Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом - Вудхаус Пэлем Грэнвил. Страница 58

Фредди поднялся на дрожащих ногах. Всякому самообладанию есть предел.

– Я это… – пробормотал он, – выскочу на минутку, покурю.

– Я с тобой, Фредди, мой мальчик! – встрепенулся дядя Крис, тоже ощутив настоятельную необходимость передохнуть от миссис Пигрим. – Подышим воздухом, тут что-то жарковато.

Фредди охотно согласился, воздуха ему как раз и не хватало.

Оставшись в ложе наедине с племянником, миссис Пигрим продолжала в том же духе, с невинной безжалостностью поворачивая нож в открытой ране и удивляясь странной замкнутости милого Оти. Впрочем, это легко объяснялось нервным напряжением, столь естественным для автора на премьере первой пьесы.

– Ты заработаешь на этом мюзикле тысячи и тысячи долларов! – заключила тетка. – Я уверена, он станет новой «Веселой вдовой»!

– По одной премьере судить нельзя, – мрачно буркнул Пилкингтон, делясь театральной мудростью, подслушанной на репетициях.

– Еще как можно! Разве спутаешь искренние овации с ленивыми хлопками из вежливости? Конечно, у многих зрителей есть друзья в труппе или другие основания для притворства, но ты только глянь, как веселятся на верхних ярусах и галерке! Там все в восторге, а их никак не заподозришь в неискренности… Как же тяжко пришлось тебе трудиться, бедный мой мальчик, – продолжала сочувственно миссис Пигрим, – чтобы перекроить пьесу за время гастролей! Мне не хотелось говорить, но теперь даже ты согласишься – твоя первая ньюпортская версия была полной ерундой. А каково было труппе репетировать все сначала… Послушай, Оти! – просияла вдруг она. – У меня блестящая идея! Завтра вечером после спектакля ты должен устроить прямо на сцене званый ужин с танцами для всей труппы.

– Что?! – вскинулся племянник.

Вся его апатия мигом рассеялась. Он уже ухлопал тридцать две тысячи восемьсот пятьдесят девять долларов и шестьдесят восемь центов на «каркасы» и «реквизит», вернув лишь жалкие десять тысяч за проданную долю в постановке, а теперь должен мучиться снова и снова?

– Разве они этого не заслуживают после такой усердной работы?

– Это невозможно! – с жаром воскликнул он. – И речи быть не может!

– Оти, милый, а вот мистер Мейсон говорил прошлым летом, когда приезжал к нам в Ньюпорт смотреть пьесу, что продюсеры всегда устраивают званый ужин для труппы, особенно если было много добавочных репетиций.

– Ну так пускай Гобл и ставит им угощение!

– Но ведь Гобл, хоть и числится продюсером, на самом деле не имеет к пьесе никакого отношения. Все права на постановку твои, разве не так?

Пилкингтон был уже готов признаться, но слишком хорошо знал тетю Оливию. Если она услышит, что племянник уступил ценную собственность себе в убыток, то круто поменяет отношение к нему или, вернее, станет относиться по-старому, как строгая нянька к слабоумному питомцу. При всех душевных муках непривычная нотка уважения в голосе тетки после того, как упал занавес, служила некоторым утешением. Лишиться этого уважения, пусть и незаслуженного, очень не хотелось.

– Да, конечно, – буркнул он.

– Ну вот!

– Все-таки я не понимаю, зачем этот ужин. Только подумай, во сколько это влетит!

Ход был неверный. Пиетет миссис Пигрим тут же сменился ощутимым холодком. Веселая и щедрая, она частенько укоряла племянника за чрезмерную бережливость.

– Скупость нам не к лицу, Отис!

Это ее «нам» больно укололо Пилкингтона. А счет кому придется оплачивать – «нам», рука об руку, или все-таки ему, болвану и простофиле, которому только и навязывают то одно, то другое!

– Ужин на сцене вряд ли получится, – попытался он вывернуться. – Гобл не разрешит.

– Можно подумать, Гобл тебе хоть в чем-то откажет после такого триумфа в его театре! Разве ему не положена доля прибылей? Иди сразу после спектакля и спроси! Я уверена, он с радостью предоставит тебе сцену. Хозяйкой буду я, – довольно улыбнулась миссис Пигрим. – А теперь надо подумать, кого же мы пригласим.

Пилкингтон мрачно уставился в пол, настолько сломленный бременем новых забот, что даже лицемерное «мы» перестало его возмущать. Он попытался оценить масштабы увечья, которое эта нелепая затея нанесет его банковскому счету. Меньше пятисот долларов никак не выходило, а если тетка возьмет дело в свои руки, что казалось более чем вероятным, сумма расходов могла стать и четырехзначной.

– Майора Сэлби, конечно, – задумчиво проговорила миссис Пигрим с воркующей ноткой в голосе. Лощеные манеры пожилого коммерсанта совершенно покорили ее. – Да, первым делом майора Сэлби… еще мистера Рука и пару моих друзей, которые обидятся, если их не пригласить. А как насчет мистера Мейсона, вы ведь дружите?

Пилкингтон фыркнул. Он вынес многое и готовился терпеть дальше, но не желал расточать деньги на субъекта, который подкрался к его любимому творению с топором и изрубил на мелкие кусочки!

– Нет, не дружим! Я не хочу его приглашать.

Достигнув главной цели, миссис Пигрим была готова на мелкие уступки.

– Ну хорошо, раз он тебе не нравится. Я-то думала, вы близки. Ты же сам просил меня пригласить его в Ньюпорт прошлым летом.

– С прошлого лета много воды утекло, – холодно отрезал Пилкингтон.

– Что ж, ладно, Мейсона исключаем… но как только опустят занавес, скорее беги за кулисы, разыщи Гобла и договорись с ним!

В этом мире стремятся друг к другу не только родственные души. Гобл и Пилкингтон имели мало общего, но когда последний отправился разыскивать первого, тот сам больше всего на свете жаждал этой встречи, пребывая после триумфального первого акта в душевном смятении.

Если вернуться к сравнению с приисками, Гобл оказался в положении того, кто имел когда-то все шансы их купить, а теперь слишком поздно узнал об открытии новой золотой жилы и с горечью ощутил всю глубину поэтических строк Уитьера: «Не сыщешь на слуху и на странице печальней фразы, чем «Могло бы сбыться»».

Бурный успех «Американской розы» ошеломил его, и, понимая, что во время гастрольного тура он мог перехватить у Отиса коммерческие права за бесценок, Гобл битых полчаса ел себя поедом.

Единственным лучиком во мраке, объявшем его неукротимую душу, была мысль, что не все еще потеряно. Если добраться до Отиса прежде, чем появятся хвалебные рецензии, грустно покачать головой и порассуждать о ложных надеждах авторов-дебютантов после успешной премьеры, тогда как эксперт с пятнадцатилетним опытом в шоу-бизнесе так легко не обманется, да еще мрачно добавить, что подслушал в антракте разгромные отзывы пары-тройки критиков… Тогда, возможно, получится умерить энтузиазм новичка, и тот уступит свою долю по бросовой цене великодушному другу, готовому рискнуть некоторой суммой ради славного юноши, хотя мюзикл едва ли продержится на нью-йоркской сцене дольше недели и принесет какие-то крохи разве что в провинции.

Таковы были соображения Гобла, и, когда занавес упал после завершающего акта под неистовые овации, он отправил посыльных во все концы с повелением разыскать Пилкингтона и доставить к нему. А сам в нетерпении принялся мерить шагами пустую сцену.

Внезапное появление Уолли Мейсона безмерно расстроило продюсера. Мейсон был неучтенным фактором. Этот дьявольски бестактный тип, который вечно чинит помехи честным коммерсантам, наверняка постарается расстроить сделку, вывалив нежелательную правду о перспективах пьесы! Гобл уже не в первый раз пожелал ему скоропостижной кончины от апоплексического удара.

– Недурно прошло, а? – добродушно улыбнулся тот. Гобл ему не нравился, но на такой успешной премьере о личных антипатиях можно временно забыть. Настроение у Мейсона взлетело до таких высот, что он даже с Гоблом готов был обходиться как с другом и братом.

– Хм-м! – с сомнением протянул Гобл.

– Что значит «хм-м»? – вытаращил глаза Уолли. – Успех колоссальный!

– Да как сказать… – отозвался собеседник в минорном ключе.

– Ну и ну! – хмыкнул Уолли. – Чего уж больше – публика просто-напросто ела из рук. Что не так-то?