Двое из будущего. 1903 - … (СИ) - Казакевич Максим Валерьевич. Страница 11

Приходили и купцы местные. Кто попроще, кто позначимей. Узнавали, чем собираюсь торговать, какое производство налаживать. Понравился один — коренастый дядька, сильно хыгающий. Лет под пятьдесят, с пенсне на сизом носу. Представился Семеном Матвеичем Зайцевым. Тот сразу, как оценил привезенные запасы и осмотрел технику, спросил:

— И сколько же такое чудо бензина с маслом кушает?

Я пожал плечам.

— Признаться, не задавался подобным вопросом. Мои инженеры замеряли, да я вот что-то запамятовал.

— Наверное, много, — решил дядька, после недолгого раздумья. — А бензинчик откуда возить собираетесь?

— С бензинчиком трудно, — сознался я. — Я привез с собой несколько тонн, на год, думаю, хватит. А там посмотрим.

Он снова задумался, потом сообщил:

— На Сахалине нефть, слышал, есть. Может из нее бензинчик делать, а? Как думаете, Василий Иванович?

— Можно и из нее, да только не с руки мне этим заниматься сейчас. Других забот много. Отстроиться, вот, надобно, да станки по местам расставить.

— Ага, ага, — он снова пропал на несколько секунд, задумался. Затем вернулся. — Я смотрю вы и троса сюда привезли в немалом количестве, — он покачал головой. — У нас тут один торговец из Америки ими приторговывает, так что получается вы ему прямой конкурент. Не боитесь?

— Чего бояться?

— Разорит он вас.

— Кишка тонка, — усмехнулся я. — Я троса сам произвожу, сам же их и продаю. Сомневаюсь, что у него дешевле, кем бы он там ни был.

Зайцев оценил мою решительность — слегка кивнул, словно соглашаясь.

— Я вот чего думаю. Может наша компания вашим бензинчиком займется? Если вы не можете и не хотите его производить и продавать, то мы бы с превеликим удовольствием. Нефть мы достать сможем, бензин сделать, тоже, думаю, смогем. Нам бы только знать, как много вы своей техники здесь продать планируете? Вот ваш этот красивый мотоцикл он сколько стоит? Дорого поди?

— Дорого, очень дорого.

— А вон те подешевше, значит? — кивнул он на еще не разобранные ящики с мопедами.

— Ну, да, Намного дешевле 'Руслана'. За триста рублей продаю. Привез с собой десяток, но если торговля пойдет, то организую поставки. Хотя, честно признаюсь, не особо верю я в здешнюю торговлю. Народа на Дальнем Востоке мало, продавать особо некому. Китайцы с корейцами те вообще нищие, готовы за плошку плохого риса спины не разгибать. Японцы…. Думаю, что и японцы не особо богаты.

— Ну, вы так-то за японцев не думайте, — возразил он мне. — Простые люди те, конечно, бедноваты, но вот их аристократы вполне себе состоятельные господа. Могут себе позволить потратить на интересную технику часть своих сбережений. Они сейчас вообще покупают все, что плохо лежит. Из Америки, да Англии, все самое новое к себе тащат. К цивилизации приобщаются.

Я не мог ему возразить. Наверное, так и было на самом деле. Видимо есть у японцев что-то такое в крови, что заставляет их стремиться находиться на острие прогресса.

— Ну, так что? — напомнил он. — Значит бензином вы торговать не собираетесь?

— Нет, не собираюсь, — ответил я. — И если вы наладите его поставку, то я буду только рад.

— Что ж, полагаю, мы договоримся, — обрадовано заявил купец. — Вы мне только обещайте, что будете привозить сюда свою технику. Не вот эти ваши дорогие мотоциклы, а вот эти, которые самые дешевые. Я и их у вас буду скупать. Не по триста рублей, а дешевле. Например, за двести, как оптовый покупатель. А я уж вашу технику пристрою, у нас торговля по всей Сибири и Дальнему Востоку налажена. Что вы на это скажете?

Я не дал ему ответа сразу. Надо было подумать, посчитать. Потом нашел Зайцев на складах купца Чурина и выразил свое согласие, с тем лишь условием, что первая партия мопедов будет не менее ста экземпляров и по цене в двести двадцать. Иначе невыгодно получалось сюда их везти. Он тоже не дал ответа сразу, несколько дней советовался, перебрасывался по Дальнему Востоку телеграммами, и лишь затем согласился. Мы ударили по рукам и закрепили договор сытным обедом в 'Звездочке'.

Как-то вечером я читал местную газетку, сидя на лавочке, и краем глаза наблюдал, как мои солдаты лихо возводят баньку. Ошкуривают скобелем бревна, топором выбирают пазы, и венец за венцом укладывают сруб. Работали они лихо, с удовольствием, чувствовалось, что соскучились по труду. Щепа так и летела из-под острых топоров.

Из двери показалась Юн, поклонилась мне низко и доложила:

— Господин, плисол. Тли плисол. Белий офицела плисол.

— Кто же?

— Плисол, плисол, — так и продолжала твердить Юн. С русским базовым у нее совсем плохо. Лишь элементарные фразы и несколько десятков слов. И этим ограниченным словарным запасом она пыталась мне что-то сообщить. Мурзину было гораздо легче — тот китайский худо-бедно знал и мог выразить носителю свою мысль. А мне вот тяжеловато ее понимать.

— Ладно, иду, — бросил я газету на лавку и поднялся. Юн скрылась за дверью, и я последовал за ней.

На пороге перед входом толкались три человека. Двое военных, один в штатском. Одного из них я узнал — один из тех, что рассматривал мой 'Руслан' возле телеграфной станции. По лицам видно было, что слегка поддатые, гражданский так тот вообще был красен лицом и постоянно утирался платком. В руках одного из троицы была темно-зеленая бутылка шампанского.

— Господа?

— Доброго, вам, вечера, Василий Иванович, — начал говорить тот, которого я запомнил. — Вы нас, верно не знаете, и наверное вы весьма удивлены нашему визиту. Но, помните? Вы сами приглашали к себе в гости. Просили заглядывать. Мы понимаем, с нашей стороны не очень-то вежливо, но что делать? Вечера скучные, служба рутинная, а в 'Варьете' напиваться надоело. Ну вот, мы и решили нанести вам визит вежливости и познакомиться поближе. Вы не против?

— Ну что же, как можно быть против? Проходите, с превеликим удовольствием с вами познакомлюсь, — и, посторонившись, жестом пригласил войти.

Громко позвал Юн, потребовал накрыть на стол и притащить холодного вина несколько бутылок. И пока она суетливо исполняла приказание, гости представились:

— Подпоручик Иванов, Дмитрий Яковлевич, — склонил голову тот, что любовался 'Русланом'.

— Подпоручик Кузнецов, Андрей Андреич, — представился другой.

Ну и третий, тот, что гражданский, подал голос:

— А я Пудовкин, Алексей Захарович. Между прочим, работаю в 'Новом краю'.

— Журналист?

— Ага, — пьяно кивнул он. И признался, — работаю не покладая рук, пишу о всякой ерунде, аки пчелка. Сплетни всякие собираю, слухи, словно нектар из цветков. Тьфу…. Но некоторые, — он весело кивнул на Кузнецова, — сравнивают нас с мухами. А вы сами знаете, где мухи летают. Понимаете, как мне это надоедает? Вижу, что не понимаете.

Я пожал плечами.

— Труд журналиста на первый взгляд вещь легкомысленная. Знай, вынюхивай, да записывай. Но если посмотреть поглубже, то можно понять, как им порою приходится нелегко. Ведь за лживые слова могут просто побить, да и в суд могут подать. Поэтому журналисткой братии приходится тщательно подбирать слова, так, чтобы и не обидеть и донести до читателя правду. А это нелегкий труд. А еще эта треклятая цензура, которая ищет тайный смысл в безобидных фразах.

— Во! А я о чем! — радостно воскликнул журналист. Мои слова нашли в нем живой отклик.

— Что ж, господа, тогда прошу присаживаться. Не обращайте внимание на бедствующий вид в моей конуре, я лишь недавно приехал. Обжиться еще не успел, да, наверное и не буду. Потерплю и так.

Они расселись. Тут же хлопнули шампанским, разлили в бокалы поставленные моей служанкой. Иванов, как самый говорливый из троицы, поднял бокал.

— Предлагаю выпить за знакомство! — с пафосом произнес он и первым опрокинул в себя шипучку. — Василий Иванович, честно признаюсь, читал о вас в 'Вокруг Света' и никак не думал, что придется с вами встретиться. Чертовски приятно с вами завести знакомство.

— Польщен, — ответил я, улыбнувшись. — Честно признаюсь, я долго привыкал к тому, что меня узнают на улице посторонние люди. Но сейчас ничего, привык. А вы, господа офицеры, смотрю из инфантерии?