Невидимые знаки (ЛП) - Винтерс Пэппер. Страница 26

Эстель, оставив брата с сестрой разговаривать, подошла ко мне. Ее кожа побледнела от боли.

— Ты в порядке?

— А ты в порядке?

— Нормально. — Она выглядела так, будто хотела сказать что-то еще, но остановилась. Указав головой в сторону тропинка, куда они ходили с Коннором, она сказала:

— Я думаю, что нам лучше перебраться на пляж. Так люди смогут нас увидеть.

— Какие люди? — Мой тон был пропитан сарказмом.

— Ты не можешь этого делать. — Ее глаза сузились. — Мы должны сохранять спокойствие. Бог знает, как долго скудные запасы, которые мы нашли в вертолете, будут поддерживать нас в живых. Нам не нужны слезы и стресс, сжигающий калории. Понял?

Я отсалютовал ей.

Она была права, но черт, если меня не взбесило то, что это она должна напоминать мне об этом.

Снова.

Почему я был таким уродом?

Я зарычал:

— Я должен быть тем, кто заботится обо всем, исследует остров и...

— Почему? Потому что ты мужчина и веришь в сексизм? — Она закатила глаза. — Сохрани до того случая, когда это действительно будет иметь значение.

Обхватив себя руками, она сделала несколько шагов назад.

— Я собираюсь отнести это на пляж. Я вернусь за тобой. — Ее взгляд упал на мою ногу. — Я найду какую-нибудь палку для того, чтобы зафиксировать твою лодыжку, как я сделал с запястьем Коннора.

Я сжал зубы.

— Не беспокойся обо мне. Я сам найду ее.

— Ага, конечно. Ты едва можешь шевелиться. — Она холодно рассмеялась. — Что ж, удачи, можешь доказывать, что тебе не нужны другие для помощи, пока я отнесу это и уведу детей. У тебя будет около получаса, прежде чем я вернусь. И когда я это сделаю, будь готов проявить немного благодарности и перестать быть высокомерной задницей.

Она снова ушла, постепенно исчезая в зеленой дымке и густой листве. Каждый дюйм меня хотел последовать за ней, прижать ее к дереву и показать, насколько я благодарен за то, что она здесь. Я бы использовал пальцы, язык и...

Я застонал, когда мой член снова затвердел.

В чем, черт возьми, моя проблема? Я не мог этого сделать с ней. И у меня не было энергии, чтобы тратить ее на похоть. Она предложила помощь. Вот и все. Да, я не мог ходить. Ох, блядь. Если бы я хотел показать ей, насколько благодарен, я должен перестать быть хреном.

Она позвала:

— Коннор, Пиппа. Пошли!

Дети схватили оставшиеся разбросанные предметы на земле и бросились догонять ее. Коннор оглянулся.

— Ты идешь?

Я улыбнулся, хотя мне хотелось ругаться.

— Ага. Прямо за тобой.

— Круто. — Взяв сестру за руку, он исчез.

В момент, когда они ушли, все эмоции, которые я сдерживал последние несколько лет, накрыли меня. Ненависть, одиночество, сожаление, и больше всего... ужас.

Я не мог справиться сам.

Я не мог помочь другим.

Я не был хорош для общества, и общество бросило меня. У меня никого не было.

Нет, это неправда.

У меня было три бесценных человека, которые превратились из незнакомцев в целый мир.

Они были единственной компанией, что у меня была.

Единственные люди, на которых я мог положиться.

Моя кожа чесалась, и привычное желание побежать убивало меня.

Вернитесь.

Не оставляйте меня.

Мне жаль.

…

— Я впечатлена. Ты до сих пор здесь.

Я поднял голову, когда вернулась Эстель без детей, и всего, что у нее было с собой. Вместо этого в руках была большая палка. Подойдя ближе, она оглядела мою ногу, медленно скользя взглядом по моей промежности, торсу и лицу.

Я не мог отрицать, что ее взгляд сделал меня твердым.

Ей нравилось то, что она видела? Видела ли она настоящего меня? Меня, которого я зарыл глубоко-глубоко внутри? Меня, который умер в тот день, когда я стал монстром?

Я напряг свой бицепс, как дебил, надеясь произвести впечатление. Я старался оставаться в форме — не по эгоистичным причинам, а потому, что это было необходимо. Работа с деревом и занятие строительством изо дня в день требовали силы и выносливости.

Не думаю, что лепные мускулы произведут на нее впечатление, когда я не могу, блядь, даже встать!

Я сделал глубокий вдох, стараясь сохранять спокойствие. От неподвижного сидения, когда я скован болью и не способен двигаться, мое настроение не улучшилось.

— Я думал, ты забыла обо мне. — Я вытер пот со лба. Мне не нравилась мысль перебраться куда-то, где солнце поджарит меня, но я жаждал океанского бриза.

— Поиски палки заняли больше времени, чем я думала.

— Я сказал тебе не волноваться об этом.

— А я сказала, что у тебя есть полчаса, чтобы отключить режим придурка и быть милым.

— Я всегда милый.

— Ха!

Мы уставились друг на друга. Она напряглась, и ее дыхание стало прерывистым.

Я указал на ее грудь.

— Вместо того чтобы пытаться найти половину дерева, чтобы зафиксировать мою ногу, ты должна была позаботиться о своих ребрах.

— Не беспокойся обо мне. Беспокойся о себе.

— Я могу сказать то же самое о тебе.

Еще один тупик.

Без детей свобода говорить откровенно развязывала узлы вокруг моих голосовых связок. Я освободился.

— Кто ты вообще такая? Ты ранена так же сильно, как и все мы, но взяла все под контроль и взвалила на себя ответственность. Кто назначил тебя...

— Я не хотела брать на себя ответственность. Думаешь, мне это нравится? Что я хотела попасть в ситуацию, когда двое детей потеряли своих родителей и теперь смотрят на меня с надеждой, что все будет хорошо? Во всяком случае, я бы хотела, чтобы ты был... — Она поджала губы, но глаза ее горели тем, что она хотела сказать.

— Чтобы я не был таким неудачником и мог обо всем позаботиться. Ты это собиралась сказать?

Она отвела взгляд, обнимая себя руками.

Я хотел послать ее. Все вопросы, на которые мне нужны ответы, предполагали собой крик, но я не мог так поступить с ней. Не сейчас. Она хотела комфорта, как и все мы. Но она не получала утешения от меня, потому что я не знал, как это сделать. Все, что я мог, — это испортить и без того запущенную ситуацию.

— Послушай, мне очень жаль. — Потирая глаза, мне хотелось, чтобы у меня были очки, так в моем мире будет хоть что-то правильное. Я ненавидел нечеткие линии и темные цвета. Я мог разглядеть черты Эстель довольно хорошо, но изображение не было в высоком разрешении и было искаженно.

Она не ответила.

Бессознательно я перестал тереть глаза, и по привычке начал искать на коленях несуществующие очки, не задумываясь.

Господи, я ничего не могу сделать правильно.

— Ты нормально видишь без них?

У меня закружилась голова.

— Что?

Она указала на мое лицо.

— Твои очки. Я заметила, что они были в Лос-Анджелесе, а потом в Нади. Думаю, они не просто ради показухи, а жизненно необходимы.

Она заметила такую простую вещь, как эта? Это потому, что она была наблюдательной личностью или потому, что ее тянуло ко мне так же сильно, как меня тянуло к ней?

В любом случае, это помогло мне избавиться от дикой агонии, в которой я тонул. Я улыбнулся.

— Они не пафосное украшение, если ты об этом спрашиваешь. Я буквально нуждаюсь в них, чтобы четко видеть.

Ее плечи немного расслабились, но она не улыбнулась мне в ответ.

— Ты слеп без них? — Она подняла руку, показывая три пальца. — Сколько пальцев я показываю?

Я усмехнулся.

— Шутки в сторону? Ты прямо здесь. Я тебя вижу.

— Так сколько?

— Пять.

Ее лицо помрачнело. Я так долго смотрел на нее, что уже начал распознавать ее мимику и выражение лица. Ее губы образовали беспокойную «о», а брови не знали, то ли подпрыгнуть от удивления, то ли нахмуриться.

Я напугал ее.

Я засмеялся сильнее.

— Расслабься. Три. Ты показывала три пальца.

— Ох.

— Я не слепой, ладно? Я знаю, что калека, но, по крайней мере, тебе не нужно беспокоиться о другой инвалидности.