Карфаген 2020. Восхождение (СИ) - Ратманов Денис. Страница 2

Встаю и хлопаю в ладоши, Гискон смотрит без выражения, он по-прежнему ко мне равнодушен, я для него очень нужная и удобная вещь, не более.

— Ты за сутки разжег такой костер! — снова сажусь, принимаю вольготную позу, закинув ногу за ногу. — Все уже забыли, чего хотели изначально, благодаря тебе вся несправедливость мира — в моем заточении. Ты даешь толпе меня, делаешь меня победителем, и они расходятся по домам. Костер погашен. Так?

— И все-таки мне интересно, что ты такое, — бормочет Гискон. — Да, так. Мои условия: выпускаю тебя к толпе, ты их успокаиваешь, получаешь свое место на четвертом уровне и при необходимости помогаешь управлять сознанием масс: участвуешь в ток-шоу, даешь интервью.

— А потом со мной случается что-то смертельное, — все так же улыбаюсь, глядя на него. — Как случилось с моими людьми. Но и гарантий от тебя не получить, — подпираю голову рукой, задумываюсь. — Хотя по сравнению с остальными аристо ты коварен, но не кровожаден.

А ведь я нужен ему так же, как и он — мне. Он меня, по сути, пропаровозил так, как я сам и за пять лет не смог бы. Гискон и не догадывается, что он совершил преступление против всех аристо, да против самого мироустройства! А раз я нужен ему, он собирается меня использовать, продвигая, а не расчленять в лаборатории, то нужно постараться извлечь из ситуации максимальную выгоду.

— У меня есть соображения, как успокоить толпу максимально быстро и сделать так, чтобы волнения не повторялись. Но для этого мне придется сдержать слово, а я обещал жизни тем, кто мне поверил. Два моих человека убиты…

— Они живы, — равнодушно говорит Гискон. — В них стреляли парализаторами и шариками с краской, чтобы сцена выглядела максимально жестокой и вызывала негодование. И эти двое, и парень с женщиной, и пятеро сдавшихся. Я понимаю, что они нужны для того, чтобы воцарилась справедливость.

Откидываюсь на спинку стула, тянусь к пустому стакану, изо всех сил стараясь скрыть радость. Да я просто счастлив! Еще бы Эристана воскресить…

А теперь самое время подумать о себе: о том, как создать безопасный плацдарм и начать качаться, выполнить наконец незакрытые квесты, найти организатора терактов, прижать хвост Братству топора, уничтожить питомники трансплантологов, как-то попытаться помочь гемодам, остановить зачистки трикстеров.

При воспоминании о своей стае сердце отдается застарелой болью утраты, тоской по детству и несбывшейся жизни. Я стал другим, тот Леон умер.

— Как странно тасуется колода, — говорю Гискону. — Я сделаю все, как ты скажешь. А ты поможешь мне создать службу внутренней безопасности, стоящую над полицией. Я нахожу главарей преступных группировок, устраиваю показательные казни, народ это любит.

— Подконтрольную мне службу внутренней безопасности. Признаться, никогда не вмешивался в дела плебеев, а зря.

Ловлю на себе его внимательный взгляд, и он не удерживается от вопроса:

— Зачем это тебе? Служба безопасности, трансплантологи… Не вытащи я тебя с Полигона, ты и правда выкупил бы всех, кто тебе сдался? И не в рабство выкупил, а распустил по домам, по сути, на ветер выбросил свой миллион?

Киваю.

— Я идейный. Как бы нелепо ни звучало, но это так.

Гискон выключает экран, поднимается. Заведя руки за спину, делает два шага вдоль стола, два назад, разворачивается и упирается руками в стол.

— А теперь о главном, — и берет паузу, сверлит меня взглядом, я поднимаюсь, чтобы мы были в равных условиях. — Я слышал, что жрецы обладают даром исцеления, но всегда считал чудеса постановкой, а теперь увидел их собственными глазами — в твоем исполнении. Темнокожий парень получил смертельную рану, — он включает запись: еще до того, как мы захватили крепость, Вэра осматривает Тейна и выносит вердикт; останавливает видео, приближает живот маори. — По-моему, все ясно: прободение кишечника, перитонит, внутреннее кровотечение. А утром этот человек уже здоров. Я не прошу открыть тайну, какие силы тебе помогают, мне все равно. Моя любимая дочь смертельно больна, и если ты в силах ей помочь, я буду твоим должником. Хочешь — флаер премиум-класса. Любые апартаменты. Миллион шекелей. Только помоги моей девочке.

Вот так поворот! Гискон-то на крючке, потому особо и не запугивает меня, понимает, что тут нужно действовать хитростью. Как говорил покойный Мелиар Делла, разработчик программы, сама реальность будет помогать мне, создавая благоприятные условия.

— Что с ней? — интересуюсь я.

— Лейкоз. Две операции не помогли. Скоро третья, которая может ее убить.

— Нужно смотреть на девочку, пока ничего гарантировать не могу.

Эйзер зашагал к выходу.

— Идем.

Развожу руками.

— Прямо так? Я не мылся больше недели и оброс, как озверелый. Она заикой сделается — привел отец какого-то разбойника. Это раз. Два, мне нужно увидеть свою команду и убедиться, что с ними все в порядке.

— Если поможешь ей, чего ты хочешь?

— И слово это было «если». Если получится, тогда и поговорим. К тому же нам предстоит длительное сотрудничество, не вижу смысла выкручивать руки партнеру. Я не привязан к материальным благам. Так где мои люди?

— Они не здесь. Идем, тебя проводят в ванную, и мы вылетаем.

Спустя полчаса в сопровождении двух телохранителей Эйзера Гискона шагаю к его флаеру, похожему на тот, что я подбил, спасая Элиссу от Боэтарха.

Думал ли я, чем обернется мое вчерашнее отчаянье? Это не просто победа, это — начало большого пути, и теперь шанс все изменить приобретает материальность.

Внутри флаера пахнет роскошью. Мы с Гисконом садимся в белые кресла, тотчас принимающие форму наших тел, на правом подлокотнике — панель управления, фокусируюсь на ней, нажимаю на оранжевую кнопку с изображением бутылки. Из стены выдвигается металлический куб на ножках, примерно метр на метр, ждет, пока флаер взлетит и прекратится не тряска даже — покачивание, и катит ко мне. Крышка поднимается и складывается, появляется мини-бар с алкоголем, о существовании которого я даже не догадывался. Выбираю бутылку воды, сбоку выезжает отсек со стаканами.

Пью, завороженно глядя вниз, где на брюхе флаера проступает изображение с внешних камер: зиккурат с высоты птичьего полета. Подо мной — гигантские ступени, тысячи золотых точек-окон, отражающих свет восходящего солнца, тысячи флаеров, более похожих на мутный движущийся поток, обрывки облаков и далекие горы, подернутые сизой дымкой. Людей не видно, они даже не пылинки. И где-то среди них сходит с ума Элисса, посмотревшая шоу, а я не могу дать о себе знать.

Сотни моих знакомых душу продали бы за право очутиться здесь, мне же тут неприятно, ощущение, что это место враждебно, меня вот-вот разоблачат и сбросят вниз. От пристального взгляда Эйзера Гискона мышцы между лопаток сводит от напряжения.

Аристо по-прежнему равнодушен ко мне. У него было мало времени, чтобы собрать на меня компромат, но он непременно сделает это, чтобы я не вышел из-под контроля. Пусть! У него есть то, что мне необходимо для запуска цепной реакции — СМИ, к тому же из-под контроля я уже вышел, но ему об этом знать незачем.

И я выгрызу место под солнцем для своей команды и сделаю так, чтобы никто ко мне не подобрался, в том числе долбанный Боэтарх.

Глава 2

Под покровом тайны

— Пока ты официально под арестом, — говорит Гискон, сидящий напротив и потягивающий вино из пузатого бокала на тонкой ножке. — И в твоих, и в моих интересах не бросаься в глаза и не привлекать внимание. Для всего мира Эйзер Гискон — тиран и узурпатор, а Леонард Тальпаллис — безвинно обвиненный.

Флаер летит так ровно, что кажется, мы в кабинете, а не в движущейся машине на полукилометровой высоте

На мне одежда Гискона; футболка жмет в плечах, брюки, которые пришлось подкатить, не застегнулись на поясе. Наблюдаю в иллюминатор, как флаер, качнувшись, зависает у вертикальной стены, поднимается роллет, и к нам выезжает стартовая дорожка на подпорках. Флаер опускается, и его затягивает в просторный посадочный модуль.