Дом Монтеану. Том 2 (СИ) - Mur Lina. Страница 53

Взмахнув руками, Томас собирается уйти, но он задел меня. Я до сих пор не отошла от того, что он сделал, и теперь это тоже сойдёт ему с рук? Как бы не так.

Хватаю его за волосы и швыряю через всю комнату. Томас долетает до стены, но не ударяется, а просто отталкивается от неё и выпрямляется.

— Лучше не прикасайся ко мне, Флорина. Я едва держусь. Дай мне остыть. Не трогай меня, — рычит он.

— Не трогать? Как ты не тронул меня в зале? Как ты не изнасиловал меня? Думаешь, что я так легко отпущу тебя? Нет. Ты притащил сюда свою задницу, чтобы обвинить меня во всех грехах, но у тебя это не получилось, Томас. Я не поддамся тому, что ты пытаешься сделать. Ты хочешь, чтобы я страдала снова, чувствовала себя виноватой во всём и оправдывала тебя. Нет. Такого больше не произойдёт. Я тебе не доверяю. Ты ни черта не сделал для того, чтобы я доверяла тебе, — яростно выпаливаю.

— Ничего? — со смешком переспрашивает он, и я киваю.

— Ничего. Ты ничего не сделал, кроме как, убил Рома и остальных. Шантажировал меня. Даже использовал бедную Жозефину. Ты ничего не сделал.

— Ничего. Надо же, ничего, — выдыхает он и качает головой. — Ничего. Ничего, видимо, означает и то, что я помог Стану уйти. Это тоже ничего?

— Я не верю в то, что Стан жив и ушёл. Я больше поверю в то, что ты его убил.

— Тебе не надоело вешать на меня все грехи человечества, а? Я для тебя стал козлом отпущения, но с меня хватит. Это с меня хватит. Ты хоть на секунду задумывалась, как сложно жить под постоянным пристальным наблюдением и отслеживанием любого изданного тобой звука, шага, поступка, слова, иметь возможность пробираться в темницы и возвращать тебя, Стана и остальных к жизни, кормить вас и тайно заботиться о вас? Нет. Конечно, нет. Ты же считаешь, что это раз плюнуть. А это не так. Ты хоть представляешь, как мне сложно? Мне? Я один против них. Я ищу варианты, чтобы балансировать на тонкой грани между всеми вокруг. Я приходил к тебе и поил тебя своей кровью, чтобы ты набралась сил и очнулась. Я проникал в темницу Стана и помогал ему приходить в себя. Я разговаривал с Рома и вытаскивал правду, стал проводником между вами. Я разрабатывал планы, как вас всех вытащить. Это был я. И при этом я должен был показывать, насколько вы все мне безразличны.

— А тебе ничего не нужно было показывать, это правда. Ты делал всё только для себя. Ты добился того, чего хотел. Ты планировал это изначально, поэтому не выставляй себя героем, Томас. Тебе не идёт. Ты забрал у меня всю мою семью, унизил меня и вынудил быть той, кто я есть. Так что не рассказывай мне снова сказки, я не поддамся. Это ты эгоистичный ублюдок. Ты мстишь мне за смерть своей семьи. Ты такой же, как и остальные Догары. Ты начал всё это. Только ты. И да, я думаю о себе, потому что никто обо мне больше не думает. Я защищаю себя и имею на это право, — нахожусь я.

Не собираюсь верить ему снова. Нет. Не поддамся.

— Никто не думает о тебе? А тот факт, что я не вколол тебе сыворотку, ни о чём тебе не говорит? Или тот факт, что я постоянно избегаю острых углов в твоём наказании за слова, которые ты постоянно говоришь мне, унижаешь и оскорбляешь меня, а я маневрирую между требованиями наказать тебя и обещаниями всё урегулировать? Ты думаешь, что тебе сложно? Тебе сложно? Да ты ни черта не знаешь, что такое на самом деле сложно.

— Да пошёл ты. Я…

— Опять «я». Снова у тебя «я». Ты ни разу не подумала обо мне. Ты хочешь и требуешь, чтобы я защищал тебя, что постоянно и делаю, но ни разу не подумала обо мне и о том, как отразятся на мне твои слова, поступки и истерики. Ты подставила меня сегодня. Ты должна была молчать до утра под действием сыворотки, а ты подставила меня. Ты посеяла подозрения на мой счёт в головах Радимила и Соломона. А эти ублюдки только и ждут любой возможности, чтобы уничтожить меня. Это тебе сложно? Да ни черта тебе не сложно. Ты ни о ком не думаешь, кроме себя. А я вот думаю о тебе. Я постоянно думаю о тебе, а ты только и делаешь, что вставляешь мне палки в колёса. Саботируешь. Нарушаешь весь ход событий. Лезешь. Говоришь свои гадкие слова. Господи, всё. Я ухожу. Иначе я просто придушу тебя, — дёрнув головой, Томас направляется мимо меня, но я упрямо тяну свою руку. Мои пальцы едва касаются ткани его рубашки, и это словно становится для него точкой невозврата.

— Не прикасайся ко мне! — орёт он, сверкая яростью в глазах. — Не трогай меня! Больше не трогай меня! Каждое грёбаное прикосновение ко мне, даёт мне надежду, а потом ты ловко забираешь её, выставляя меня ублюдком! Да, я ублюдок, ты довольна? Я жалкий, ты довольна? Я насильник, ты довольна? Всё, я признался, но не трогай больше меня! Не трогай!

Его тело трясёт так очевидно, что я замираю в ужасе.

— Ты ни разу не подумала обо мне! Ни разу! Никогда обо мне никто не думал! Я всегда был средством достижения цели! Постоянно! Никто не задумывался о моих чувствах! А я живой! У меня есть чувства, но нет, все почему-то решили, что я со всем справлюсь и всё вынесу, сожру любое дерьмо, которым вы меня напичкаете! Хватит! Мне тоже больно! Мне больно, потому что я всю свою жизнь один! У меня никого нет рядом! Никого! Никогда не было! Все только пользовались мной, как и ты! Ты тоже пользовалась мной, когда тебе было удобно! Так легко раздеться и предложить себя, заставить меня переспать с тобой, а я что, робот? У меня нет чувств? Ко мне нельзя относиться нормально, как к живому существу, а не как к мясу, на которое вы все пускаете слюнки? Да мне это всё к чёрту не сдалось! Мне это никогда не было нужно! Я влез в это дерьмо, потому что хотел отомстить Русо, а не тебе! Только ему, а он сдох! Я спрятался и никого же не трогал! Так почему вы отыскали меня и решили, что будет весело манипулировать мной, словно так можно и будто это нормально?! Думаешь, тебе больно? Ты ни хрена не знаешь о боли! — Томас с силой бьёт себя в грудь, ломая свои же рёбра, что его даже шатает.

Я вздрагиваю от той силы, с которой он причинил себе боль. Он с ума сошёл?

— Ты не знаешь… ничего не знаешь о боли. Меня втянули в это против моей воли. Да, я мог отказаться, но подумал, что должен нести ответственность за то, что сотворил мой отец. Должен, а потом это всё стало таким безумным и сложным. Я оказался в эпицентре тайфуна и закрывал тебя собой. Собой… я же закрывал. Я защищал тебя, хотя не планировал. Ты хоть знаешь, как это сложно взвешивать каждый звук, даже своё сердцебиение, чтобы никто не догадался, как я люблю тебя? Да и за что я люблю тебя, а? Я не знаю! Не знаю, это чёртово проклятье, потому что ты эгоистичная и избалованная девчонка! А я из кожи вон лез, чтобы спасти твоего Стана, ведь я обещал тебе! Я обещал! И я сдержал своё обещание! А что сделала ты? Ты всё разрушила! Ты и меня разрушаешь постоянно! Меня! — Томас делает шаг ко мне, а потом словно тушуется и отходит, мотая головой.

— Обо мне никто не подумал. И никогда не думал. Ни Русо, который обманывал меня, убеждая в том, что я ему дорог. Ни ты. И вы так похожи. Ты и Русо. Так похожи. Я доверял вам обоим. Я думал, что между нами была связь, особая связь… я же любил его, как отца. Мой отец пользовался мной открыто, Русо же умело управлял мной, как и ты. Вы оба уверяли меня, что я хорош для вас, и имею право на жизнь среди вас, что я ничем не отличаюсь от других, и меня могут полюбить. Но всё было ложью. Это был просто способ, чтобы воспользоваться мной, ведь я не заслужил человеческого отношения. И это я должен говорить о том, что Монтеану разрушили меня и подорвали моё доверие. Но я же надеялся… такой идиот. Такой идиот. Я надеялся, что дал тебе так много, чтобы ты могла вспомнить мои слова, меня… Чтобы ты поверила мне и… была рядом, когда мне плохо. Я был рядом. Я старался быть рядом с тобой каждую свободную минуту и думал, что ты другая. А я был один. Всегда один. Всегда защищаюсь от боли. Всегда кого-то спасаю. Всегда кому-то помогаю. А я? Неужели, я не заслужил хотя бы небольшой помощи от тебя? Не заслужил хотя бы капли доверия, ведь всё это я делаю… ищу варианты… чтобы спасти тебя. Зачем мне это надо? Думаешь, что я бы не смог стать королём без тебя? Да я бы справился с любым нападением. Я заставил всех думать, что ты нам необходима настолько, что без тебя им даже дышать нельзя. Я вложил в их головы то, что мне было нужно, а ты… никогда обо мне не думала. И знаешь, — Томас поворачивает ко мне голову, и я замечаю, как из его глаза выкатывается слеза и капает вниз.