Кто люб богам (ЛП) - Росс Кейт. Страница 37

- Почему вы согласились?

- Я же говорил вам – мы были друзьями.

- У меня тоже есть друзья, мистер Клэр, и я на многое готов ради них, если это не задевает мою честь.

На лице Клэра медленно проступила краска.

- У вас есть право презирать меня. Я сам презираю себя.

- Очень мило, мистер Клэр, но даже в роли презираемого персонажа, вы не выглядите логично. Если Фолькленд платил вам деньгами или услугами, я бы понял ваше участие. Но единственное, что он для вас делал – это приглашал на свои вечеринки, которые вам не нравились, и знакомил с важными людьми, с которыми не собирались поддерживать связь. Вы сказали, что общительность и вечеринки – не ваша forte, но вам не отказать в уме. Вы могли блистать среди соучеников и впечатлять барристеров и солиситоров, а их покровительство помогло бы вашей карьере. Вместо этого вы предпочли оставаться в тени Александра Фолькленда. Почему? Чем он угрожал вам, чтобы добиться такого самопожертвования?

Глаза Клэра расширились.

- Он… он никогда не угрожал мне. Я… я…

- Ваши колебания делают вам честь. Вы ненавидите лгать, верно, мистер Клэр? Интересно, зачем вы тогда делаете это?

- Я не могу больше ничего сказать, – Клэр подошёл к окну и схватился за раму, как узник – за решётку своей камеры. – Мне не следовало участвовать в этом обмане. Мне стыдно за эти письма. Но это не имеет отношения к убийству.

- Тогда почему вы об этом не рассказали?

- Именно поэтому – это личное дело, и Боу-стрит оно не касается.

- Это не вам решать. Боу-стрит нужны все сведения обо всех странностях в жизни Фолькленда. И я бы сказал, что хитроумный обман собственного отца, что продолжился полтора года и как будто не имел никакой цели, кроме как потешить тщеславие – это большая странность.

- Есть ещё кое-что, – Клэр опустил глаза и ещё больше покраснел. – Я не хотел, чтобы сэр Малькольм обнаружил, что письма писал не Александр. Он так радовался им – по крайней мере, такое впечатление сложилось у меня по его письмам ко мне… то есть, к Александру. Я думал, он ценит их как память о сыне. Как я мог раскрыть, что Александру никогда не было до этого дела? – Клэр резко оборвал себя. – Как бы то ни было, я думаю, как бы жестоко не было обманывать сэра Малькольма, раскрывать ему правду сейчас будет ещё хуже, когда его сын мёртв и никогда не сможет ни объяснить, ни искупить это.

- Вы очень хитроумно говорите, мистер Клэр. Примечательно, что вы держите речь в пользу человека, которого сами обманывали. Нет ли в вашем нежелании признаваться, что выставили его дураком, связи с тем, что он – один из старшин Линкольнз-Инн? Он может вышвырнуть вас вон и погубить вашу юридическую карьеру ещё до того, как она начнётся.

Клэр махнул рукой, как будто это было самой мелкой из его проблем.

- Я думаю, вы скажете ему?

- Конечно. Не может быть и речи о том, чтобы замолчать это.

- Даже ради блага самого сэра Малькольма?

- Сэр Малькольм отчаянно желает понять, что случилось с его сыном. Он сказал мне, что готов узнать даже самую горькую правду, но не хочет больше оставаться в неведении. Я думаю, что он слишком высоко ценит правду, чтобы увериться во лжи, даже удобной.

Клэр отвернулся. Непослушный локон его волос упал на лоб, скрывая глаза.

Джулиан посмотрел на него с кривой улыбкой.

- Вам непросто помочь, мистер Клэр. Вы не были искренни, рассказывая о том, почему писали письма, и скрыли, что занимались этим даже после смерти Фолькленда. Вы должны понимать, что эта двойственность бросает тень на всё, что вы будете говорить. Если я вас оскорбил, вы можете послать мне вызов через одного из ваших друзей. Но я не думаю, что вы это сделаете. Совесть не позволит вам рисковать своей или моей жизнью, чтобы защитить ложь.

Клэр упёрся рукой в окно. Он выглядел опустошённым. Джулиан решил, что даст совести пока что помучить своего хозяина. Он взял свою шляпу, трость и вышел.

Поскольку Джулиан уже был в Линкольнз-Инн, он решил сразу же найти сэра Малькольма. Ему было что рассказать. Кестрель пересёк Серлс-Корт и спросил у похожей на мопса прачки, как пройти к Олд-Сквер, 21. Начался мелкий дождь; Джулиан поднял воротник, чтобы защитить шейный платок из кремового шёлка.

Олд-Сквер была старым местом – это скопление зданий из красного кирпича с островерхими крышами, должно быть, помнило ещё Карла I. Джулиан прошагал по узкой, извилистой лестнице к номеру 21 и нашёл дверь с именем сэра Малькольма. Внутри обнаружился старый секретарь, склонившийся на письменным столом – его седая голова походила на остров среди океана бумаг, пачки которых были перевязаны красными ленточками. Увидев посетителя, он сунул перо за ухо – это привычке он был обязан чернильным пятном на бакенбардах.

- Доброе утро, сэр.

- Доброе утро. Мне нужно увидеть сэра Малькольма.

- Я боюсь, его сейчас здесь нет, сэр.

Джулиан знал, что выдающихся барристеров никогда нет у себя. Одна из первейших обязанностей секретаря – поддерживать их величественное одиночество, отгоняя тех, кто явился, не договорившись о встрече.

- Если вы будете так добры и возьмете эту карточку, я думаю, он может чудесным образом появиться.

Секретарь посмотрел на карточку, и его напряжённое лицо расслабилось.

- Мистер Кестрель! Господи, он надеялся увидеть вас, – секретарь открыл дверь у себя за спиной и объявил:

- Мистер Джулиан Кестрель, сэр.

- Мистер Кестрель! – в дверях появился сэр Малькольм. – Входите, входите! Садитесь и рассказывайте всё, что узнали. Я жажду новостей.

Джулиан подождал, пока дверь за ним закроется, а потом предупредил.

- Я боюсь, некоторые новости могут оказаться для вас болезненными.

- Тогда рассказывайте быстрее, – сэр Малькольм сел на стол, отмёл в стороны груду распечатанных писем и синие сумки с бумагами. С его парика, висевшего на деревянной подставке, слетело облако пудры.

Джулиан начал с самой горькой части. Когда рассказ подошёл к концу, сэр Малькольм глядел на него ошарашенно и неверующе.

- Все до единого? Все письма писал Клэр?

- Все, что передали мне вы, да.

- Но как Александр мог… Почему… – он упёр пальцы и лоб, лихорадочно размышляя. – Он… Конечно, он пытался порадовать меня… хотел, чтобы я гордился им. Он поступил дурно, но с благими намерениями. Всё было так, как сказал вам Клэр: у Александра не было времени учиться, у Клэра было, и Александр… воспользовался учёностью друга.

- Не только учёностью, – мягко напомнил Джулиан. – Он позаимствовал его мысли, его взгляды, его идеалы.

- Он не должен был этого делать. Я знаю. Но эта ошибка сделана из любви – так школьник тщится впечатлить своего отца.

«Но Александр был уже не школьником, – подумал Джулиан. – Что для школьника – шутка, для мужчины – уже обман»

Вслух он сказал:

- Для расследования не так важно, почему Александр хотел, чтобы его письма писал Клэр – важнее понять, почему Клэр согласился. И он, и Адамс оказали Александру необычную услугу – Клэр снабжал знаниями, жертвуя своей карьерой, а Адамс простил долг. На такое не хватило бы обаяния даже у Александра. Либо он предложил этим двум что-то ценное, или угрожал. И поскольку не похоже, чтобы он хоть как-то помог Клэру, нужно задаться вопросом, как он мог ему навредить.

- Вы забыли, что мой сын – жертва! – гневно воскликнул сэр Малькольм. – Он был жестоко и коварно убит! А теперь вы больше беспокоитесь о его преступлениях!

- И то, и другое неразрывно связано. Если мы не узнаем, кого Александр разозлил или с кем несправедливо обошёлся, где мы возьмём мотив его убийства?

Сэр Малькольм вскочил и зашагал взад и вперёд, сжимая и разжимая кулаки. Наконец он взял себя в руки и сделал долгий вдох.

- Вы правы, как всегда. Простите меня. Но вы не видели его лежащим той ночью, с головой пробитой ударом кочерги – двадцать четыре года, что были уничтожены в один миг! Это была груда костей и кровоточащей плоти, что раньше говорила, смеялась и … – он закрыл лицо руками.