Не оставляй меня, Малыш! - Бочарова Татьяна. Страница 10

— Нет. Степка себе нос расквасил, прямо перед моим уходом.

— Ну их, этих детей, — заворчала Кристина, — одна морока с ними. Я вот точно до тридцати пяти рожать не буду.

— Родишь, куда ты денешься, — насмешливо сказала Ася и встала. — Ладно, Кристя, я побегу, а то мало ли что.

— Беги, — согласилась Кристина, — а я дождусь Игорька. Жратвы вон сколько остаюсь, а родительский комитет убирать только в шесть придет.

5

Едва Ася завозилась в замке ключом, дверь распахнулась. На пороге стоял Сергей.

— Привет.

— Степку смотрел? Что с ним?

— Полный порядок. Ты в дом-то войди, а то с площадки сыплешь вопросами.

Лицо у Сергея было спокойным и безмятежным, тон, как обычно, чуть ироничный.

— Ну, слава богу, — Ася зашла в прихожую, повесила на крючок сумку, — я из-за них с Нинюсей чуть сегодня с ума не сошла.

— Тебе бы у нас в отделении поработать, — Сергей снисходительно улыбнулся, — тогда бы ты знала, чем пара пустяковых царапин отличается от серьезных травм.

Он потянулся, чтобы снять с жены пиджак, и Асе внезапно показалось, что от Сергея слишком приторно пахнет туалетной водой.

— Чего кислая такая? — Сергей обнял ее за талию. Этот привычный жест неожиданно вызвал в ней некое странное раздражение. Ася мягко высвободилась из объятий мужа.

— Аська, да что с тобой в самом деле? — Сергей наконец перестал улыбаться и посмотрел на жену с тревогой. — Встреча провалилась? Вам отказали?

— Нет, все прошло отлично. Просто я… я очень устала. — Ее голос предательски задрожал, к горлу подступил комок.

Что с ней? Что происходит? Откуда эта гнетущая, непонятная тоска, тяжесть на сердце, желание отгородиться от всех, остаться одной? Неужели она так перенервничала из-за Степки и из-за спонсоров?

Но ведь все уже позади: мальчик цел и невредим, выступление оказалось на редкость удачным. Почему же она никак не придет в себя?

Из детской высунулась Степкина рожица.

— Мама пришла! — радостно завопил он и бросился навстречу Асе.

Она подхватила его на руки, крепко прижала к себе, поцеловала в упрямо торчащий на макушке хохолок.

— Маленький мой, солнышко, котенок!

— Мам, больно. — Степка выскользнул из объятии и сполз на пол. — Ты вкусненькое купила?

— Забыла, — Ася виновато развела руками, — торопилась узнать, как ты себя чувствуешь, и не зашла в магазин.

— А я так мороженого хотел… — Степка вздохнул.

— Обойдешься и без мороженого, — строго сказал Сергей, — не видишь, мама устала, еле на ногах стоит. А ну-ка марш к себе и не шуметь, понял?

Степка кивнул, шмыгнул слегка припухшим носом и удалился.

— Пойдем пообедаем, — мягко предложил Сергей, там Нинюся борщ сварила, пахнет обалденно. Я без тебя не стал пробовать. Пошли?

Ася кивнула и побрела на кухню вслед за мужем.

Она совершенно не чувствовала голода, хотя во время фуршета ни к чему так и не притронулась. Больше всего сейчас Асе хотелось закрыться в спальне, лечь, отключиться, ни с кем не разговаривать и не отвечать ни на чьи вопросы.

На столе стояли две тарелки, хлебница с нарезанным, хлебом, аккуратно лежали ложки, салфетки. Даже стул, на котором Ася любила сидеть, был предусмотрительно отодвинут в сторону.

— Садись, — Сергей ловко снял крышку с блестящей пузатой кастрюли, — я за тобой поухаживаю.

Ася взяла горбушку. От заботливости Сергея, от его ласкового участливого тона ей стало еще поганей, к ощущению потерянности и пустоты присоединился отчаянный стыд.

Впервые за свою долгую семейную жизнь она не почувствовала радости, увидев мужа на пороге. Впервые у нее не возникло желания обнять его, поцеловать, поделиться веем, что произошло за день. Впервые она ощущала себя чужой, далекой и страшно одинокой.

— Вкусно? — Сергей внимательно наблюдал за тем, как Ася вяло подносит ко рту ложку за ложкой.

— Вкусно.

— Второе будешь?

— Нет, спасибо. — Она решительно покачала головой. — Ничего, если я прилягу? Спать очень хочется.

— Конечно, что за вопрос. Ты во сколько сегодня проснулась, в полшестого?

— Кажется. — Ася слабо улыбнулась.

— Так что же ты хочешь, дорогая моя? Иди ложись, немедленно.

В полумраке спальни ей стало немного легче. Ася плотно прикрыла дверь, переоделась и залезла под одеяло. Она старалась думать об обыденных делах: завтра свободный от работы день, нужно будет пропылесосить квартиру, заставить Степку прочитать книжку, сходить с ним прогуляться в парк. Да, и не забыть застирать халат, Степка его весь кровью измазюкал.

И повезло же ей сегодня навидаться крови — сначала Степка, потом тот тип с рынка…

Ася вдруг резко села на постели.

Неужели? Неужели причина в этом? Вовсе не Степкино падение с велосипеда не дает ей покоя, а встреча с белобрысым!

Ей стало жарко, щеки заполыхали, лоб покрылся испариной. Почему она думает о нем? Кто он такой — вокзальный бомж, пьяница, может, даже ворюга? Валяется, небось, сейчас под забором и храпит или водку глушит с такими же оборванцами. Что он там ей плел? Что сдохнет, если она уйдет, оставит его одного? Наверное, каждой, кто мимо проходит, так говорит. Точно…

А если не каждой? Если… только ей?

Ася в отчаянии закрыла глаза. Зачем об этом вспоминать? Что она может сделать? Помочь ему? Но чем? И почему так настойчиво стоит перед глазами его лицо — страшное лицо, окровавленное, перекошенное яростью?…

Да нет, вовсе не страшное, а какое то знакомое, даже родное. Как будто она знает его очень давно, с незапамятных времен…

Ее пальцы с силой сжали край подушки. Но ведь это бред! Она же любит Сергея, всегда любила, таяла от сто прикосновений, засыпала, уютно свернувшись клубком в его объятиях! Как может быть ей кто-то ближе, родней, желанней?

Словно отвечая на Асин немой вопрос, дверь тихонько скрипнула.

— Не спишь? — шепотом спросил Сергеи, заглядывая в спальню.

— Нет, не могу.

— А Нинюся уснула. — В темноте его тина не было видно, но Ася слышала, что муж улыбается.

Мягкими беззвучными шагами Сергей прошел по ковру и остановился возле кровати. Сел на краешек, осторожно погладил Асины ноги под одеялом.

— Степка тоже сейчас ляжет, только «Спокойной ночи» досмотрит.

Голос Сергея становился все глуше, вкрадчивее, он наклонился над Асей совсем низко. Сладковатый запах одеколона накрыл ее с головой.

— Зайка, я по тебе соскучился. Так соскучился!

Ася сделала над собой чудовищное усилие, но не почувствовала ничего, кроме дикого отчуждения.

— Сережа, не надо. Я не могу. У меня очень голова болит.

— Пройдет, я тебе обещаю.

— Нет, пожалуйста. — Ася руками уперлась ему в грудь. — Степка еще не спит.

— Говорю же, он сейчас ляжет. Не бойся, я дверь закрою на задвижку.

— Не надо дверь… я не хочу… Сергей!

— Асенька! — Он прижал ее ладонь к своей щеке. — Ну не сердись, ну пойми, я тебя так хочу, моя сладкая, моя Зайка!

Асю вдруг охватило глубокое тоскливое безразличие.

Сергей что-то нежно шептал ей на ухо, целовал ее лицо, шею, грудь. Она не сопротивлялась, но и не отвечала на его ласки, ощущая себя в какой-то прострации.

Его дыхание участилось, пальцы на мгновение крепко, до боли сжали Асины плечи. Потом он замер, затих, вытянувшись рядом, зарывшись лицом в ее разметавшиеся по подушке волосы…

— Зайка!

— Что? — Она с трудом разлепила пересохшие губы.

— Прости меня, — муж виновато потерся носом о ее щеку, — я понимаю, ты устала. Не надо было.

— Все в порядке, Сережа, все хорошо.

Он бережно укутал ее одеялом.

— Я тебя люблю. Я тебя всегда буду любить, слышишь? Мне никто не нужен, кроме тебя, — я хочу, чтобы ты это знала. Понимаешь?

— Да, спасибо, Сережа.

— Завтра ты будешь совсем другая, отдохнувшая, бодрая. Не обижайся на меня, ладно?

— Не буду.