Двое из будущего. 1901-... (СИ) - Казакевич Максим Валерьевич. Страница 27

У нас в самой далекой тундре знают продукцию фирмы «Жиллет». И каждый первый мужик, и каждая вторая женщина хоть раз в жизни покупали ее продукцию. Обороты на миллиарды долларов в год! И, блин, как бы скрыть от Мендельсона мое неожиданное возбуждение? Постарался, как мог, лишь сверкающие глаза меня выдали:

— Ну да, знаю я заочно одного Жиллета, — нейтральным голосом ответил я. — Неплохие бритвы вроде делает. А неужели Козинцев его покупать поехал?

Яков пожал плечами.

— В телеграмме об этом ни слова. Но денег у Андрея Григорьевича попросил….

— Много?

Нам юрист пожал плечами.

— Я не интересовался. А вообще, у нас в Вашингтоне своя юридическая конторка имеется, там работают два человека. Полагаю, если Михаил Дмитриевич прикупит фирму господина Жиллета, то он обязательно там объявится. Вы можете туда написать письмо. Как раз к тому моменту оно и прибудет.

— Ну, ладно, — махнул я рукой, поднимаясь с мягкого, но скрипучего кресла. — Может и черкану ему письмецо, я подумаю.

Отправленную Михой телеграмму я действительно потом забрал у Зинаиды, но ничего в ней особенного не было. Лишь две строчки о том, что он едет в Америку искать господина Жиллета. Про покупку его фирмы и нужде в наличных ни слова. Видимо телеграмм было несколько.

Вообще, Мишка скупо отчитывался о своей поездке. Изредка присылал телеграммы, по которым мы судили о его перемещениях. Да пару писем прислал. Одно из Египта с вложенной фотокарточкой, где он в одиночку забирался на вершину пирамиды, другое из Владивостока, где он делился своими впечатлениями о городе. Оттуда он планировал проплыть до Порт-Артура, посетить несколько прибрежных городов Китая и возможно заглянуть в Японию. На какой из этих стадий у него возникла мысль сорваться в Америку непонятно.

А чуть позже от него пришла еще одна телеграмма с просьбой выслать в нашу контору в Вашингтоне образцы карболита, как в готовых изделиях, так и в жидком виде. Что ж, эту просьбу мы выполнили и уже через пару недель дорогой груз принимали в столице Америки.

Вообще, Мишка не зря попросил обеспечит его образцами. Наш карболит оказался весьма востребованным товаром. С ним удобно было работать, он хорошо обрабатывался и принимал любую форму. Не растворялся в воде и во многих агрессивных средах, не горел и не проводил электричество. И вот этими свойствами мы «подкупили» «Сименс и Гальске». Ежемесячно мы им отгружали по три тонны жидкого неактивированного карболита и на пару сотен килограммов готовых изделий. И им все было мало, с каждым месяцем отгрузки только росли. Мы не успевали его выпускать, продукцию вырывали прямо из рук, а стекольщики, что продавали нам тару, лишь потирали руки, подсчитывая неожиданные барыши. Мельников, получивший легкий нагоняй за нерасторопность, срочно укатил в Европу подбирать необходимое оборудование. Уже почтит девять месяцев, как мы гоним карболит, по сути кустарным способом, а в постройке завода у нас еще конь не валялся. Мендельсон только лишь в прошлом месяце оформил покупку земли под будущее химическое производство под Новгородом. Хотя, зря я на нашего главного химика покатил бочку, напрасно обвинил в нерасторопности. Мы же сами и дали ему время на неторопливый подбор, говорили, что спешить некуда. Но никто и не подозревал, что потребность даже на первых парах будет так высока, никто этого не прогнозировал. И потому, пересмотрев планы, мы решили ускориться. И вот Мельников сейчас шастает по европам в поисках лучшего оборудования, а Моллер, проклиная меня за ненасытность, ошивается в Берлине. Я сомневаюсь, что богатые берлинцы успеют нас профинансировать. Скорее похоже на то, что на строительство химического завода нам придется брать кредит в стороннем банке. Очень уж большая сумма требуется.

Как и ожидалось Мишка прибыл в Петербург через пару месяцев, уже поздней осенью. День клонился к закату, погода была отвратительная, свинцовые тучи, нависая над городом, едва не царапали шпили, а мерзкий ветерок пробрасывал мокрый снежок. Мишка сошел с трапа океанского лайнера укутанный в пышную песцовую шубу, загорелый, с гладко выбритой и потемневшей от солнца физиономией. Привез с собой неприличную кучу чемоданов, ящиков и коробок. Увидав меня, он поспешно оставил супругу с падчерицей и радостно подскочил с раскинутыми в стороны руками. Сграбастал меня по-медвежьи насколько позволяла шуба и сдавил что было силы.

— Васька! — обжог он мне шею горячим дыханием. — Как же я рад тебя видеть!

Мне стало даже неловко. Никогда я за своим другом подобных сентиментальностей не наблюдал. Даже наоборот считал, что он не способен на прилюдное проявление подобных выражений чувств.

— Как же я соскучился…. Полгода твою рожу не видел, сам не думал что буду счастлив тебя видеть.

Я ослабил Мишкины объятия, отстранился и сделал шаг назад.

— Да тихо ты, тихо…. Ты чего? С тобой все хорошо?

— Да все нормально, Вась, — радостно отмахнулся Мишка, не обращая внимания на мою озабоченность и, ухватив меня за плечи, тряхнул. — Просто рад тебя видеть. Ты не представляешь, как же мне надоели все эти пароходы, тошнит уже от одного вида. И океаны я уже просто ненавижу. А уж эти шторма…. Да препротивная погодка….

Его даже передернуло от одного воспоминания.

— Надоели мне эти поездки, домой охота. Я всегда считал, что у меня нет морской болезни, но, блин, оказывается, что когда судно целую неделю болтает как щепку, а ты вместе с ним кувыркаешься по каюте, то морская болезнь сама к тебе приходит, и ты ничего с этим не можешь поделать. Васька! Как же я страдал на этих пароходах, тебе не передать. Лучше уж на самых убитых самолетах летать, чем через океаны переплывать. Пусть уж лучше самая жестокая турбулентность, чем эти шторма в океане.

— А-а, ну тогда ладно, — успокоился я, принимая объяснения друга. — Долго же ты путешествовал. Весь мир, считай, обогнул.

— Ага, почти как у Жюля Верна. Олька в поездке прочитала его «за восемьдесят дней» и очень довольная, что она почти так же как его герои обогнула шарик. А мне, признаться, это путешествие уже до чертиков надоело. Пообещал себе, что когда приплыву, то целых три месяца больше никуда не поеду. Буду сидеть тут, в столице, а если понадобится уладить какие-то дела, то я тебя отправлю.

— Ну и ладно, — охотно согласился я, радуясь встрече с другом.

В этот момент подошла Анна Павловна с дочерью. Тоже одетая по-зимнему, в белоснежной и потому неимоверно дорогой шубе. По старой привычке она склонила голову, дружелюбно поздоровалась:

— Добрый день, Василий Иванович, — и, прижавшись к Мишке плечом и со смешком на него взглянув, тут же выдала его с головой. — А Михаил, между прочим, только о вас последнюю неделю и вспоминал. Все причитал «когда же берег, когда берег» и мечтал вам все усы собственноручно повыбрить.

— Это за что это? — усмехнулся я, переведя взгляд на друга.

— Да ладно, не обращай внимания, перевирает она мои слова, — отмахнулся он. — Видишь, а я теперь с гладкой мордой зажигаю — никаких дурацких усов. И тебе небольшой подарок привез, эксклюзив, так сказать.

— Неужели станок Жилета? — догадался я.

— Ага, он самый. Здесь больше ни у кого нету. Но, ты удивишься, он, оказывается, еще не патентован! Ты понял? Я кое-как нашел этого самого Жилета, провел с ним непростые переговоры, купил часть его акций, а он, оказывается, свою идею даже не запатентовал. Ты представляешь! Да знал бы я раньше, то плюнул бы на него и сам бы все оформил. Так что, Вася, сейчас можно смело красть эту богатую идею и у нас в стране оформлять привилегии. А американский рынок, так и быть, оставим Жилету. На его век доходов хватит.

Я кивал, слушая Мишку. Как же он, оказывается, соскучился по делам, если сразу же, едва сойдя с трапа океанского лайнера, завел разговоры о бизнесе. И я его понимал — болтаться в море на корабле не самое веселое приключение. Карты он не особо любил, пил тоже в меру, да и книжки нынешних современников не очень-то жаловал. Мишка там, наверное, с ума со скуки сходил. Хотя, зная его склонность думать за одиночной игрой в бильярд и стремление заводить новые знакомства, все оказывалось не так уж мрачно. Наверняка, плавая туда-сюда, он сумел подобрать ключик ко многим случайным попутчикам и вволю наговориться.