95-й. Сны о будущем прошлом (СИ) - Войлошников Владимир. Страница 6

Долго у меня любимым брендом был Кавалли. Потом, когда у отца инфаркт случился, и магазин он бросил, я зашла как-то в фирменный бутик и увидела цены на мои любимые вещи. Чуть в обморок не упала. Ладно, надо к папане наведаться, посмотреть, чего уже привезли. А ещё, кстати, они привозили обувь. Отличные итальянские сапоги. И мех с дальнего востока, шапки шили. Крутились, как могли, мда.

Так что на счёт зимнего? По сапогам надо поговорить, чтоб без каблуков мне привёз, ибо в таких валенках я больше ходить не хочу. На шубу я вряд ли замахнусь, а вот что там у них в мастерской хорошие портнихи сидели, шили пальто, в том числе и зимние — это я помню. Сшить. Только не бабушкинское! Надо подумать, картинку нарисовать. А, может, и сама сошью, если цены заломят. У меня в шкафу «Зингер» стоит военных лет, он даже валенки шьёт. Шил. Проверить надо, здесь он вообще, или нет.

Ладно, до зимы ещё дожить надо, а вот в чём я в воскресенье на свиданье пойду? Если всё как в моей прошлой жизни, то в одной из секций стенки, на антресолях, должны храниться ткани.

Есть! И некоторые для моих срочных целей вполне подойдут. Особенно две. Цветов они были бешеных, просто вырви глаз — вполне в духе безумных мод девяностых. Типа шёлк. Одна ярко-синяя с огненными жёлтыми и оранжевыми розами, вторая — не менее ярко-малиновая, с какими-то золотыми китайскими узорами. Вот с них и начнём.

ХОЧУ БЫТЬ КОРОЛЕВОЙ

Синий кусок оказался побольше. Ну, правильно, из него же тогда ещё платье вышло. Мой любимый силуэт а-ля Диор: облегающий верх, расклешённая юбка. Тогда, помнится, мне сильно хотелось пышную, с тремя ярусами сборок, и из-за этого она получилась короткой, едва прикрывающей колени. Вот и здорово, сделаем д-д-дубль!

Швейных машинок нашлось аж две: старинный бабушкин «Зингер» (ручная) и сравнительно новая «Подольск» (электрическая). У «Зингера» строчка получалась ровнее, зато у «Подольска» наличествовал зигзаг, а это — почти оверлок! Решив, что для счастья мне больше пока ничего не надо, я разложилась прямо на полу и начала резать. Самый перспективный метод, ха!

В середине процесса меня вдруг пронзило: я вообще-то имела на своего мужчину далекоидущие планы. Пофиг мне на местную мораль, у меня от одного его присутствия крышу напрочь сносит. Тут, понимаете ли, такой коктейль: нынешний набор гормонов в сочетании с прежним сексуальным опытом. Тем более, бабуля на даче, когда ещё такой случай представится?

И вот я такая вся приду красивая, в платье. Допустим, кудри наведу. И-и-и…

К чему я клоню? Труселя! Труселя же! Те, что на мне, были совершенно спартанского вида: гладкие, чёрные, небольшие, но совершенно, так скажем, лаконичные. И на мой личный вкус для свидания годились только в крайнем случае. Я бросила свои ножницы и пошла проверять красоту.

Красоты оказалось не так много, как хотелось бы, но и не так мало, как я опасалась. Даже нечто полупрозрачное-кружевное нашлось, нахально-красного цвета. Решив, что это — вполне(!), я вернулась к созданию портновского шедевра. Вот бы ещё к этому платью жемчугов… Почему-то просились жемчуга — такие, чтоб крупные, выразительные, и не совсем под горло, а чуть пониже. Были у меня такие, но позже, сильно позже. Или правильно говорить — будут? Что на шею-то надеть, а? И вообще?

И так меня расстроил этот вопрос, что я опять всё бросила и пошла искать серьги-бусы. Резная шкатулочка обнаружилась за хрусталями в застеклённой секции стенки. А в ней, кроме всякой всячины, — а-а-алилуйя! — бусы из лунного камня, не жемчуг, но всё же. А к ним — совершенно дивные серьги, с лунно-каменными овальными кабошонами, заплетёнными в ажурную мельхиоровую вязь. Я и забыла, что у меня такие серёжки были! Одна (году где-то в две тыщи третьем-четвёртом) зацепилась за шарф на каком-то концерте, слетела и потерялась — я так тогда расстроилась, а вторую потом ребятишки «в сокровища» заиграли. Как я жалела, что из работ той мастерицы только две пары серёг успела купить. Сманили, говорят, её в Москву очень быстро. Понятное дело, рыба ищет где глубже, а человек…

Кстати, сбегать надо в тот магазинчик, вдруг да ещё что присмотрю себе?

Ну, всё! Труселя есть, бижутерия есть, бигуди накручу, а босоножки одену те же самые, удобные — гулять же пойдём. Всё, с чистым сердцем шью!

СОН ВО СНЕ…

До самой поздней ночи я строчила, как пулемётчик. Боялась спать, честно говоря. Зато сделала самую сложную часть — лиф (кто не в курсе, это верх платья до пояса, на тушку) и даже рукава-фонарики со сборками на специальных шнурочках вшила. Мастерство — хрен пропьёшь его, хотя постараться можно, видали случаи.

Потом подумала, нашла пустую толстую тетрадь и записала все события с момента первого провала в эту ветку реальности. Мало ли, что стало с той, первой, собственно местной душой — а вдруг она возьмёт, да вернётся? На всякий случай вкратце записала свою историю и несколько предостережений. А то очнётся девочка в полных непонятках, а тут платья, украшения наготовлены. Не явится на свидание — так с Владимира Олеговича станется и прийти, в дверь позвонить — мало ли, вдруг заболела девушка?

Мда.

Хотя в подобный исход (с возвратом всего и всех на свои места) верилось всё меньше.

В три часа ночи нашла в аптечке на кухне пузырёк с валерьянкой, выпила лошадиную дозу, включила на магнитофоне что-то с надписью «Инструментал» и таращилась на ковёр, пока не провалилась в сон.

Очнулась дома почти сразу — в моём исходном прошлом-будущем, в котором я давно и счастливо замужем. Да что там говорить, здесь даже моя старшая дочь уже счастливо замужем! Рядом спал Вовка, и было совершенно темно. Обрадовалась страшно! Обняла его и до самого его будильника в четыре двадцать наслаждалась совершенно животным чувством лежания рядом. Потом подорвалась вместе с ним и бросилась рассказывать новости.

Муж немного посмурнел, однако выдал:

— Одно меня радует: даже там, в другом варианте вселенной, мы с тобой вместе.

Я уставилась на перекрёсток за окном:

— Я очень боюсь не вернуться однажды. А ещё боюсь тихо тронуться умом. Смешать реальности. Я знаю несколько таких случаев, читала, когда люди во сне видели вторую жизнь. И все сошли с ума. По крайней мере, так считали те, кто описывал их несчастные смерти. Самоубийства, по большей части.

Он посмотрел на меня очень серьёзно:

— А ты не бойся. Подумай вот о чём. Быть может мне — там — очень нужна ты. Именно ты, чтобы… не знаю… изменить ход жизни как-то? Или тебе — я, чтобы что-то исправить?

— Или нам обоим, — пробормотала я.

А может, ещё кому-то?

На этой задумчивой ноте муж собрался и ушёл вершить свой общественный долг. А я попила чаю и с такой силой захотела спать…

ПЯТНИЦА

Проснулась я от телефонного звонка. Звонила девочка с кафедры (секретарь или кто, я ХЗ, я ж их не знаю), спрашивала, помню ли я, что во вторник надо кровь из носу сдать статью про будни курсантов ИВВАИУ. Заверила её, что плотно над этим работаю (ха!), и пошла умываться. В ванной, стоя перед зеркалом, сообразила, что я опять в девяносто пятом.

Лад-но.

Значит, будем писать дневник, шить платье и заниматься устройством жизни девятнадцатилетней Оли. Меня.

Кстати, надо начинать питаться нормально. И вспомнить, где тут продаются промтовары. О! Рядом со школой стекляшка же работала, там точно должно быть.

В холодильнике нашлась пара яиц и уже не сильно свежий хлеб. Поставила чайник (спираль закрыта, я помню!), обжарила хлеб до хрустящей корочки, на том же масле сделала яичницу. К чаю выложила пару конфеток. Со всех сторон я молодец! Пока чайник заканчивал закипать, черканула пару строк в дневнике. На всякий случай напомнила Оле (из этой ветки реальности), что в воскресенье у танка свиданка с шикарным парнем. А вдруг?

Хотя, знаете, если в первые дни я никаких отголосков её не ощущала, то теперь из памяти как будто начали проступать воспоминания, которых в моей прошлой жизни точно не было. Это что получается, мы слились, что ли?