Любовь на коротком поводке - Риттер Эрика. Страница 15

— Да будет тебе, уже не без постоянной работы, и я уверен, что не такая уж ты обнищавшая. Разве не Гласс говорил мне, что ты теперь регулярно пишешь для какого-то телевизионного песового шоу?

Чтоб меня украли, ну никак я не могла сообразить, почему друг Джерри Мел звонит мне по междугороднему телефону, причем в дневное время, по повышенным тарифам и обсуждает со мной мой вклад в «Удивительную Грейс».

— Что тут скажешь, Мел? Жить-то как-то надо.

— Слушай, раз ты пишешь для песов, то ты наверняка должна уметь глубже проникать в… песовую психологию. Кроме того, Мерфи не так уж плох, когда его получше узнаешь, да и вообще, это всего на пару недель.

— Пару… — Угу. Наконец-то мы добрались до дела. — Сбавь обороты, Мел. Давай изложи все своими словами. — Хотя, будь оно все неладно, я понятия не имею, зачем мне это надо. — Ты случайно не собираешься попросить меня присмотреть за собакой Джерри?

— Вот именно! Ты просто сняла эти слова с моих губ.

— Ну, можешь засунуть их обратно, потому что, невзирая на мое особое проникновение в собачью психологию, в моей жизни нет места для собаки. Если Джерри нужна нянька, почему бы ему не отдать Мерфи на передержку? Где он сможет от души объедаться своим любимым собачьим кормом.

— Отдать на псарню? Ни за что! Ты же знаешь Гласса.

Да, я знаю Гласса. Он и до аллергии отрицательно относится ко всякого рода обязательствам. С другой стороны, как ни парадоксально, до абсурда привержен тем немногим обязательством, которые он на себя взял.

— Мел, если это всего на две недели, то почему бы тебе самому не взять Мерфи?

— Я бы хотел иметь такую возможность. — Мел тяжело вздыхает в трубку, чтобы все кругом знали, что он действительно бы этого хотел. — Уже тридцать лет я лучший друг Гласса. Почему бы мне не взять этого мохнатого поганца, чтобы выручить Гласса? Только в моем доме запрещено держать собак.

— Да? Повезло тебе. Соскочил с крючка.

— Я смотрю на это иначе, Дана. — Да уж! — Но прежде чем ты произнесешь решительное «нет», задай себе один вопрос. Если бы вы поменялись местами, разве Гласс не взял бы на себя столь тяжкое бремя ради тебя?

Ух! Мелу с его риторическими способностями быть бы налоговым адвокатом. Криминальный суд по нему плачет. Могу представить себе, как он убедительно выступает в течение нескольких часов перед жюри, доказывая, что несколько часов общественных работ — достаточное наказание для его клиента, безжалостного серийного убийцы. Дело в том, что Джерри все еще в меня влюблен, хотя прошло уже немало времени с той поры, как я испытывала к нему такие же чувства. Он бы действительно помог мне, не задавая вопросов, если бы у меня была в нем нужда, и Мел знает это так же хорошо, как и я.

— Если бы я была на месте Гласса, Мерфи давно бы сжевал всю мою обувь, — пытаюсь я слабо возразить. Но уже понимаю, что проиграла сражение.

— А! Это согласие, или я ошибаюсь? — Загнав меня в угол, Мел окончательно теряет совесть.

— Не гони лошадей. Мне надо подумать. Ведь это не за Бостонским папоротником присматривать.

— Да ладно, подумаешь, большое дело, раз в день положить какой-нибудь муры в миску.

— Не только это, Мел. Еще гулять с ним надо, например.

— Ладно, согласен. Но если гулять дважды в день, то сколько раз получится за три-четыре недели? Не больше, чем…

— Что? Ты говоришь, три или четыре недели? Готова поклясться, что сначала речь шла о двух неделях.

— Две, три, четыре, пять… какая разница? Не успеешь оглянуться, как Гласс уже вернется.

— Вернется? Надо же. Ты даже не сподобился сказать мне, куда он уезжает.

Пауза, причем первая со стороны Мела. По-видимому, он прикидывает, как много можно мне рассказать о предстоящем отъезде Джерри. И как раз из-за молчания Мела я чувствую комок в горле. Я думаю о возможности появления грозной конкурентки в моих притязаниях на симпатию Джерри.

— Мел, куда едет Джерри? И с кем?

— Да никуда. И ни с кем. В Европу, на конференцию, которую устраивает какой-то радиопродюсер… в Барселону. Мне кажется, он так сказал. Откуда мне знать? В любом случае, Глассу срочно требуется песовая нянька. И если я не ошибаюсь, Гласс говорил мне, что за твоим домом в твоей Канаде есть большой двор.

— Да, конечно. Тут у нас, в Канаде, сплошной большой двор.

— Будет тебе, Дана. Я всего лишь хотел сказать, что с этим песом тебе будет значительно веселее. Ты ведь все еще живешь одна?

Ох и еще раз ох! С его точки зрения, человек, живущий один, должен быть рад любой компании и в любой ее форме. Еще минута, и он скажет, что, поскольку я работаю дома, то для меня нет более подходящего занятия, чем открывать банки с собачьим кормом и собирать пылесосом шерсть с мебели.

— Мел, я совсем не люблю собак. — Даже для моих собственных ушей это звучит слишком категорично. И, возможно, является правдой. Хотя бы на время этого разговора.

— Господи, Дана! Всего на пару недель? Чего тут не любить? Ради Гласса…

Ну вот, он снова за свое.

— Раз ты вспомнил про Джерри… Почему он не позвонил мне сам?

— Я же сказал, почему. Господи, да он даже не знает, что я тебе звоню.

— Да, ты и это мне уже говорил. — Но даже моя подозрительность мне не помогает, сдаваясь перед моей привязанностью к Джерри. — Слушай, по крайней мере, дай мне время все обдумать, договорились?

— О чем тут думать? Я же сказал тебе, Дана, это все ерунда. Два раза в день ты бросаешь какую-то жратву в миску, может быть, выпускаешь его…

Мел продолжает болтать, но я знаю, что он уже сам себя не слышит. Зачем ему, раз он сознает, что он загнал меня в угол моей собственной конструкции? И мы оба знаем, что я буду подбираться к своему дурацкому решению постепенно, осторожно, мелкими шажками. Буду делать вид, что все тщательно обдумываю, прежде чем не наступлю прямехонько на пехотную мину.

Наша первая встреча с Джерри была несколько забавной. Он подошел ко мне на каком-то коллоквиуме для писателей из средств массовой информации, который проводился в Нью-Йорке. Ничего амурного он в виду не имел, во всяком случае, изначально. По его словам, Джерри хотел пригласить меня на интервью в свою программу на радио «Американское общественное радиовещание». Не потому что я была знаменитостью, объяснил он, сделав на этом особое ударение, возможно, даже перестаравшись. По сути, он хотел побеседовать со мной именно по той причине, что я никакая не знаменитость.

— Типичный рабочий слова, — так он описал мне меня саму. — Безликий пехотинец, прозябающий в траншеях и живущий по принципу: пишите-перепишите, я вам перезвоню. Полностью невостребованный и часто безработный.

Когда я призналась ему, что являюсь безликим канадским пехотинцем, он решил, что это даже лучше.

— Поскольку, как я себе представляю, условия там еще хуже, чем здесь. Эти постоянные американские программы, в которых задействованы американские таланты. Я хочу сказать, вашему брату везет, если удается найти работу литературного негра, верно?

— Не стоит представлять все таким гламурным, — сказала я. — У меня и так эго раздуто до невозможности.

Разумеется, это случилось задолго до моего участия в программе «Удивительная Грейс». Тем не менее, имелось много тем, на которые можно было поговорить в эфире, и так вышло, что интервью с Джерри доставило мне куда больше удовольствия, чем можно было ожидать, судя по его начальным высказываниям.

У меня где-то до сих пор валяется запись этого интервью. Джерри вскоре переслал ее мне. Но, как выяснилось, он не слишком торопился. Потому что к тому времени, как пакет с этой пленкой попал в мой почтовый ящик, наиболее бурная часть наших взаимоотношений была уже в прошлом.

— Тебе следовало послать ее в тот же вечер, — пошутила я во время междугороднего разговора с ним в тот вечер, когда нашла пленку в почтовом ящике, — если ты хотел, чтобы я получила ее тогда, когда между нами все еще пылало.