба была жестока, кого жизнь испытала болью. Они должны оказаться на грани отчаяния. И если не сломаются, не перестанут бороться, то им дается великое благо — выбор стать лисой. Хотя многие говорят, что это проклятье. На другом конце света их зовут демонами. Да вот только я считаю что байки это все, вашество. Про демонов.

— Ты встречал таких? — полюбопытствовал я.

— Любая настоящая ведьма обязательно лиса, — совершенно серьезно заявил Фома. — Их нельзя спутать ни с кем иным. Они по обычаю рыжие, хотя иногда бывают и другой масти. Такие ба… женщины наглые, сильные, — парень потер бок, словно вспомнил о чем-то не очень приятном. — Они бьются наравне с мужчинами и никогда не опускают глаза, ежели только не захотят сбить вас с толку. Говорят то, что думают, не пытаются нравиться, острые на язык. Одним словом — ведьмы.

— Так можно многих назвать, — возразил я резонно.

Помощник покачал головой:

— Не скажите, мастер. Лисы дарят счастье, когда сами довольны. Но ядовитые, будучи несчастными. Они травят все, к чему прикасаются, если живут худо. Потому ежели остаются одиночками, то часто уходят от людей в леса или селятся на отшибе. И становятся злыми как осенние мухи.

— Ты таких встречал? — все же спросил я.

— Было дело, — скривился Фома. — Та самая ведьма, которая лечила меня после раны, была лисицей. Шутила она до скрипа зубовного. Слова доброго не дождешься. Только если сама снизойдет до похвалы.

— Они врут?

— Лукавят, как продавцы в торговых рядах. Но без злобы. Любят загадки загадывать. Но уж ежели что лиса сама пообещает, то завсегда исполнит.

— А правда, что у них есть таланты?

— С ними травы говорят и деревья. Потому в лесах они как у себя дома. Лечить умеют и глаза всегда открытыми держат.

— Это как? — не понял я.

— Их не обмануть льстивыми речами или улыбкой. Лиса всегда чует, что у человека внутри.

— Верно, — я потер подбородок. — Значит, Алена пойдет в дом к лисе.

— А разве вы еще не поняли, вашество? — усмехнулся Фома и покачал головой. — Наша подопечная сама становится лисой. Потому и хорошо, что к своей товарке попадется. Та ее научит быть счастливой. Расскажет, как быть собой. И станет заботиться, чтобы та довольной была.

— Вот как, — изумился я, совсем иначе оценивая возникшую ситуацию. — Значит, нам не стоит беспокоиться о том, что Алена будет плохо жить.

— Об этом будет беспокоиться Рахмат, — важно кивнул парень и добавил, заметив мой удивленный взгляд, — видел, как он на нее смотрел. Прямо как в… — Питерский осекся и быстро закончил, — как я на рыбу.

Мне показалось, что он собирался сказать что-то совсем другое. Но уточнять, что именно, я не решился. Не уверен, что хочу знать правду. Не сейчас.

— А если лису придушить, чтобы не приносила несчастий? — спросил о другом.

— Мало дураков найдется, чтобы решиться ведьму убить. Говорят, их только сжечь можно. И даже после этого лиса переродиться, вернется и накажет тех, кто ее обидел.

— А если обидчиков не будет уже в живых?

— Эта найдет повсюду, — загадочно заявил Питерский и не стал ничего добавлять.

— Как так вышло, что никто про этих самых лис не знает?

— С чего вы взяли, что не знает? — удивился Фома. — Просто не говорят о них на каждом углу. А кому положено — все в курсе.

— Думаешь, и Синод?

— Эти наверняка в первую очередь обо всем ведают. Только бороться с этими ведьмами незачем. Чем сильнее будут лис преследовать, тем больше их будет появляться. Потому и неизвестно, кто выйдет победителем в этой войне. Проще оставить их в покое, и лис останется совсем немного. Ровно столько, чтобы люди перестали в них верить.

В очередной раз я подивился простой мудрости Фомы. В этот момент по лестнице сошла Иришка и парень повернулся к ней. На его лице появилось выражение мальчишеского восторга.

— Возьми «Империал», — посоветовал я. — Уже поздно и тебе не придется останавливаться на пропускных пунктах.

— Спасибо, вашество. Надо бы нам карточку и на Ласточку получить. Мне на ней спокойней.

— Почему?

— Проще как-то, — рассеянно пояснил парень.

Я хлопнул его по плечу и проводил взглядом. А потом направился в свой кабинет, чтобы открыть пакет, который мне отдала Арина Родионовна перед тем, как попрощаться после обеда. В нем нашлись копии, снятые с дела Волкова.

Дело было старым. Некоторых записей не хватало, как и страниц. Но из прочитанного я понял, что промышленник Пономарев подал жалобу на то, что у него вымогает деньги группа лиц. Однако далее упоминаний о группе больше не нашлось. И выходило, что Волков шел по делу как единственный подозреваемый. Вероятно, он взял вину на себя, чтобы получить меньшее наказание и выгородить соучастников. Сам потерпевший не смог указать на других фигурантов дела. Но Волкова уверенно опознал. По сухим заметкам дознавателя выходило, что злодей потребовал с Пономарева крупную сумму денег якобы в уплату долга. Но расписок, указывающих на существование долга не нашлось. А сам промышленник уверял, что никакого долга и вовсе не было. Времена тогда были лихие и никто с уверенностью сейчас не смог бы сказать кто из двоих лгал — Понамарев или Волков. Но нож, паяльник, лопата и пара мусорных пакетов в багажнике машины были именно у Волкова. И он довольно быстро сознался в вымогательстве, чтобы про лопату вопросов не возникало.